Этот перелет стоил нам немало нервных клеток: ведь в каждом из пяти пунктов
посадки надо было снова проходить паспортный контроль. Денег у нас
практически не осталось, так что если бы нас поймали с чужим паспортом,
дело было бы плохо. Бедный Коля под конец совершенно обалдел и запутался в
географии: все пять аэропортов были построены по одному проекту, так что
казалось, что мы часами летаем по кругу. Но всему на свете приходит конец.
Я был уверен, что Николя никогда больше не пересечет нашу границу, и вообще
у него навсегда останется устойчивый страх перед путешествиями. Но задатки
у парня были неплохие, и, как выяснилось, эта короткая вылазка все же
сделала из него человека: на следующее лето он повез на Камчатку целую
съемочную группу. Правда, когда они должны были проезжать Москву на
обратном пути, меня в городе не было, и я не знаю, остался ли кто-нибудь в
живых.
Жидовскую банду Ельцина-Чубайса-Черномырдина - под суд!
Надпись на заборе в г. Новосибирск
Так получилось, что только в мае 1996 года я снова рискнул прокатиться по
стране после нескольких путешествий за границу. Правда, всего один день:
вылетел в Калмыкию, посмотрел отђл сайгаков и вернулся. Мне показалось, что
ситуация потихоньку нормализуется. Транспорт плохой и дорогой, с билетами
по-прежнему проблемы, но все же что-то ездит. Попутки ловятся, хотя и с
трудом (в данном случае все шофера боялись "кавказцев", кроме чеченцев и
дагестанцев, которые меня и подвозили). Развал промышленности и сельского
хозяйства оказался спасительным глотком кислорода для полузадушенных
биоценозов, и экологическая обстановка заметно улучшилась - например, еще
недавно редкие виды чаек и журавлей теперь довольно обычны. В других
отношениях тоже стало веселее. Вот, например, плакаты, установленные на
улицах Элисты. Их два, стоят они по очереди. На первом - фото Кирсана
Илюмжинова в обнимку с патриархом и подпись: "Единая Калмыкия в единой
России". На втором - Кирсан в обнимку с далай-ламой и подпись: "Ом мани
падме хум". А кооперативные туалеты в виде буддистских дацанов, а смешные
для москвича цены в магазинах... в общем, полно интересного. Глядишь, лет
через сорок можно будет нормально путешествовать.
Однако лично для меня эта страничка жизни, скорее всего, перевернута
навсегда. Устав от проблем с получением виз при поездках за границу, я
решил эмигрировать в США - кроме всего прочего, это единственный способ
спокойно посмотреть Северную Америку. И очень уж осточертела многолетняя
необходимость перебиваться случайными заработками, не имея возможности жить
основной специальностью - зоологией, которая, как и почти любая наука, у
нас не профессия, а в лучшем случае хобби. Последней каплей стал доступ в
Интернет, который я получил на своей очередной работе. Только тут я
обнаружил, что именно в Интернете проходит большая часть современной
научной жизни. А поскольку в наших НИИ это редкая роскошь, попытки
отечественной науки притворяться живой бессмысленны - пора признаться самим
себе, что ее больше не существует.
Впрочем, как раз моя последняя работа в одной российско-американской фирме
оказалась на редкость приятной: симпатичные сотрудники, нескучные
обязанности (я оформлял страницы фирмы в Интернете). А главное, возможность
путешествовать по компьютерным сетям, общаясь с научными организациями и
просто интересными людьми по всему миру.
Время, о котором идет речь, запомнится астрономам появлением двух
необыкновенно красивых комет. Первая из них, названная по имени
японца-первооткрывателя Хиякутаке, пролетела мимо нас в марте 1996 года и
отличалась удивительным, почти во все небо, хвостом - правда, таким
прозрачным, что ближе ста километров от города его почти не было видно.
Осенью того же года стало ясно, что другая комета, открытая американцами
Хэйлом и Боппом, будет самой яркой за последние столетия. По мере того, как
сорокакилометровый "грязный снежок" преодолевал один миллион километров за
другим на пути к Солнцу, вокруг него рос странный ажиотаж. Позже это, как
известно, закончилось массовым самоубийством членов американской секты,
считавших, что под видом кометы за ними прилетел НЛО из лучших миров. Я
решил воспользоваться редким (прошлый раз эта комета появлялась четыре
тысячи лет тому назад) случаем для того, чтобы добыть денег на прощальное
путешествие по стране. Разослал по выходящим в Интернете астрономическим
журналам сообщение, что набираю группу туристов для поездки на БАМ - там,
под холодной сенью Сибирского антициклона, будут идеальные условия для
наблюдения кометы и подвернувшегося кстати солнечного затмения.
Весна приближалась. По ночам я иногда выбирался за МКАД на тещиной "Оке",
заезжал на заброшенное кладбище и смотрел в бинокль на комету, которая из
туманного пятнышка постепенно превращалась в звездочку с размытым желтым
хвостиком. К середине февраля выяснилось, что почти все "любители затмений"
(есть такая категория, наряду с "любителями торнадо", "любителями
наблюдений за птицами" и другими интересными чудаками) испугались сибирских
морозов и поедут в Монголию - там затмение тоже будет видно, хотя и хуже.
