read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com


- Вот, ребята, смотрите! - затряс Авдий рюкзаком высоко над головой. -
Мы везем здесь пагубу, чуму, отраву для людей. И это делаете вы, гонцы,
одурманенные легкими деньгами, ты, Петр, ты, Махач, ты, Леня, ты, Коля! О
Гришане и говорить нечего. Вы и сами знаете, кто он такой есть!
- Постой, постой, Авдий! А ну, милый, дай-ка сюда мешок! - двинулся к
нему Петруха.
- Отойди! - оттолкнул его Авдий. - И не лезь! Я знаю, как уничтожить
эту отраву людскую.
И не успели гонцы опомниться, как Авдий, рванув завязку рюкзака, стал
вытряхивать из дверей поезда анашу на ветер. И зелье - а как много,
оказывается, было собрано желто-зеленых соцветий и лепестков конопли -
полетело вдоль железнодорожного полотна, кружась и паря, как осенние листья.
То улетали на ветер деньги - сотни и тысячи рублей! На какое-то мгновение
гонцы замерли, как завороженные глядя на Авдия.
- Видали! - закричал Авдий и вышвырнул в дверь и сам рюкзак. - А теперь
последуйте моему примеру! И мы покаемся вместе, и Бог возлюбит и простит
нас! Давайте, Ленька, Петр! Выбрасывайте, выкидывайте проклятую анашу на
ветер!
- Он спятил! Он заложит нас на станции легавым! Хватай его, бей попа! -
заорал вне себя Петруха.
- Стойте, стойте! Послушайте меня! - пытаясь что-то им объяснить,
кричал Авдий, видя, как разъярились накурившиеся анаши гонцы, но было уже
поздно. Гонцы бросились на него, как бешеные собаки. Петруха, Махач, Коля
наперебой молотили его кулаками. Один Ленька тщетно старался растащить,
разнять дерущихся.
- Да перестаньте же! - беспомощно бегал он вокруг. Но ему не удавалось
их остановить - где ему было сладить сразу с троими. Завязалась жестокая
рукопашная.
- Бей! Тащи! Выкидывай его из вагона! - ревел разъяренный Петруха.
- Души попа! Бросай вниз! - вторил ему Махач.
- Не надо! Не убивайте! Не надо убивать! - вопил бледный, трясущийся
Ленька.
- Отстань, сволочь, зарежу! - вырвался от Леньки остервенелый Коля.
Авдий отбивался что было сил, стараясь отодвинуться подальше от
открытых дверей, пробиться на середину качающегося из стороны в сторону
вагона: он теперь воочию убедился в свирепости, жестокости, садизме
наркоманов - а ведь давно ли они блаженно улыбались в эйфории. Авдий
понимал, что схватка идет не на жизнь, а на смерть, понимал, что силы далеко
не равны. Их трое, здоровенных лютующих парней, - где ему с ними справиться,
ведь за него один Ленька, а он не в счет. Гришан же все это время
по-прежнему сидел на своем месте, как зритель в цирке или в театре, но не
скрывал своего злорадства.
- Ну и ну! Вот это да! - посмеиваясь, глумился он. Стравил-таки их,
заранее вычислил, что столкнутся, и теперь пожинал плоды победы - глядел,
как убивают на его глазах человека.
Авдий сознавал, что только вмешательство Гришана могло изменить его
участь. Стоило ему крикнуть: "Спаси, Гришан!" - и гонцы сразу бы
утихомирились. Но прибегнуть к помощи Гришана Авдий не мог ни при каких
обстоятельствах. Оставалось одно - пробираться в глубину вагона, забиться в
угол, а там пусть изобьют, измолотят, пустъ сделают с ним что угодно, но
только чтобы они не выбросили .его на ходу - ведь это верная смерть...
Но добраться до угла было не так-то просто. Удары наотмашь, пинки
отшвыривали его прочь к зияющему проему дверей. Задержись он там лишнюю
секунду, и гонцы не задумываясь выпихнут его из вагона. И Авдий поднимался
снова и снова, упорно стремился прорваться в дальний угол, надеясь, что
наркоманы выдохнутся или опомнятся. Первым в той яростной схватке, получив
по голове, свалился Ленька. Это Коля саданул его, чтоб не мешал творить
расправу над попом, над праведником, а стало быть, над врагом гонцов -
Авдием. Бешено работали кулаками гонцы - ведь речь шла о бешеных деньгах.
- Бей, бей! Под дых, под дых его! - бесновался Петруха и, схватив сзади
Авдия, заломил ему руки назад, подставив под удары Махачу, а тот, точно
озверевший бык, в ярости сокрушительно ударил eго в живот - и, согнувшись в
три погибели, харкая кровью, Авдий рухнул на пол бегущего вагона. И тогда
они втроем поволокли его к двери, но он все еще сопротивлялся, обдирая
ногти, судорожно цеплялся руками за доски настила, пытаясь отбиться,
вырваться, а зловещий Гришан как ни в чем не бывало сидел в углу вагона на
своем стульчике нога на ногу с невозмутимо-торжествующим выражением на лице
и что-то насвистывал, поигрывая суковатой палкой. И была еще возможность
попросить пощады, крикнуть: "Спаси, Гришан!" - и не исключено, что тот
снизошел бы, проявил великодушие и остановил бы смертоубийство, но Авдий так
и не разомкнул рта, и, прочертив его головой кровавый след по настилу, они
поволокли его к самому проему вагона, и здесь, в дверях, произошла еще одна,
последняя, схватка. Сбросить Авдия на ходу они опасались, потому что могли
сорваться вместе с ним. Авдий изловчился повиснуть в дверях, вернее за
дверьми, уцепившись за железную скобу поручня. Встречный ветер обрушился
шквалом, прижал к дверям, но Авдию удалось нащупать левой ногой какой-то
металлический выступ и повиснуть, удерживаясь на весу, и никогда, наверное,
в нем не было столько сил, столько жажды выжить, как в тот момент, когда он
пытался превозмочь беду. Если бы его оставили в покое, он, возможно, сумел
бы вскарабкаться, вползти назад в вагон. По гонцы били его ногами по голове,
как по футбольному мячу, поносили его последними словами, исколотили в
кровь, а он уцепился мертвой хваткой за поручень. Последние минуты были
особенно ужасны. Петруха, Махач и Коля совсем остервенели. Тут и Гришан не
выдержал, подскочил к дверям: теперь-то уж можно не притворяться, можно
полюбоваться, как расшибется насмерть Авдий Каллистратов. И Гришан стоял и
ждал того неизбежного момента, когда гонцы добьют Авдия. Ничего не скажешь -
Гришан отменно знал свое дело. Он убивал Авдия Каллистратова чужими руками.
А завтра, если мертвого Каллистратова найдут и не поверит, что он упал или
выбросился из поезда, в самом худшем случае Гришан будет чист - он лично не
прикладывал рук. Скажет: ребята повздорили, подрались, и в результате
несчастный случай - оступился в драке.
Последнее, что запомнил Авдий, - пинки по лицу, обувь гонцов окрасилась
кровью, и встречный ветер гудел в ушах, как полыхающий огонь. Тело Авдия,
налитое свинцовой тяжестью, все больше тянуло вниз, в страшную, неумолимую
пустоту, а поезд мчался, преодолевая сопротивление ветра, мчался все по той
же степи, и никому на свете не было дела до него, обреченного, висящего на
волоске от гибели. И солнце на закате того бесконечно длинного дня, ослепляя
его выкатившиеся в муке и ужасе глаза, срывалось вместе с ним в черную
бездну небытия. Но, как ни пинали его, Авдий не размыкал рук, и тогда
Петруха нанес ему последний, решающий удар, схватив палку Гришана, которую
Гришан как бы невзначай держал на виду - вот, мол, пожалуйста, бери и бей,
бей по рукам, чтоб расцепились...
И Авдий сплошным комком боли полетел вниз, не чувствуя уже, как
покатился по откосу, расшибаясь и обдираясь, как промчался мимо места его
падения хвост эшелона, как скрылся поезд, унося его бывших попутчиков, как
смолк шум колес.
Вскоре солнце угасло, наступила тьма, и на западе в сизо-свинцовом небе
сгустились грозовые тучи...
А мимо того злополучного места уже мчались другие поезда, и тот, кто не
стал молить о пощаде, чтобы продлить свою жизнь, лежал поверженный на дне
железнодорожного кювета. А все, что он узнал в неистовом поиске истины, все,
что утверждал, было теперь отброшено прочь, погублено. И стоило ли, не щадя
себя, отказывать себе в шансе уцелеть? Ведь речь шла ни мало ни много - о
собственной жизни, и всего-то нужно было произнести три слова: "Спаси меня,
Гришан!" Но он не сказал этих слов...
Поистине нет предела парадоксам Господним... Ведь был уже однажды в
истории случай - тоже чудак один галилейский возомнил о себе настолько, что
не поступился парой фраз и решился жизни. И оттого, разумеется, пришел ему
конец. А люди, хотя с тех пор прошла уже одна тысяча девятьсот пятьдесят
лет, все не могут опомниться - все обсуждают, все спорят и сокрушаются, как
и что тогда получилось и как могло такое произойти. И всякий раз им кажется,
что случилось это буквально вчера - настолько свежо потрясение. И всякое
поколение - а сколько их с тех пор народилось, и не счесть - заново
спохватывается и заявляет, что, будь они в тот день, в тот час на Лысой
горе, они ни в коем случае не допустили бы расправы над тем галилеянином.
Вот ведь как им теперь кажется. Но кто мог тогда предположить, что дело так
обернется, что все забудется в веках, но только не этот день...
И тогда тоже, кстати, была пятница, и тот, кто мог спастись, тоже не
догадался ради своего спасения сказать в свою пользу двух слов...

