пересечь реку. А они - нет.
немедленно, мне это удалось бы. Но я не стартовал. Не потому, что я герой
- скорее, по противоположной причине. Я испугался. Я промедлил. И упустил
свой шанс.
медленно, но шли. Они не спешили, и я, возможно, еще мог бы убежать. Но я
не мог себя заставить. Я посмотрел на пауков и, еще даже не успев найти
время для размышлений, оказался подле Майкла.
готов вот-вот свалиться. Она спала, как ребенок, и ничего не подозревала.
губам.
но ведь у нас не было его пальцев трюкача. Для пауков, во всяком случае,
мы были достаточно хороши. Я полагаю, что они были весьма ограниченными.
Мы даже не пытались играть ту же музыку, мы довольствовались чем-то более
простым и с множеством повторений. Не было ни времени, ни способностей
упорядочить все вариации на эту тему. Когда мы заметили, что наша короткая
вещица делает свое дело, мы начали играть ее снова и снова, пытаясь
имитировать стиль Майкла и добившись в этом пункте решительных успехов.
бывало так, что ветер полностью контролировал мое тело. Когда мы сажали
"Дронт" в туманности Альциона, я был без сознания, но в других ситуациях
ветер действовал тайно или против моей воли.
представлял. Все было почти так, будто я застыл, как пауки - не против
своей воли, но просто потому, что чувствовал, что не могу двинуться и даже
громко подумать, чтобы не нарушить внутренний контакт ветра при
координации моего тела. Я вынужден был стать каким-то душевным зародышем,
как можно меньше и незначительнее.
волю и все это меня не пугало. Я не особенно любил ветер, но это и не было
нужно, если знаешь, что находишься с ним по одну сторону баррикады. Во мне
все еще не улегся страх, что он сможет "овладеть" мной, но он уже
достаточно притерся - ведь мы слишком долго жили вместе, чтобы находиться
в состоянии войны.
видел четырех пауков. Один был мертв. Значит, сзади было еще три. Я уже не
мог вспомнить, какой из них был ближе всего, но, вероятно, это был один из
тех, кого я не мог видеть.
свернулось у моих ног.
что все, что мы делали, лишь отодвигало неизбежное. Едва ли можно было
ожидать, что Майкл или Мерседа в обозримое время отдохнут настолько, чтобы
встать и убить пауков, и даже если бы это было возможно, скорее пауки
осилили бы нас, чем мы их. Я спрашивал себя, каков галактический рекорд
длительности игры на флейте и настолько ли выше, чем моя собственная,
способность ветра использовать мое тело, чтобы нам удалось побить этот
рекорд.
осторожно управлять моей вегетативной нервной системой. Если он вынужден
полностью контролировать мое тело, то его способность была лишь немного
выше моей. Но ведь должна же быть возможность, чтобы я взял его роль -
точно так же, как он мою!
было никаких причин предполагать, что мы сможем ее получить в ближайшем
будущем. Несомненно, местные жители вернутся. Но _к_о_г_д_а_?
утешение видеть неподвижного врага. Даже матово-красные угли костра
погасли, и мы сидели в абсолютной темноте.
нарушилось. Логика подсказывала мне, что, должно быть, прошло больше
времени, чем я фактически "пережил", и все же время казалось мне слишком
медленным. Было очень неприятно, что темнота украла все мои чувства. Не
потому, что я больше ничего не ощущал. Меня беспокоило чувство, что я не
мог _п_о_л_ь_з_о_в_а_т_ь_с_я_ органами чувств. Я был не способен внутри
моего тела ни к какому действию - и это добровольно! - и тьма лишь
усиливала чувство неуютности. Было чувство, что страх начнет занимать все
больше пространства, и я ничего не смогу с ним поделать.
разумом, но и телом. В своей высшей точке он мог отнять сознание,
остановить сердце... И тогда ветер уже не сможет контролировать мое тело.
И мы оба умрем. В туманности Альциона я должен был потерять сознание,
прежде чем ветер мог вмешаться, так как я был парализован ужасом, и ветру
было бы не справиться с моим телом, пока мое воображение питало его
страхом.
собственной слабости. Если ветер и оказывал мне какую-то активную помощь,
то я этого не замечал. Если я каким-то образом помогал ветру, то это
происходило как бессознательный акт воли. Но даже если каждый из нас
боролся сам за себя, влияние одного на другого было большим. Это
сплачивало нас теснее, чем мы достигли бы этого когда-либо разумными
разговорами. Мы сплавились отчаянием и смертельным страхом.
опасение, что телесная смерть была возможна только для меня. Он же мог бы
просто перейти к новому хозяину. Я всегда был обеспокоен тем, что он
обращается с моей жизнью легкомысленнее, чем я сам. В ту ночь я понял, что
был неправ. Пока он жил в моем мозгу, ему - как и мне - грозила смерть. Он
мог иметь девять жизней кошки, но жил всегда только одну. Приспособившись
к моему мозгу, чтобы жить в нем, он стал совершенно человечным, если этот
процесс не был и обратным. В природе вещей было заложено, что он умрет со
мной, если умру я. Это я открыл, когда мы вместе боролись в джунглях.
поворотным пунктом в истории моего собственного отчуждения.
решимости, чтобы играть либо пока не свалимся, либо пока на пауков не
перестанут действовать гипнотические чары.
знали, что завтра будем вынуждены играть целый день и ждать вечера, но это
ничего не меняло. Мы могли править только к ближайшей цели, которую сами
ставили перед собой. Бессмысленно думать о бесконечном или безграничном.
Совершенно определенно, проблема была конечна и ограничена.
других планет, с которыми я познакомился за годы моих странствий с
Лапторном, и так как мое чувство времени было нарушено, она прошла для
меня даже еще быстрее. Мне кажется, на те другие миры наша коллективная
ментальная сила не подействовала бы. Утренние сумерки придали нам новые
силы. Благословение снова видеть что-то, даже если мы и до этого знали,
что увидим. Наша надежда выросла.
себя и тяжело откатился от моих ног. Он не вставал. Видимо, вспомнил о
пауках и остался лежать, открыв глаза. Я был рад, что с ним все хорошо.
схватил ее за руку и что-то сказал. Она поняла и не проявила ни следа
паники, но не ответила и осталась спокойно лежать. Криптоарахниды лишь
коротко шевельнулись.
мог видеть его лица. Поэтому я не знал, каким было его выражение. Что он
мог подумать, когда проснулся и узнал, что я наигрываю что-то на его
флейте паукам, а они всю ночь находятся в трансе!
был в состоянии, что-то сделать. Но что это было бы, не знаю. Он знал
пауков лучше меня и, возможно, смог бы убивать их, не позволяя им
освобождаться от транса, как они делали это до меня. Нельзя исключить
также, что он намеревался убежать с Мерседой в лес, чтобы спасти себя и
сестру. Я бы не упрекнул его за это. Вполне могло случиться, что подобным
образом повел бы себя и я.
первое замедление, сквозь сумрачное пурпурное утро ударил световой луч, и
один из пауков был охвачен огнем. Я был ослеплен и не смог отчетливо
видеть того, что происходило следом за этим, но заметил, что луч
заколебался, и пауки очнулись от своего оцепенения.
Пехов Алексей
Орловский Гай Юлий
Круз Андрей
Андреев Николай
Володихин Дмитрий
Шилова Юлия