Чтение 27–й страницы книги ~Теперь мы выбираем лица~

Я осторожно выглянул, но никого, кажется, поблизости не было.
Прекрасно. Я закрыл за собой черную дверь и быстро пошел прочь.

Что-то было не так, и мне понадобилось несколько секунд, чтобы
разобраться в своих впечатлениях.

Тишина, вот в чем дело. Стояла жуткая тишина, и лишь отзвуки моих
шагов раздавались в ней. Исчез привычный звуковой фон, не было слышно шума
и гула машин, стихли даже ленточные дорожки. Воздух казался намного более
теплым, чем обычно, и не было в нем ни малейшего дуновения. Здесь было
гораздо сумрачнее, чем всегда, хотя я мог разглядеть тускло освещенный
участок далеко справа от меня.

Я подавил в себе любопытство по поводу источника этого света и
продолжал идти в избранном мной направлении. В той стороне находился
ближайший переходник, символ застывшего порыва, башня, уходящая корнями в
хитросплетения нарушенных принципов и исчезающая в бесконечности. Я
опасался, что мне придется пройти по ее спирали.

Не поджидает ли меня где-нибудь по дороге мистер Блэк, подумалось
мне, возможно, зная, как мы пользуемся черными дверями, зная, что я приду
в Крыло 5.

Было ли это безумной крайностью, на которую он пошел в своем
стремлении уничтожить нас, или отвлекающим маневром? Было ли это частью
давно продуманного плана, а наше устранение - лишь одним из второстепенных
условий его осуществления?

В любом случае, теперь это не имело особого значения. Я настолько
приготовился ко всему, настолько это было возможно при данных
обстоятельствах.

Я пробирался сквозь затемнение. Чем оно было вызвано, аварией в
подвале, или тем, что энергия была направлена куда-то в другое место в
связи с какими-нибудь чрезвычайными обстоятельствами?

А что Гленда? Что ей известно? Какую роль она во всем этом играет?

Потом я застыл на месте и схватился за револьвер, наполовину вытащив
его из кобуры. Что?..

Аккорд. Потом другой. Злая, напряженно пульсирующая музыка.
Агрессивная. Резкое, отрывистое исполнение. Это внезапно ожил орган где-то
в глубине слева недалеко от меня. Через несколько секунд я узнал эту
музыку, странно звучавшую там, где подобало молиться и благочестиво
размышлять: "Проклятие Фауста".

Конечно, я пошел на эти звуки. Существуют условия, при которых
следует с почтением относиться к ненормальным явлениям. Неведение - вот
одно из них.

Когда я по диагонали приблизился к входу, передо мной предстала
странная и живописная картина. За клавиатурой органа восседал какой-то
всклокоченный человек в церковном одеянии. Ему светил маленький канделябр,
стоявший на инструменте в компании двух бутылок вина.

Я вошел. Он улыбнулся мне, закрыл глаза и с его лица исчезла улыбка,
сменившись выражением такого ужаса, что у него даже отвисла челюсть.
Пальцы его сбились, прозвучал заключительный диссонанс и он, дрожа, тяжело
подался вперед.

Несколько секунд я простоял там в нерешительности, не понимая, что
должен делать. Однако, он сам разрешил мои сомнения, подняв голову и
опустив руки от лица. Он уставился на меня, тяжело дыша, потом сказал:

- Не томите меня неизвестностью. Каков приговор?

- Что вы имеете в виду? - спросил я.

- Оказана ли мне милость? - спросил он, сначала опустив глаза к моим
ногам, а потом отвернувшись к алтарю.

Я проследил за его взглядом и увидел, что все на алтаре разбросано, а
распятие над ним перевернуто.

Я слегка пожал плечами. Итак, местный священник решил переметнуться
на другую сторону. Стоило ли терять время на выяснение побудивших его к
этому обстоятельств?

Возможно, решил я, так как совсем недавно, без сомнения, произошло
что-то, оказавшее столь болезненное воздействие.

- Итак? - спросил он.

- За кого ты принимаешь меня?

Он лукаво улыбнулся и склонил голову.

- Я видел, откуда ты пришел, - сказал он. - Сделав свое подношение, я
стал следить за черной дверью. Когда появился ты, я заиграл подобающую
музыку.

- Понимаю. И чего ты хочешь этим добиться?

- Ты услышал меня, ты пришел. Ты знаешь, что я получу.

- Не испытывай мое терпение! - разозлился я. - Я хочу слышать, как ты
это говоришь. Сейчас же!

Его глаза расширились, он бросился ниц и распростерся передо мной.

- Я не хотел обидеть тебя! - воскликнул он. - Я лишь пытаюсь угодить
тебе!

