как рыболов с форелью; я видела, что он уже клюнул, поэтому стала
подшучивать над его новым предложением и медлила с ответом; сказала, что он
мало меня знает, и предложила ему собрать обо мне сведения. Я позволила ему
также проводить меня домой, но не попросила зайти, сказав, что это будет
неудобно.
этому то, что дама, пригласившая меня поехать в Ланкашир, так настойчиво
меня упрашивала и сулила такие блага и такие прелести, что я соблазнилась и
решила попытать счастья. "Может быть, - подумала я, - мне удастся поправить
там свои дела", и тогда я без зазрения совести покинула бы своего честного
клерка, в которого была не настолько влюблена, чтобы отказаться ради него от
более выгодной партии.
куда и попросила написать о порученном ему деле; сказала, что даю
достаточное доказательство своего уважения к нему, оставляя в его руках
почти все свое состояние, и обещаю, как только он выхлопочет развод и
известит меня об этом, немедленно приехать в Лондон, и тогда мы серьезно
поговорим о нашем деле.
приглашена с намерениями еще более низкими, как покажет продолжение этого
рассказа. Так или иначе, я уехала со своей приятельницей, как называла ее, в
Ланкашир. Всю дорогу она ухаживала за мной с видом самой искренней и
непритворной нежности; она взяла на себя все дорожные расходы, за
исключением оплаты проезда, а ее брат выслал навстречу нам в Воррингтон
барскую карету, и мы приехали в Ливерпуль с такой помпой, что лучшего я и
желать не могла.
купца, имя которого я не буду называть по причине разыгравшихся в дальнейшем
событий. Потом моя спутница сказала, что хочет свезти меня к своему дяде,
где нам будет оказан пышный прием, и этот дядя, как она называла его,
прислал за нами карету четверней, которая отвезла нас за сорок миль, не знаю
куда.
обширный парк, самое изысканное общество и где все называли мою подругу
"кузиной". Я ей сказала, что, приглашая меня в такое общество, она должна
была предупредить меня, и тогда я захватила бы лучшие свои платья. Услышав
это, дамы очень любезно сказали мне, что у них не придают такого значения
одежде, как в Лондоне; что кузина подробно осведомила их обо мне и я не
нуждаюсь ни в каких платьях, чтобы мне оказывали здесь уважение; словом, все
меня приняли там за знатную вдову с большим состоянием, не подозревая о том,
кем я была в действительности.
католиками; тем не менее нельзя представить себе лучшего обращения; все
держались со мной так учтиво, как если бы я была одного с ними
вероисповедания. По правде говоря, у меня не было твердых религиозных
убеждений, которые я могла бы оттаивать и я скоро научилась отзываться
благоприятно о римской церкви; в частности, я им сказала, что, на мой взгляд
все религиозные разногласия между христианами порождены воспитанием и что
если бы мой отец был католиком, то их религия, несомненно, нравилась бы мне
не меньше, чем моя.
меня по части религии. Моя податливость была так велика, что я не
посовестилась ходить с ними к обедне и подражать всем их движениям; но все
же мне не хотелось идти на уступки без всякой для себя выгоды; поэтому я
лишь поддерживала в них надежду, что обращусь в католичество, если меня
приобщат к католическим догматам, как они выражались, но этим дело и
ограничилось. Я пробыла там около шести недель, после чего моя спутница
отвезла меня в деревню в шести милях от Ливерпуля куда ее брат, как она
называла его, приехал меня навестить в собственной карете, с двумя лакеями в
богатой ливрее, и с места в карьер принялся ухаживать за мной. Поле всего,
что я перевидала, казалось бы меня нелегко будет провести; так я и сама
думала, тем более что имела в Лондоне верную карту, которую решила не
упускать, если только не найду чего-нибудь лучшего. Однако по всем внешним
признаем брат этот был партией, стоящей внимания; его состояние приносило
ему по меньшей мере тысячу фунтов годового дохода, но сестра говорила, что
он имеет полторы тысячи в год и большая часть его поместий находится в
Ирландии.
спрашивать о величине моего состояния; и моя лжеприятельница, поверив глупым
слухам, подняла мои средства с пятисот фунтов до пяти тысяч, а когда мы
приехали в Ливерпуль, они уже выросли до пятнадцати тысяч. Ирландец - я
принимала нового поклонника за ирландца - с остервенением бросился на
приманку; короче говоря, ухаживал за мной, делал мне подарки и влез в
сумасшедшие долги, чтобы не уронить себя в моих глазах. По внешности был он,
нужно отдать ему справедливость, элегантнейшим джентльменом: высокий,
стройный и на редкость обходительный; говорил он так непринужденно о своем
парке, своих конюшнях, лошадях, доезжачих, лесах, фермерах и слугах, точно
находился в своем замке и я все это видела своими глазами.
