Чтение 27–й страницы книги ~Умирающая земля~

корма которых опущены в воду. Юношу это заинтересовало.

- Почему у вас лодки такой странной формы?

Сенешаль удивленно посмотрел на него:

- Разве у вас на юге не растут такие стручки?

- Ничего подобного я раньше не видел.

- Такие плоды растут на лозах-великанах, как видишь, они имеют форму
ятагана. Когда стручки созревают, мы их срезаем, очищаем, делая внутренний
разрез, соединяем концы и сдавливаем, пока стручок не раскроется. Потом
вставляем внутрь распорки, сушим, полируем, украшаем стручок резьбой,
покрываем лаком - и корпус лодки готов.

Площадка, на которую они поднялись, была окружена высокими домами из
черного дерева. Это было место, где проводятся собрания и праздники
горожан.

Сами жители города, столпившиеся здесь, казались подавленными
каким-то горем и безразлично взирали на происходящее.

Сотня девушек печально стояла в центре. Гвилу все это зрелище
казалось забавным.

Девушки были пестро одеты, их волосы, казалось, были умышленно
растрепанны, а лица выглядели грязными и мрачными.

Гвил повернулся к своему проводнику:

- Этим девушкам, похоже, совсем не нравится стоять здесь?

Сенешаль криво усмехнулся:

- Скромность не позволяет им выделяться. Она всегда была характерной
чертой сапонидок.

Но в душу Гвила прокралось сомнение.

- Что это за процедура? Я многого у вас не понимаю, и мне не хочется
никого обидеть.

Сенешаль невозмутимо заявил:

- Здесь не может быть никаких обид. Мы обычно проводим этот конкурс
как можно быстрее и проще. Ты пройдешь перед строем и укажешь на ту,
которая тебе больше понравится.

Гвил наконец понял, что от него требуется, и почувствовал себя
дураком: идиотское наказание за нарушение нелепой традиции. Он решил
побыстрее справиться с этим делом и направился к девушкам. Те смотрели на
него с ненавистью и беспокойством. Его задача была не из простых, многие
из девушек были миловидны, несмотря на выпачканные лица и гримасы.

- Встаньте в ряд, - попросил он, - так мне будет легче выбирать.

Насупившись, девушки подчинились.

Гвил начал осмотр. Сначала он решил отсеять сгорбленных, чахлых,
толстых, с оспинами на лицах. Группа сократилась на четверть. Затем он
сказал как можно мягче:

- Никогда не видел столько очаровательных девушек сразу. Любая из вас
может победить. Мне выпала трудная задача. Я должен быть объективен и, не
сомневайтесь, я постараюсь выбрать самую прелестную из вас.

Пройдя еще раз вдоль шеренги, он попросил уйти нескольких девушек,
которые ему чем-то не понравились.

Потом оглядел оставшихся и остался доволен - все были красивы. Из них
он попросил еще кое-кого выйти. Перед ним были самые привлекательные.

Они зло смотрели на Гвила, когда тот, шагая вдоль поредевшей шеренги,
заставлял ту или иную поворачиваться.

Но вот выбор сделан. Девушки заметили это; напряжение и беспокойство
их возросли.

Гвил в последний раз прошел перед ними. Нет, он не ошибся в выборе.
Все девушки были очень миловидны, с лучистыми глазами, лицами, похожими на
цветы, гибкие, как тростник, с шелковистыми волосами. Несмотря на все
ухищрения, они не смогли обезобразить себя.

Та, которую выбрал Гвил, была более спокойна, чем другие, и
очаровательна. У нее было маленькое личико, огромные задумчивые глаза и
прекрасные черные волосы с трогательной челкой. Ее нежная кожа цвета
слоновой кости была прозрачна. Стан гибок и грациозен. "Настоящая королева
красоты", - подумал Гвил и взял ее за руку.

Глаза девушки расширились от ужаса.

Гвил потянул ее, упирающуюся, вперед, к Воеводе, сидевшему в кресле.

- Я выбрал эту, так как нахожу ее самой красивой.

Над площадкой повисла мертвая тишина.

Из груди сенешаля вырвался хриплый печальный стон.

Он, покачиваясь, вышел вперед с поникшей головой и дрожа всем телом.

- Гвил из Сферы, ты отомстил за мою хитрость. Это - моя любимая дочь
Шири. Теперь она должна умереть...

Гвил с недоумением смотрел то на сенешаля, то на Шири. Девушка была
безучастна и глядела куда-то вдаль.

Гвил, заикаясь, проговорил:

- Ничего не понимаю! Я выбрал твою дочь как самую очаровательную
девушку.