Только четверо туристов, двое из Канады и двое из Гонконга, рискнули
составить мне компанию, и еще примерно сто (из более чем тысячи) решили
добираться в Тынду или Читу сами.
В последний день зимы, едва успев забежать в ГУМ за слайдовой пленкой, я
повалился на боковую полку поезда Москва-Нерюнгри. "Клиенты" должны были
присоединиться ко мне в Красноярске, поскольку летели в Сибирь через Пекин.
Вагон был заполнен до отказа. К моему приятному удивлению, там ехали даже
две группы туристов. А ведь зимний маршрут в горах Восточной Сибири -
серьезное мероприятие, требующие долгой работы над снаряжением и солидной
физической подготовки. Эти ребята, казалось, по волшебству перенеслись сюда
из 70-х годов: те же лица, те же шутки, те же байки, и, конечно, те же
песни под гитару - теперь, увы, казавшиеся мне немножко детскими.
До Урала, как водится, смотреть было не на что - не считая фантастической
распродажи хрусталя на перроне какой-то станции близ Гусь-Хрустального.
Когда начались березняки Барабинской низменности, я принялся просматривать
придорожные столбы - в этих местах зимой на них часто можно увидеть сов, в
том числе роскошного, почти белого западносибирского филина. Снег, мороз и
корейская лапша в стаканчиках на станциях, объявления пьяного проводника
вроде "Станция Наливайская - стоянка поезда сто грамм", веселые истории
грузинских золотоискателей, ехавших по соседству: "Снял я как-то пацанку,
привел домой, а она с ног до головы в наколках. - Ты почему синяя? -
спрашиваю. - Только из зоны, - отвечает. Ох, и накинулась она на меня -
изголодалась, бедняжечка..."
Настоящая Сибирь начинается с Красноярска. Подсевшие в вагон "клиенты" с
восторгом глядели на седую от инея черневую тайгу, незамерзший почему-то
Енисей, а по ночам - на комету, которая стала такой яркой, что ее было
отлично видно в окно вагона. Трое из них были молодые ребята, рискнувшие
ради этой вылазки всеми сбережениями и ужасно волновавшиеся, что в момент
затмения будет плохая погода. Пока за окном сверкало солнце, но каждое
облачко заставляло их заметно нервничать. Четвертый, канадец лет сорока,
притворялся невозмутимым, но, конечно, тоже беспокоился.
Хотя я по два раза объяснял им, что нужно брать с собой, они довольно
легкомысленно отнеслись к подбору одежды, а мыла не взял ни один: "- Мы
думали, что раз едем на поезде, то в душевой вагона обязательно будет
мыло". Мой кусочек мыла они полностью истратили в первые дни, пытаясь
отмыться от вагонной грязи, и больше умываться было нечем - тем лучше,
после мыла кожа легче обмораживается.
Когда свернули с Транссиба на БАМ, погода все же испортилась. Целый день мы
тащились сквозь непроглядную метель. На маленькой станции в отрогах
Байкальского хребта, где мы решили сделать первую остановку, снег лежал
вровень с крышами домов, а телеграфные столбы превратились в причудливые
грибы с двухметровыми шляпками. После безуспешной попытки погулять по
утонувшей в сугробах пихтовой тайге мы забились в электричку и проехали
оставшиеся семьдесят километров до Байкала, где, как выяснилось наутро,
было солнечно и снега меньше, чем в Москве.
Переночевали в по-застойному уютной вокзальной гостиничке Северобайкальска,
наняли мужика с "Нивой" и покатили по льду к противоположному берегу озера,
чтобы посмотреть на нетронутую баргузинскую тайгу. Машина резво мчалась на
восток мимо синих торосов и кругленьких толстушек-нерп, суматошно нырявших
в лунки при нашем приближении. Но едва мы добрались до засыпанного валунами
берега, как, оглянувшись, увидели словно молочные ручейки, стекавшие со
склонов гор на оставленном нами западном берегу. Начиналась сарма -
знаменитый стоковый ветер, аналог новороссийской боры. Пришлось снова
втискиваться в "Ниву" и мчаться обратно. Северную оконечность озера на
глазах затянуло белым туманом, а перед самым поселком нас все-таки накрыло:
машина даже остановилась на миг, когда воздушная волна ударила в ветровое
стекло. Странная штука: если стоишь на льду, не видишь вытянутой руки из-за
поземки, но стоит взобраться на торос - и над головой снова светит солнце,
а берега озера видно на много миль вокруг.
Остаток дня пришлось провести под защитой высокого берегового обрыва, на
котором расположен Северобайкальск. В городе живут неплохо: ассортимент в
магазинах не хуже, чем в Москве, а цены ниже. Обед в вокзальной столовой
(оленина по-строгановски, оладьи с клюквой, уха из омуля и чай с баданом)
обошелся в два доллара с носа. По улицам по-пластунски ползали прижатые
ветром птицы - воробьи да вороны. Но под обрывом было совсем тихо, в кронах
сосен пели серые снегири, потрескивал лед озера, и постепенно розовели горы
под нежными лучиками заходящего солнышка.
В следующем поезде компанию нам составили мент в штатском ("сопровождающий
Шломо Вульф
Маккарти Кормак
Херберт Фрэнк
Володихин Дмитрий
Прозоров Александр
Глуховский Дмитрий