- Чем вызвано это внезапное осознание того, что является самым
подобающим и пристойным?

- Когда это случилось, и люди стали приходить ко мне с рассказами об
этом ужасе... Я служил молебны. Люди все шли. Наконец, мне было дозволено
взглянуть. До того, как погас свет. До приказа об эвакуации. Я увидел, что
мы оставлены. Я понял, что мы отданы на уничтожение, и я подумал:
"Поклонись маммоне неправедности, стань другом ее друзей и, когда это
случится, они примут тебя в свою вечную обитель".

- Почему ты решил, что вы оставлены?

- За нашу самонадеянность, за нашу злобу, за наши тайные страсти...

- Я спрашиваю, что произошло?

Он поднял голову и взглянул на меня.

- Ты спрашиваешь о взрывах и об остальном?

- Да. И встань с пола.

Он с трудом поднялся на ноги и попятился. Когда он наткнулся на
скамью, я кивнул и сказал:

- Садись.

Он сел.

- Взрывы, это было лишь несколько часов назад, - сказал он, - когда
они пробили стену, они показали нам звезды... О, Боже! - Тут он смешно
испугался, потом добавил, - извини.

- На каком уровне?

- Жилой Комнаты, - сказал он, поглядывая на свою бутылку, стоявшую на
органе.

Я перевел дух. Хорошо. Это было на четыре уровня ниже, а Библиотека
находилась ниже меня на два. Пробить стену насквозь... Какая же для этого
нужна была взрывчатка...

- Что произошло после взрыва? - спросил я.

- Все бросились удирать, - сказал он. - Потом, когда каждый понял,
что произошло, все бросились назад, чтобы посмотреть. - Он облизал губы,
опять взглянул на бутылку. - Потом опять все бросились удирать, - закончил
он.

- Не стесняйся и выпей немного, - сжалился я.

Он схватил бутылку, поднес ее к губам и запрокинул голову. Я смотрел,
как у него под воротником дергается кадык.

Крыло 5. По крайней мере он выбрал довольно сносную планету для своей
катастрофы; здешним воздухом можно было дышать, хотя в нем было что-то
вызывающее раздражение, а температура была терпимой по ночам.

- И ты сходил и посмотрел? - спросил я.

Он опустил бутылку, кивнул и закашлялся. Потом, через несколько
мгновений, он указал на алтарь.

- Я видел вечность, - сказал он. - Небо просто нигде и никогда не
кончается. И я видел огни в небесах. Я чувствовал запах испарений из
Преисподней. Люди кричали и падали без чувств. Другие проталкивались
вперед. Некоторые бежали. Некоторые вышли туда и сгинули, думаю я.
Наконец, они отогнали нас назад и прогнали с того уровня. Возможно, сейчас
они уже это закрыли. Множество людей пришло в Храм. Повсюду идут службы. Я
сам отслужил три. И чувствовал себя все более странно. Я знал, что
наступил Судный День. Я знал, что мы все недостойны. Это конец. Дом
рушится и небеса разверзлись. Человек - это ничтожное, никчемное существо.
Я понял это, когда узрел вечность. - Он замолчал, чтобы сделать еще
глоток, потом продолжал: - После своей последней службы, я понял, что не
могу продолжать молиться об избавлении от того, что, я знаю, мы заслужили.
Лучше принять это, решил я. И я пришел сюда, куда никто не ходит. Все
остальные пошли вон туда. - Он жестом показал в направлении освещенного
участка, там, конечно, горели свечи. - Здесь я сделал то, что считал самым
подобающим, - заключил он. - Возьми меня, господин, - и он икнул.

- Я не тот, кого ты призывал, - сказал я и повернулся, чтобы уйти.

- Нет! - услышал я его крик; и я услышал звук упавшей бутылки, и я
услышал, как он ругается, пытаясь ее поймать. Потом, я видел, откуда ты
пришел! - завизжал он. - Ты пришел сквозь черную дверь!

- Ты ошибаешься, - спокойно сказал я.

- Нет! Я знаю, что я видел! Кто ты?

Его состояние, возможно, сильнее повлияло на мою склонность к
философским размышлениям, чем я это осознавал, потому что я и в самом деле
задумался на секунду над его вопросом и честно на него ответил.

- Я, право, не знаю, - сказал я, уходя.

- Лжец! - выкрикнул он. - Отец Лжи!

Потом он заплакал.

- Так вот он - Ад... - услышал я, удаляясь, его слова.

Я быстро уходил, прикидывая, как могли бы повести себя все прочие.
Меня интересовало, мог ли этот случай оказаться типичным. Я думал, что
нет. Надеялся, что нет. Это отклонение от нормы, только и всего. Совсем в