Чтение 27–й страницы книги ~Лезвие сна~

- Той ночью у меня возникла слишком сильная потребность, - пожал плечами Рашкин. - Раньше я обладал большим терпением. Но, должен тебе напомнить, Изабель, ни один из твоих ньюменов не был настоящим человеком. Чтобы стать настоящими, им необходима частица твоей души, и я бы знал, если бы ты им ее дала. Я никогда не причиню зла никому, кого ты сделаешь настоящим. Я вовсе не такое чудовище, как ты думаешь.

- Разве? Тогда кем вы себя считаете?

- Человеком, прожившим долгую жизнь, но еще не готовым уйти из этого мира.

- И цена для вас не имеет значения.

- У всего есть своя цена, - согласился Рашкин. - Но в моем случае ты ошибаешься, она не слишком высока. Я не собирался снова вмешиваться в твою жизнь и расстраивать тебя, Изабель. Но я ослабел больше, чем предполагал, а за два года, прошедшие после смерти Жизель, я не смог отыскать ни одного достаточно талантливого художника, достойного занять место моего ученика. Это Биттервид напомнил о тебе, но и тогда я не планировал возвращаться, пока не услышал, что ты собираешься иллюстрировать сборник сказок своей подруги. Ну а поскольку уж ты снова будешь вызывать ньюменов... - Рашкин пожал плечами.

- Как вы могли об этом узнать? Я только вчера дала свое согласие.

- В самом деле? Я впервые услышал об этом около месяца назад. Или по крайней мере разговоры о твоем участии в проекте. Но, раз уж мы все здесь собрались, это не имеет никакого значения.

- Так это была идея Биттервида? - возмутилась Изабель. - Похитить меня и притащить сюда?

- Ему не терпится стать настоящим, - сказал Рашкин. - И он не уступает в упрямстве твоему Джону. Мы собирались подождать, пока ты закончишь работу, но потом...

- А что потом? - нетерпеливо спросила Изабель.

- Существует так много причин, способных задержать, а то и отменить выпуск книги, - ответил Рашкин.

На его лице сохранялось всё то же выражение искренности, как и в начале разговора, но Изабель решила, что Рашкин чего-то недоговаривает. Он что-то скрывает. Она мысленно посмеялась над собой. Где это видано, чтобы Рашкин шел к цели напрямую?

- Ты видишь, насколько я ослабел, - добавил он. - Биттервид побоялся, что я не выдержу ожидания. И, как я уже сказал, он очень нетерпелив. Слишком горяч. По-моему, он на всё готов, лишь бы стать настоящим.

- Но ведь он и так настоящий. - Рашкин снова вздохнул:

- Ньюменам не требуется ни пищи, ни отдыха. Они не способны видеть сны, их раны не кровоточат. Они не настоящие.

- Вы так утверждаете только потому, что вам это выгодно.

- Тогда как же ты их определишь?

Изабель оглянулась на ньюменов. Скара уселась прямо на полу и чистила ногти лезвием складного ножа. Похоже, она не обращала никакого внимания на разговор. Биттервид прислонился к противоположной стене и стоял скрестив руки на груди. Он явно прислушивался, но его лицо оставалось непроницаемой маской.

- Они другие, - сказала Изабель. - Просто другие. Не лучше и не хуже, чем каждый из нас.

- Какая непредвзятость, - улыбнулся Рашкин. - Какая корректность! Может, в будущем мы станем относиться к ним как к людям, страдающим бессонницей?

- Я уже больше не Иззи, - сказала ему Изабель. - Я больше не та впечатлительная девочка, которую вы взяли под свое крылышко и которая верила каждому вашему слову только потому, что вы носили громкое имя Винсента Аджани Рашкина, будь он проклят. Господи, как я вас ненавижу!

- Но ты все же назвала свой дом в мою честь. - Изабель презрительно фыркнула:

- Вплоть до сегодняшнего утра я не знала, чего было больше в этом жесте: моего восхищения и благодарности за ваши уроки или ужаса и неприятия по отношению ко всему, что вы проповедовали. Сегодня вы помогли мне определиться.

- И несмотря ни на что ты мне поможешь, - произнес Рашкин.

- Не могу поверить, - покачала головой Изабель. - Может, вы не слышите меня?

