мутную реку.
Устройство это было очень простое, с учетом свойств песка. Он вырыл довольно
глубокую яму и закопал туда деревянный бочонок. Тремя клинышками, величиной
со спичку, закрепил крышку, которая по размеру была чуть меньше бочонка. К
каждому клинышку привязал тонкую нитку. Нитки проходили через отверстие в
центре крышки и скреплялись с проволокой, находившейся снаружи. На конец
проволоки насадил наживку - вяленую рыбу. Все сооружение тщательно засыпал
песком, оставив снаружи только наживку в небольшом песчаном углублении.
Стоит вороне схватить наживку, как моментально слетают клинышки, крышка
падает на дно бочонка и происходит песчаный обвал; ворона заживо
погребена... Испытал несколько раз свое сооружение. Действовало оно
безотказно. Ему уже отчетливо виделась несчастная ворона, так стремительно
засыпанная песком, что даже крыльями не успела взмахнуть.
и привязать к ее лапке... Но, конечно, все дело в везении. Во-первых, очень
мало шансов, что выпущенная ворона второй раз попадет в руки человека... Да
и не узнаешь, куда она полетит... Как правило, район полета ворон крайне
ограничен... И не исключено, что если эти типы из деревни сопоставят два
факта: моя ворона сбежала, а в стае появилась ворона, у которой к ноге
привязан кусок белой бумаги, - то им сразу же станут ясны мои намерения... Т
все, что было так тщательно продумано, с таким терпением выполнено, окажется
напрасным...
к жизни в яме, будто впал в зимнюю спячку, и заботился только о том, чтобы
рассеять подозрительность жителей деревни. Говорят, что бесконечное
повторение одного и того же - самая лучшая маскировка. И если вести жизнь,
которая будет состоять из простых повторений одного и того же, то, может
быть, в конце концов о нем забудут.
месяца женщина изо дня в день, не поднимая головы, нижет бусы и так
поглощена этой работой, что у нее лицо опухло. Длинная игла так и мелькает,
когда она острым концом поддевает отливающие металлом бусинки, насыпанные в
картонную коробку. Ее сбережения достигли, пожалуй, двух тысяч йен.
Поработает она так еще с полмесяца - и хватит денег для первого взноса за
приемник.
будто эта коробка была центром вселенной. Повторение окрашивало настоящее,
вселяло ощущение реальности окружающего. И мужчина решил тоже целиком
отдаться однообразной физической работе. Сметать песок с чердака, просеивать
рис, стирать - все это стало его повседневной обязанностью. Пока он работал,
напевая себе под нос, время летело быстрее. Ради собственного удовольствия
он соорудил небольшой полог из полиэтилена, чтобы, когда они спят, на них не
сыпался песок, и придумал приспособление для варки рыбы в горячем песке...
потерпеть неделю - и читать уже почти не хотелось. А через месяц он вообще
забыл об их существовании. Когда-то он видел репродукцию гравюры, которая
называлась "Ад одиночества", и она его поразила. Там был изображен человек в
странной позе, плывущий по небу. Его широко открытые глаза полны страха. Все
пространство вокруг заполнено полупризрачными тенями покойников. Ему трудно
пробираться сквозь их толпу. Покойники, жестикулируя, отталкивая друг друга,
что-то беспрерывно говорят человеку. Почему же это "Ад одиночества"? Он
тогда подумал, что перепутано название. Но теперь понял, что одиночество -
это неутоленная жажда мечты.
Курят табак, не в состоянии удовлетвориться ритмом мышления. Нервно дрожат,
не находя удовлетворения в половом акте. И дыхание, и ходьба, и
перистальтика кишечника, и ежедневное расписание, и воскресенье, наступающее
каждый седьмой день, и школьные экзамены, повторяющиеся каждые четыре
месяца, - все это не только не успокаивало его, но, напротив, толкало на все
новое и новое повторение. Вскоре количество выкуриваемых сигарет
увеличилось, ему снились кошмарные сны, в которых он вместе с какой-то
женщиной, у которой были грязные ногти, все время искал укромные, укрытые от
посторонних глаз уголки. И когда в конце концов он обнаружил симптомы
отравления, то сразу же обратился мыслями к небесам, поддерживаемым простым
цикличным эллиптическим движением, к песчаным дюнам, где господствуют волны
длиной в одну восьмую миллиметра.
