обостренным чутьем животного, знающего только звериные правила борьбы за
существование.
первой главе - к вопросу о чрезвычайно широкой и хитроумной системе создания
всякого рода неравенств, каковая система, по искреннему убеждению Соколовых
обоего пола, и есть способ "отменного" управления государством.
плоть от плоти и кровь от крови, отдыхают на своих госдачах, отгородившись
от народа заборами и охраной, под сенью табличек:
милицейского кирпича и вооруженной охраны, - так бывают разными и сами
госдачи. О, тут существуют тончайшие оттенки: на одних полагаются картины,
чешский хрусталь, столовое серебро, обслуживающий персонал - или, как его
называют, "обслуга" - человек двадцать, не меньше, собственный кинозал; на
других дачах перебьются и без картин, обойдутся простым стеклом и
нержавеющей сталью, "обслуга" - человека два, и кино приходится смотреть в
общем - разумеется, тоже закрытом для простых смертных, кинозале.
формы и цвета. По одним, скажем, розовым и продолговатым - вы можете в
обеденный перерыв посетить спецбуфет, где - икра, и вобла, и американские
сигареты, и весь обед стоит гроши, а по другим, допустим, зеленым и
квадратным - извольте спуститься в обыкновенную столовую, где о вобле и
слыхом не слыхали, где лучший сорт сигарет - дубовые "Столичные" и обед
стоит столько же, сколько в любой другой городской столовой.
правительственную больницу "Кунцево".
лососиной, жеманная жена одного "народного избранника" жаловалась другой:
школьной подруге - не из наших... Она стала угощать чаем, неудобно было
отказаться - выпила чаю, покушала городской колбасы - и пожалуйста, вспышка
гастрита?..
"городскую" колбасу?
и порядки, свои книжки и газеты, вроде "Белого ТАССа", где смотрят особые
заграничные фильмы с политической и сексуальной "малинкой", где почти
бесплатно отдыхают в спецсанаториях и где, наконец, на государственный счет
- то-бишь на счет обладателей зеленых пропусков и прочих - ездят в
заграничные командировки.
Акакиевича о новой шинели с мечтою современного Башмачкина, обладателя
зеленого пропуска, о пропуске розовом?
зависеть, спинку почесать - почешет, в дерьмо нырнуть - нырнет, прикажи дать
по рылу "кому совсем не виноватому" - даст, за милую душу даст? Лишь бы
держать на потной ладони этот розовый, продолговатый, выигрышный лотерейный
билет, этот волшебный пропуск в иной, волшебный мир - и чтобы на этом
пропуске, таким красивым, с завитушками, почерком было написано твое
собственное имя!..
отнять! Тут уж он не только по рылу даст - тут он на что угодно пойдет: на
любую подлость и преступление, на любой донос и предательство.
группы и примкнувшему к ним Шепилову", обзаводиться не государственными, а
своими, купленными на обычные деньги, "городскими" вилками, ложками и
тарелками!..
чиновных мозгов - а нет ли такой системы неравенства, которая была бы не
преходящей, а вечной, не зависела бы от звания и чинов, от того, кто сегодня
на самом верху, от времени и обстоятельств и с лихвою искупала бы
собственную дурость?!
о национальности - а вот, поди ж ты, каким могучим смыслом и содержанием
наполнила его чиновная догадливость!
философский камень мудрости - неравенство прекрасное и вечное, неравенство
неизменное навсегда.
как-то так, до поры, за разговорами о нашем интернационализме как о великой
силе международной братской солидарности, они об этом неравенстве не то
чтобы позабыли, а вроде упустили из виду, а уж когда спохватились...
глупости, доказать, что в Советской России для представителей еврейской
национальности путь ассимиляции - не только разумный, но и самый
естественный, нормальный, самый закономерный путь.
Хану, а Таню, а Хану отправил на Дальний Восток, где на ней женился некий
капитан Скоробогатенко - об этом в четвертом действии расскажет старуха
Гуревич.
машинке для зрителей генеральной репетиции, пьеса называлась не "Матросская
тишина", а "Моя большая земля" - по последним словам Давида в третьем
действии, словам, которые для начальственных дамочек должны были прозвучать
как прямое кощунство и оскорбление.
вот чего не сказала мне Соколова.
это еще только носилось в воздухе, формулировки еще не были найдены, хотя
необходимость их найти была очевидна.
Еврейский театр, расстреляны ведущие еврейские писатели и поэты, уже
готовилось, после завершения "дела врачей", распределение всех евреев
Советского Союза на четыре группы: немногочисленные первые две - "евреи
нужные" и "евреи полезные", и многочисленные - "евреи, подлежащие выселению
в отдаленные районы страны" и "евреи, подлежащие аресту и уничтожению".
на двадцатом съезде КПСС - снова на время спутали карты. Впрочем, кого-кого,
а чиновников сбить с толка не так-то просто. Скоро, очень скоро все
возвратится на круги своя, а Шестидневная война подведет окончательные итоги
- фокус не удался, факир был пьян, как дрова, чиновники могут торжествовать:
"пятый пункт" и никаких гвоздей!
сказать - все граждане Советского Союза неравны, а евреи неравнее других!
которая больше всего на свете, всеми своими помыслами, узаконениями и
инструкциями - этой ассимиляции не хочет и не допустит.
званиям уже давно три копейки цена, а на худой конец их можно и отобрать),
но восхитительного "пятого пункта", каиновой печати во веки веков, знака
качества второго сорта - этого мы вам не подарим, этого не уступим! А тот
факт, что множество людей, воспитанных в двадцатые, тридцатые, сороковые
годы, с малых лет, с самого рождения, привыкли считать себя русскими и
действительно всеми своими корнями, всеми помыслами связаны с русской
культурой - тем хуже для них!
только, а уже вежливый пионерчик, уступая тебе место в метро, говорит:
захотелось!
национальностью. Ей отца и матери мало. Ей наплевать, что фамилия
заполнявшего анкету Иванов.
собственной жизни и понять - почему запрещение (пардон, не рекомендация!)
пьесы "Матросская тишина" так много для меня значило и сыграло такую важную
роль в моей судьбе.
(а с последними иллюзиями расставаться особенно трудно), последняя надежда,
последняя попытка поверить в то, что все еще как-то образуется.
Прозоров Александр
Лукьяненко Сергей
Никитин Юрий
Русанов Владислав
Витковский Евгений
Березин Федор