- Если ты мне поможешь, обеспечив меня своими ньюменами, - продолжал Рашкин, - я исполню твое самое заветное желание.

- Что вы можете знать о моих желаниях?

- Я ее верну - ту подругу, по которой ты до сих пор скорбишь.

Изабель не сразу поняла, что ей предлагает Рашкин. В первый момент она решила, что ошибается.

- Вы ведь не имеете в виду Кэти? - с сомнением спросила она.

Увидев кивок Рашкина, Изабель недоверчиво уставилась на него.

- Это невозможно, - прошептала она.

- А разве возможно появление ньюменов?

- Одно невероятное событие не дает основания считать возможным абсолютно всё.

- Обещаю, я смогу вернуть ее тебе.

Как часто скучала она по взмаху золотисто-красных волос, когда Кэти поворачивала к ней голову, по ее радостной улыбке, по блеску серых глаз? Как часто, видя или читая что-то интересное, Изабель говорила себе, что надо рассказать об этом Кэти, а затем вспоминала, что подруга умерла? Прошло уже пять лет, но такое всё еще случалось. Не каждый день. Даже не каждую неделю. Но случалось.

И как часто она сетовала на преждевременность ее смерти? Сколько раз она думала, что готова на всё, лишь бы ее вернуть?

Но решиться на предложение Рашкина? Не раз Изабель задумывалась над созданием портрета Кэти, чтобы вызвать ее, как вызвала Джона и остальных, но понимала, что ее мечты несбыточны. Ньюмены были новичками в этом мире. Кэти прожила жизнь и умерла в нем. Для нее возврат невозможен. Этот мир был для нее прошлым.

Несмотря на всё это, сознавая, что Рашкин способен вызвать лишь призрак, подделку, а не настоящую Кэти, Изабель дрогнула перед соблазном. А что, если он действительно сумеет? Так много вопросов она должна была задать подруге, так много осталось загадок, на которые только Кэти могла дать ответ.

Я поняла, что влюбилась в нее с самого первого дня, но никак не могу набраться смелости, чтобы признаться.

Остается надеяться, что я сумею это сделать раньше, чем кто-то из нас умрет.

Меня не привлекают мужчины, но и женщины тоже. Я люблю только Иззи.

Она должна узнать, правда ли всё это.

- Ну как? - спросил Рашкин. - Такая сделка тебя устраивает?

Изабель заморгала, отгоняя воспоминания, и уставилась на своего собеседника. В его изможденном лице она снова с удивлением обнаружила сходство с каким-то насекомым. Девушка медленно покачала головой.

- Вы призовете Кэти в наш мир. И какой она будет? - спросила она. - Такой, как они? - Изабель ткнула пальцем в сторону Биттервида. - Бледной копией настоящего человека? Чудовищем?

- Нет, - ответил Рашкин. - Я воспроизведу ангела.

- Винсент, я больше не верю вашей лжи. И уже давно.

- А если я сначала верну ее? - настаивал он. - До того как ты напишешь хоть одну картину, я верну твою подругу, и ты сама сможешь убедиться, что я не лгу.

- Что... Что вы такое говорите?

- Я ее верну. Если ты убедишься, что это действительно твоя подруга, ты будешь работать для меня. Если нет, мы разойдемся в разные стороны, и я тебя никогда больше не потревожу.

У Изабель не хватило сил отказаться сразу, и она ненавидела себя за свою слабость.

"Я соглашусь на это не ради себя, - думала она. - Не совсем ради себя. Конечно, я эгоистка и хочу вернуть Кэти, но в этом случае выиграю не только я".

Снова в памяти возникли записи из дневника.

И не только из-за ее красоты, хотя она, бесспорно, очень хороша собой. Она - ангел, посланный с небес, чтобы немного скрасить наше пребывание на планете Земля. Общаясь с ней, мы все становимся лучше.

То же самое можно было сказать и о самой Кэти.

- А эти картины...

- Я тебя прошу лишь о нескольких - чтобы восстановить силы. Две или три, самое большее.

- А ваши ньюмены?

- Я дам им то, чего они добиваются, из своих собственных снов.

Может ли она на это осмелиться? Решится ли она вызвать к жизни двух или трех ньюменов и принести их в жертву ради Кэти?

