растолковывать ему, что он не только не имеет права говорить подобные вещи,
но вообще не имеет понятия, что такое любовь.
Гурий и Андрей могли явиться незадолго до начала занятий, потому что для
университета и курсов техники речи достаточно было лишь свидетельства об
окончании школы. Теперь мы втроем слушали курс - с каждой лекцией он
становился все интересней. Потом Гурий, одновременно с курсами техники речи,
решил поступить в Стумазит - это была какая-то "Студия массовых зрелищ и
торжеств", в которой должны были учиться около десяти тысяч человек. Он
уехал, и мы остались вдвоем. Но лекции продолжались.
читать, хотя теперь у него осталась только одна слушательница - я.
изложил сущность своей теории, но ответа не было, и у старого доктора
становилось сумрачное лицо, когда я вспоминала об этом.
в конце августа у нас бывает уже довольно холодно и идут дожди. Накануне мы
условились в семь часов утра встретиться на Овражках. Почему именно в семь?
Не знаю. Должно быть, потому, что никто не назначал свиданий так рано.
ног, перейти с одного берега на другой. Плотовщики переговаривались и голоса
их были отчетливо слышны, как будто нарочно, чтобы участвовать в этой
картине свежего, ясного утра, сложившейся из крупных, ровных бревен, за
которыми кое-где поднималось белое облачко пара, из солнечных лучей,
проходящих через это облачко и вдруг вспыхивающих разными цветами, из полета
чаек над Тесьмой, из чувства бодрости и еще из какого-то деятельно-живого
чувства, без которого вся эта жизнь вдруг застыла бы и остановилась, как в
заколдованном сне.
бывшей Митиной, в глаженых брюках и туго перетянут ремнем. У него был
парадный вид, и я с огорчением подумала, что он уже за тридевять земель от
меня, от всего лопахинского... Я не подозревала, что он больше чем
когда-либо был полон всем лопахинским в эти минуты.
показалось, чтобы сказать что-нибудь.
захотят, потому что им нравится напиваться. Между прочим, это интересный
вопрос - роль водки в жизни. Ты не можешь переехать от них?
последнее время.
нее выходит слишком много продуктов. Прежде мы с Андреем не говорили об
этом.
Василия Алексеевича, которому мама написала большое письмо и не получила
ответа.
не знал, что я решила стать киноартисткой.
тебя послать бумаги в Москву. Ты выбираешь Петроград под влиянием
литературы. А на деле медицинская жизнь гораздо богаче в Москве.
дни сплава, базар с Торговой площади переехал к Тесьме, и на пристани было
грязно и шумно.
Конечно, это покажется тебе неожиданным, хотя на самом деле я решилась давно
и просто скрывала, потому что боялась, что ребята станут смеяться. И
действительно... Возможно, что у меня нет таланта... Я имею в виду
театральный талант. Но ты понимаешь...
него удивленно дрогнуло лицо. Он расстроился, я заметила это сразу.
увлечением. Но мне было стыдно, потому что я столько лет говорила, что пойду
на медицинский, а тут вдруг задумала стать артисткой, да еще артисткой кино.
получилось бы, если бы я вдруг задумал учиться петь - ты знаешь, что у меня
за голос! Нина поступает в консерваторию - так ведь нет сомнений в том, что
у нее есть дарование. И то неизвестно, артистическое ли это дарование,
потому что превосходные певцы иногда совершенно не умеют играть.
хоть самым ничтожным талантом, можно развить его, если упорно работать. Я
читала, например, как одна артистка научилась, чувствуя одно, изображать
совершенно другое.
общем, мне кажется, что ты еще передумаешь, Таня.
что мы думаем об одном, то есть о роли склонности в выборе профессии. -
Например, Гурий утверждает, что я хочу заниматься медициной потому, что у
меня пантеистическое отношение к природе. Это ерунда, поскольку пантеизм -
обожествление природы, а я намерен ее изучать.
набережной, здесь Тесьма огибала ее под углом. С "утюга" была видна
Пустынька, и я засмотрелась на купол монастырской церкви, то сверкавший, то
темневший, когда облака останавливались между ним и солнцем. Непонятно,
почему мне вдруг захотелось плакать. Но я подумала, что, напротив, понятно:
уезжает мой лучший друг, с которым я всегда советовалась в сомнительных
случаях жизни, который любил повторять: "Только простое может бросить свет
на сложное", - и был совершенно прав. И вот теперь это "простое", бросавшее
свет на все мое "сложное", покидает меня, а сомнений с каждым днем
становится все больше и больше...
грустно, что я уезжаю?
взглядом. Он был какой-то летящий, точно ему ничего не стоило подняться в
воздух и полететь над Тесьмой.
мгновение я перестала реветь, хотя слезы время от времени продолжали капать.
Я отняла руки, и Андрей мгновенно стал прежним Андреем, как будто кто-то
сильно дунул и погасил свет в его широко открытых глазах.
гуляли еще довольно долго, и, между прочим, когда возвращались домой, я сама
взяла Андрея под руку, но ничего не случилось, кроме того, что он стал
смотреть перед собой совершенно прямо, а я шла некоторое время, чувствуя,
что моя рука лежит на чем-то деревянном, согнутом под прямым углом.
читала, составляла библиотечку для рабфака, готовилась к зачету по
тригонометрии, который был отложен по моей просьбе на осень. Но ко всему,
что я ни делала, кстати и некстати присоединялась мысль об этой странной
минуте - как под музыку, когда слушаешь, а сама думаешь о чем-то своем. Сама
не знаю, почему я вспомнила, как в прошлом году Володя Лукашевич сказал, что
он любит меня, и мне пришлось долго объяснять ему, что он не имеет права
говорить подобные вещи, потому что он вообще не знает, что такое любовь.
потому что все было ясно: что говорить Володе, а что - мне. А тут ничего не
было ясно! Ведь Андрей не сказал, что любит меня.
не сказал! Так почему же, вспоминая об этой минуте, я чувствовала себя
странно, неловко?
было бы гораздо лучше, если бы Андрей остался тем самым Андреем, с которым
мы знакомы с детских лет и который некогда с моей помощью усыплял
тараканов...
была интересная. Андрей, по-моему, тоже не слушал. Мы простились в передней.
Он сказал, что напишет мне, как только приедет в Москву. Я вышла и подумала:
"Вот и все".
должны были улететь из Лопахина, вились низко над старой часовней. Вот и
все! Отец и мачеха, должно быть, уже сидят и пьют. Можно подумать, что как
они в день приезда уселись за стол, на котором стояла бутылка, консервы,
тарелка с крупно нарезанным хлебом, так и не вставали. Я прошла прямо к
Марии Петровне - последнее время мне часто приходилось ночевать у нее - и
Максимов Альберт
Майер Стефани
Прозоров Александр
Андреев Николай
Лукин Евгений
Орловский Гай Юлий