по приезде в Дублин записать на меня прекрасное поместье, приносящее
шестьсот фунтов годового дохода, причем брался уже здесь составить по всем
правилам дарственную запись, чтобы я сразу могла вступить во владение.
чувство реальности; дьявол в образе женщины постоянно находился возле меня и
твердил, как широко живет ее брат. Моя приятельница то спрашивала у меня
распоряжений, как я хочу покрасить и обить свою карету, то узнавала, какого
цвета ливрею будет носить мой паж. Словом, я была ослеплена, потеряла
способность говорить нет и согласилась выйти замуж; но, чтобы справить
свадьбу поскромнее, мы уехали подальше от города и были обвенчаны
католическим священником, который, как меня уверили, совершит обряд так же
законно, как пастор англиканской церкви.
совести по случаю бесчестного нарушения уговора с моим верным клерком,
который искренне меня любил, прилагал столько усилий, чтобы развязаться с
потаскухой, так варварски с ним обращавшейся, и надеялся быть бесконечно
счастливым со своей новой избранницей; а эта избранница отдавалась теперь
другому почти так же бесстыдно, как и женщина, которую он хотел покинуть.
обманывавший теперь меня, ежеминутно ослеплял мое воображение, настолько
увлек меня, что мне некогда было думать о Лондоне и его обитателях, а тем
более о своем обязательстве к человеку, гораздо более достойному, чем тот,
ради которого я его покинула.
супруга, который все еще казался таким, как прежде: нельзя было и
вообразить, что такое сказочное великолепие обходится ему менее чем в тысячу
фунтов в год.
в Честер, откуда мы должны были морем переправиться в Ирландию. Однако он
меня не торопил, и мы провели здесь еще недели три; потом послал в Честер за
каретой, которая должна была выехать нам навстречу к так называемой Черной
скале, возвышающейся против Ливерпуля. Мы прибыли туда в красивой
шестивесельной лодке, так называемой пинассе; слуги, багаж и лошади мужа
были переправлены на пароме. Он извинился, что у него нет знакомых в
Честере, но заявил, что поедет вперед и достанет для меня хорошее помещение
в каком-нибудь частном доме.
совсем недолго, лишь ночь или две, и тотчас же наймем карету и поедем в
Холихед. Тогда я сказала, чтобы он ни в коем случае не утруждал себя
поисками частной квартиры на одну или две ночи; Честер большой город, и я не
сомневаюсь, что там есть гостиницы с достаточными удобствами; так оно и
оказалось, и мы остановились в гостинице недалеко от собора; название ее я
забыла.
ли мне перед отъездом привести в порядок дела в Лондоне. Я ответила, что
никаких дел там у меня нет, по крайней мере важных, и что я могу прекрасно
их устроить при помощи письма из Дублина.
часть вашего имущества заключается в деньгах, вложенных в Английский банк; я
полагаю, что это надежное место; но если потребуется произвести перевод или
переписать деньги на другое имя, то, пожалуй, необходимо будет побывать
Лондоне и устроить все это до отъезда в Ирландию.
сказать; у меня нет никаких вкладов в Английском банке, и я надеюсь, он не
станет утверждать, будто я когда-нибудь ему говорила об этом. Нет, сказал
он, я ему об этом не говорила, но сестра сказала ему, что большая часть
моего состояния вложена банк.
того, чтобы вы могли, воспользовавшись случаем, привести в порядок свои дела
вам не пришлось еще раз подвергаться опасностям невзгодам морского
путешествия,
означать; скоро мне пришло на мысль, что моя приятельница, называвшая его
братом, представила ему меня в ложном свете, и я решила дознаться, в чем тут
дело, прежде чем покину Англию и окажусь неизвестно в чьих руках, на чужой
стороне.
золовку и, сообщив ей вчерашний разговор с ее братом, умоляла ее повторить
мне, что она ему сказала и чем руководствовалась, устраивая этот брак. Она
призналась, что уверила брата, будто у меня крупное состояние, заявив, что
Шилова Юлия
Прозоров Александр
Посняков Андрей
Лондон Джек
Шилова Юлия
Шилова Юлия