Это неправильно, и Изабель сама всё понимала. Нельзя даже допускать такие мысли. Нельзя опускаться до уровня Рашкина. Кэти ужаснулась бы ее поступку.

- Ну как? - спросил Рашкин.

- Я...

- Ты можешь даже не создавать новых картин, - продолжал он свои уговоры. - У тебя ведь осталось несколько полотен, выполненных до абстрактного периода; этого будет достаточно.

- Нет, - воскликнула Изабель. - Я не смогу отказаться от них.

И без того трудно было решиться пожертвовать кем-то ради возвращения Кэти, но старыми друзьями - никогда. Невозможно погубить Джона, Пэддиджека, Козетту или любого из горсточки оставшихся после пожара ньюменов.

- Но ты будешь писать для меня?

- Я...

- Изабель, - мягко уговаривал ее Рашкин, - что ты теряешь? Если тебя не устроит качество моей работы, ты ничего не будешь мне должна. В случае успеха цена окажется не так уж высока.

- Я не знаю.

Господи, она так запуталась!

Если Рашкин не лжет относительно своей способности вернуть Кэти, может, и его утверждения о природе ньюменов тоже правдивы. Человеческой жизнью Изабель не смогла бы пожертвовать, даже ради Кэти. Но, возможно, ньюмены не совсем люди. Может, это просто образы с картин? Порождения сновидений, не обладающие собственной жизнью?

Внезапно вспомнился давний разговор с Софи в те дни, когда они делили на двоих одну студию, еще в начале восьмидесятых годов. Они говорили тогда о видениях, и Софи, всегда очень отчетливо помнившая свои сны, настаивала на необходимости оставаться верной своим принципам не только наяву. Софи утверждала, что поступки, совершенные в сновидениях, не могли повлиять на реальную жизнь, но они доказывали способность человека совершать подобные действия и во время бодрствования. Если вы убили кого-то во сне, вы всё равно виновны в убийстве, даже если, проснувшись, не обнаружили трупа и никто не погиб. В своей душе вы допустили возможность убийства.

Разве нынешняя ситуация намного отличалась от снов?

- Я еще раз хочу спросить, - продолжал Рашкин. - Что ты теряешь?

"Свою душу, - подумала Изабель. - И всё, во что я верила".

- Вы не понимаете, о чем меня просите, - сказала она.

- Изабель, я всё понимаю, - покачал головой Рашкин. - Наши взгляды на различные вещи часто были противоположными, но я всегда уважал твои убеждения. И даже если я не разделяю твоего отношения к ньюменам, это не значит, что я не понимаю, какие мучения ты испытываешь.

Изабель подняла глаза и встретилась с его взглядом - простодушным и ясным. Она почти поверила в его искреннюю заботу. Снова почти оказалась во власти его обаяния.

О Кэти, что мне делать?

На стук в дверь студии Изабель никто не отозвался.

- Джилли говорила, что Изабель с утра собиралась отправиться по каким-то делам, - сказал Алан. - Наверно, еще не вернулась.

Он повернулся, чтобы уйти, но Мариса шагнула вперед и потрогала дверную ручку. Замок был заперт, но дверь закрыли неплотно, так что она распахнулась от легкого толчка.

- Почему бы нам не подождать ее внутри? - предложила Мариса.

- Нет, - возразил Алан. - Нельзя же просто так ворваться...

Но Мариса уже шагнула внутрь. Алан и Роланда смущенно переглянулись и последовали за ней. В помещении громоздились нераспакованные коробки и чемоданы, но Изабель там не было.

- Посмотрите-ка, - воскликнула Мариса, подходя к окну.

Она показала картину с изображением Пэддиджека Алану, и у него перехватило дыхание.

- Он похож на персонажа из сказки Кэти, - сказала Роланда.

Алан кивнул, подошел к окну и взял из рук Марисы картину. В самом углу под подписью Изабель стояла дата - 1974 год. Значит, это не копия, а подлинник.

- Она не должна была уцелеть, - произнес Алан.

- Почему? - удивилась Мариса.

- Эта картина сгорела во время пожара, когда огонь уничтожил все ранние работы Изабель, кроме той, что была подарена мне, да еще двух, висящих в Детском фонде.

- Вероятно, это было ужасным ударом для Изабель, - заметила Роланда.