II
Жарким было то утро в Иерусалиме, и предвещало оно еще более жаркий
день. На Арочной террасе Иродова дворца, под мраморной колоннадой, куда
прокуратор Понтий Пилат велел поставить себе сиденье, прохладно обдувало
ноги в сандалиях чуть сквозящим понизу ветерком. Высокие пирамидальные
тополя в большом саду едва слышно шелестели верхушками, листва их в этом
году преждевременно пожелтела.
Отсюда, с каменистой возвышенности, с Арочной террасы дворца,
открывался вид на город, очертания которого расплывались в зыбучем мареве -
воздух все более накалялся, - даже окрестности Иерусалима, всегда четко
видные, лишь смутно угадывались на границе с белой пустыней.
В то утро над холмом, широко распахнув крылья, точно подвешенная к небу
на невидимой нити, беззвучно и плавно кружила одинокая птица, через равные
промежутки времени пролетая над территорией большого сада. То ли орел, то ли
коршун, кроме них, ни у одной птицы нe хватило бы терпения так долго и
однообразно летать и жарком небе. Перехватив случайный взгляд, брошенный на
птицу Иисусом Назарянином, стоящим перед ним, переминаясь с ноги на ногу,
прокуратор вознегодовал и даже оскорбился. И сказал желчно и жестко:
- Ты куда очи возводишь, царь Иудейский? То твоя смерть кружит!



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 [ 27 ] 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.