своей ежедневной работы, превращенной им в урок, но нельзя сказать, что это
было чистое самоистязание. Он бы не удивился, найдя в том путь к
выздоровлению.
нему попал журнал карикатур. Журнал как журнал, ничего особенного. Обложка
порвана, весь он захватан грязными пальцами - не иначе добыли его у
какого-нибудь старьевщика. И хотя вид у журнала неприглядный, само его
появление можно было расценивать как заботу о нем жителей деревни. Больше
всего он был озадачен тем, что, читая журнал, катался от смеха по полу, бил
ногами, точно у него начались конвульсии.
выполненные - спроси у него, что в них забавного, он не смог бы ответить.
Удачной была лишь одна карикатура, изображавшая лошадь, у которой
подкосились ноги, и она упала, когда на нее взобрался огромный мужчина.
Морда у лошади действительно была смешная. Но все равно, разве в его
положении можно смеяться? Постыдился бы. Приспособляться можно до
определенного предела. Причем это должно быть средством, но ни в коем случае
не целью. Одно дело разглагольствовать о зимней спячке, а другое -
превратиться в крота и убить в себе всякое желание выйти на свет.
когда-либо каким-либо способом выбраться отсюда. Но ведь не исключено, что
можно привыкнуть просто к ожиданию, лишенному всякой цели, а когда кончится
время зимней спячки, окажется, что свет ослепил тебя и ты не можешь выйти
наружу. Говорят ведь: нищий три дня - нищий навсегда... Внутренняя ржавчина
появляется удивительно быстро... Он глубоко задумался, но стоило вспомнить
уморительную морду лошади, как снова им овладел дурацкий смех. Женщина под
лампой, как всегда поглощенная кропотливым нанизыванием бус, подняла голову
и простодушно улыбнулась. Мужчина, не в состоянии вынести собственное
предательство, отбросил журнал и вышел. Над ямой клубился молочный туман.
Остатки ночи - разбросанные клочки теней... клочки, сверкающие, как
раскаленная металлическая нить... плывущие клочки, превратившиеся в
блестящие капельки пара... И это сказочное сочетание теней будило мечту,
предела которой не было. Он смотрел и не мог насмотреться. Каждое мгновение
было наполнено все новыми и новыми открытиями. Здесь было все - и образы,
существовавшие в действительности, и фантастические образы, которых он
никогда не видел.
мне, каковы причины такого приговора?! Подсудимый стоя ждет вашего ответа!
словно звучал из телефонной трубки.
естественно, таким же должен быть и процент женщин. И если продолжить - один
процент поджигателей, один процент алкоголиков, один процент психически
отсталых, один процент сексуальных маньяков, один процент страдающих манией
величия, один процент закоренелых преступников, один процент импотентов,
один процент террористов, один процент параноиков...
наркоманию, истерию, одержимых мыслью об убийстве, сифилитиков,
слабоумных... - тоже по одному проценту - и получим в общем двадцать
процентов... И если ты можешь таким же образом перечислить еще восемьдесят
аномалий - а нет никаких сомнений, что сделать это можно, - значит,
совершенно точно, статистически доказано, что все сто процентов людей
ненормальны.
то невозможно было бы установить и ненормальность!
положение, терзать себя нет никакого смысла. Люди не обязаны спасать
диковинную гусеницу, но у них нет права и судить ее...
меня в диковинную гусеницу?
влажности и температуры, восемьдесят семь процентов стихийных бедствий
приходится на наводнения, и в этих условиях ущерб от разносимого ветром
песка составит тысячную долю процента. Принимать это в расчет - все равно
что устанавливать специальное законодательство по борьбе с наводнениями в
Сахаре. Глупый разговор!
задержание везде незаконно - будь то в пустыне, будь то в болоте!
И ты - лакомый кусок для жителей деревни.
Акунин Борис
Херберт Фрэнк
Самойлова Елена
Доценко Виктор
Прозоров Александр
Роллинс Джеймс