- Бедствие почти сломило ее, - сказал Алан. - Хотя она и старалась не показывать виду. - Он глубоко вздохнул. - Все ее великолепные работы погибли... и эта была среди них.

Он вспомнил подаренный Изабель небольшой - десять на шестнадцать дюймов - рисунок, выполненный пастелью. Худощавая миниатюрная рыжеволосая женщина с озорными глазами, которую она назвала Энни Нин. Если благодаря картине "Дикарка" в этом мире появилась Козетта, то и та женщина должна быть жива. Но остальные... все остальные погибли в пламени пожара.

- Это могло убить ее, - тихо произнес он.

- Кого? - не поняла Мариса. Но Роланда уловила мысль Алана.

- Изабель, - сказала она. - Она, вероятно, с трудом пережила гибель людей, появившихся благодаря ее картинам. - Неудивительно, что после этого несчастья она так резко изменила стиль письма, - произнес Алан, не сводя глаз с небольшого полотна. - Если только... А что, если они не погибли?

- Ты же только что сам сказал, что огонь уничтожил все ранее созданные работы, - удивилась Мариса.

- Включая и эту, - кивнул Алан. - Но ведь она перед нами?

- Вы считаете, она могла просто сделать вид, что картины сгорели? - спросила Роланда. - Что Изабель спрятала свои работы, чтобы сохранить их в безопасности?

- Я не знаю, - признался Алан.

Но он вспомнил о странном и очень настойчивом желании Изабель оставить у себя все подлинники иллюстраций к книге Кэти.

- Если всё это правда, у нее могут возникнуть неприятности со страховой компанией, - заметила Мариса.

Алан кивнул с отсутствующим видом и положил картину на подоконник поверх листа оберточной бумаги, откуда ее перед этим взяла Мариса. Из-под бумаги торчал уголок конверта, и Алан, едва сознавая, что делает, вытащил конверт и посмотрел на адрес.

- Что это? - спросила Мариса.

- Письмо от Кэти. Я узнал ее почерк.

- Постой-ка, - сказала Мариса, видя, что он готов открыть конверт. - Я понимаю, что убедила вас войти в пустую студию, но только потому, что вы - ее друзья, и я считала что, Изабель не будет возражать, если мы подождем ее внутри. Но читать ее письма - это уж слишком.

Алан был с ней вполне согласен. В нормальном состоянии он бы ни за что не осмелился вести себя подобным образом. Но желание узнать содержимое письма Кэти пересилило присущую ему деликатность. Желание было настолько сильным, что Алан, не переставая кивать в знак согласия со словами Марисы, всё же открыл конверт.

- Оно написано за два дня до ее смерти, - сказал он. - Это... - Алан пробежал глазами по странице и перевернул ее. - Это предсмертная записка. Кэти не стала оставлять ее в квартире, а отправила Изабель по почте.

Привычная боль утраты сжала его сердце. Незнакомая комната вдруг словно заполнилась призраками. Он поднял глаза на Марису:

- Изабель знала все подробности смерти Кэти... И то, что она убила себя. Почему же она упорно настаивала на своем?

- Я не понимаю, - сказала Мариса.

- Та ссора во время похорон Кэти. Она разгорелась из-за причины смерти. Изабель негодовала по поводу моего отказа навестить ее в больнице, но Кэти никогда и не была там. Она проглотила слишком большую дозу снотворного в своей спальне, и именно Изабель обнаружила ее тело во время одного из своих приездов в город. Когда она стала убеждать меня, что Кэти не могла решиться на самоубийство, я подумал, что это из-за отсутствия записки. Вы ведь понимаете, люди часто отрицают самоубийство близких. Но потом Изабель перешла к невероятным подробностям об онкологическом заболевании, о больнице и лечении радиацией, которое не помогло...

- Я никак не могу этого понять, - продолжала Мариса. - О ее самоубийстве писали все газеты. И даже вчера вечером в теленовостях упоминали о нем в связи с делом о наследстве.

Алан кивнул.

- Тогда почему Изабель пыталась убедить тебя в обратном?

- Вот это мне и хотелось бы узнать, - сказал Алан. - Я дошел до того, что уже не знаю, чему верить.

Роланда деликатно откашлялась:

- Может, мне следует уйти, чтобы вы сами поговорили с Изабель?