- Ты выбирал справедливо, Гвил из Сферы, - с горечью сказал сенешаль.

- Ну тогда скажи, что я еще должен сделать, чтобы вы меня отпустили?
- спросил Гвил

Ему ответили:

- В трех милях на север лежат развалины, которые мы называем Музеем
Человека... - голос сенешаля прервался.

- Ну, ну, я слушаю! - торопил Гвил.

- Ты должен проводить мою дочь в Музей. На воротах увидишь медный
гонг, стукнешь и скажешь: "Мы из Сапониса".

Гвил нахмурился:

- Кто это "мы"?

- Это будет искуплением твоей вины, - прогремел сенешаль.

Гвил огляделся. Он стоял в центре площади, окруженный мрачными
сапонидами.

- Когда я должен отправиться? - сухо спросил юноша.

Сенешаль жестко ответил:

- Сейчас Шири переоденется в желтое платье. Через час вернется, и вы
отправитесь в Музей Человека.

- А дальше?

- Что будет потом, добро или зло, я не ведаю. До вас туда ходили
13000 человек, и никто не вернулся.

Спускаясь с вершины холма по тропе, усыпанной листьями, рассерженный
Гвил чувствовал дрожь во всем теле.

Нарушение этих дурацких обычаев повлекло за собой жертвоприношение.

Сенешаль подтолкнул его.

- Вперед!

Жертвоприношение... Гвил содрогался от ужаса. Его колотило, ему
хотелось то смеяться, то плакать. Страх сжимал его сердце, ведь ему
придется идти в Музей Человека не одному.

Позади оставались высокие деревья и украшенные резьбой дома.

Наконец все спустились в тундру.

Внизу стояли восемь женщин в белых хламидах с церемониальными
коронами из соломы на головах. Они окружали желтую шелковую палатку.

Сенешаль подозвал Гвила к ритуальной матроне. Та откинула полог
палатки. Оттуда медленно вышла Шири. В ее темных глазах стыл ужас.
Казалось, что материя, как обручами, стягивает ее тело. У платья был
высокий воротник, подпирающий подбородок. Руки красавицы были обнажены, на
спину спускался капюшон. Девушка походила на маленького пойманного
зверька. Она смотрела на отца и Гвила, как на чужих.

Ритуальная матрона мягко обняла ее за талию и подтолкнула вперед.

Шири робко сделала несколько шагов. Сенешаль подвел Гвила. Мальчик и
девочка подошли к ним с чашами, протянув их Гвилу и Шири. Девушка
равнодушно взяла свою; Гвил тоже, подозрительно рассматривая ее.

- Что это за зелье?

- Напиток, - ответил сапонид. - Выпей, дорога покажется короче, страх
покинет тебя, и ты смелее перейдешь болото у Музея.

- Нет уж, - заявил Гвил, - я не стану пить, моя голова должна быть
ясной при встрече с Хранителем. Не хочу выглядеть глупо, не хочу качаться
и спотыкаться! - И он вернул чашу мальчику.

Шири все еще смотрела на свое зелье. Гвил посоветовал:

- Не пей тоже, и мы доберемся до Музея, не утратив достоинства.

Нерешительно она протянула девочке свою чашу.

Сенешаль помрачнел, но промолчал.

Старик, одетый в черное, вынес атласную подушку, на которой лежал
кнут с резной ручкой.

Взяв кнут, сенешаль легонько ударил Гвила и Шири по спине.

- А сейчас уходите из Сапониса! У вас больше нет дома. Ищите помощь в
Музее Человека. Я приказываю не оборачиваться. Забудьте прошлое, не
думайте о будущем в Северных Садах. Сейчас вы освободились от всего
плохого, что связывало вас с Сапонисом и сапонидами. Я прошу вас! Уходите!
Уходите!

Шири закусила губу, слезы текли по ее щекам, но она не издала не
звука. С высоко поднятой головой она пошла в тундру. Гвил быстро следовал
за ней.

Они не оглядывались, лишь прислушивались к звукам за спиной. И вот
вышли на пустынную равнину. Безграничная, мрачная тундра заполняла все
пространство и тянулась к горизонту, серовато-коричневая, но живая. На
горизонте белели руины Музея Человека. Двое шли туда молча, по едва
заметной тропе.

Гвил попытался заговорить:

- Почему мы молчим?

- Говори, - ответила ему Шири.

- Почему мы должны выполнить эту непонятную церемонию?

- Так было всегда. Разве этого не достаточно?

- Для тебя - может быть, - проворчал Гвил. - но мне она ни к чему.
Меня сжигает страстное желание все узнать, все прочувствовать. Всем