"Господи, - подумал Алан. - Что она может о нас подумать? Сначала врываемся в чужую студию, потом копаемся в чужих вещах..."

- Я могу прийти в другой раз и задать свои вопросы, - предложила Роланда.

- Нет, - покачал головой Алан. - Здесь происходит что-то очень странное, а ваш рассказ о Козетте - часть происходящего. - Алан помолчал, испытующе глядя на Роланду. - Разве вам неинтересно узнать, что за всем этим кроется?

- Да, конечно. Но мне кажется, тут нечто очень личное. Не могу отделаться от мысли, что вторгаюсь в чужую жизнь.

- Я понимаю, - кивнула Мариса. - Алан, нам пора уходить.

Алан признавал, что обе женщины правы, но не мог отказаться от попытки распутать клубок воспоминаний, возникавших каждый раз, когда он думал о Кэти и Изабель. Прошлое так сильно давило на него, что он едва мог дышать. Алан с надеждой посмотрел на письмо, желая, чтобы оно объяснило все загадки, а не вызывало новые вопросы.

Это я оставляю тебе и Алану, если ты сочтешь нужным с ним поделиться.

Что же такое могла оставить Кэти в камере хранения автобусной станции много лет тому назад? И почему Изабель ничего ему не сказала - ни о письме, ни о посылке? Было ли это как-то связано со странным поведением Изабель во время похорон? Они все трое были тогда почти неразлучны, и Алан не мог понять причины отчуждения. И уж конечно, Изабель должна была знать, как сильно он переживал из-за смерти Кэти. Какое послание она нашла в камере хранения, что не сочла нужным с ним поделиться?

- Алан? - окликнула его Мариса.

Он кивнул и положил письмо в конверт. Еще какое-то время разглядывал знакомый почерк, наконец оставил письмо рядом с картиной.

- По-моему, студия Норы Деннис находится где-то здесь, - сказала Мариса, как только они вышли на лестничную клетку.

- Ну и что? - не понял Алан.

- Может, она видела Изабель?

- Вряд ли. Она ведь только вчера приехала.

- Мы ничего не потеряем, если спросим у нее.

Все трое спустились этажом ниже и пошли отыскивать студию Норы. Это не составило большого труда. Пройдя через холл, они заметили распахнутую дверь. Из комнаты доносилась громкая музыка, звучала ирландская народная мелодия, но в исполнении электрогитары и ударных инструментов.

"Уотербойз", - определил Алан, узнав песню. Он заглянул в комнату и на полу, в окружении россыпи акварелей, увидел Нору. Она заметила гостей, улыбнулась и встала, чтобы приглушить звук.

- Прошу прощения за разгром, - сказала Нора. - Я пытаюсь навести порядок и подготовиться к выставке. - Она осмотрелась вокруг и рассмеялась. - Что я говорю? Порядок? Всё это только мои мечты.

В отличие от студии Изабель, заваленной нераспакованным багажом, мастерская Норы выглядела словно после ужасного урагана. Алан из лучших побуждений хотел было предложить свою помощь в наведении порядка, но грандиозный объем работы вовремя заставил его отказаться от своих намерений.

- Я даже не успела с ней поговорить, - ответила Нора на вопрос об Изабель. Она провела рукой по коротким каштановым волосам, отчего они встали дыбом. - Всего час назад она была во дворе вместе с Джонни Свитграссом.

Алан вспомнил бывшего приятеля Изабель. Еще один призрак из прошлого. Но потом на память пришел портрет Джона, выполненный Изабель. А вдруг она писала портрет не с него? Вдруг Джон появился как раз благодаря картине? Но ведь и это полотно, насколько помнил Алан, тоже погибло во время пожара.

- Я не видел его уже целую вечность, - произнес он вслух. - Как он выглядит?

- А, Джонни. Он никогда не меняется. Клянусь, он словно молодеет с каждым годом, а остальные, к сожалению, стареют. Изабель, вероятно, не очень хорошо себя чувствовала. Со стороны казалось, будто она не может стоять на ногах без поддержки Джона. Я заметила их, когда они проходили через двор, но, прежде чем успела предложить помощь, они уже вышли на улицу.

Алан никак не мог выбросить из головы первые слова Норы:

А, Джонни. Он никогда не меняется. Клянусь, он словно молодеет с каждым годом, а остальные, к сожалению, стареют.