Чтение 27–й страницы книги ~Рукопись Ченселора~

упоминал. По его словам, больше он никого не знает.

- Не могли бы вы сказать, в связи с чем всплыло мое имя?

- Могу ли я считать ваши слова признанием, что такая группа действительно
существует?

- Был бы вам признателен, если бы сначала вы ответили на мой вопрос.

Подумав мгновение, Питер решил, что если не называть имени Лонгворта, то
на вопрос судьи можно ответить.

- Он видел ваше имя в одном документе, который назвал запросом. Видимо,
имеется в виду какая-то доверительная информация.

- О чем?

- Я понял, что о нем самом, а также о тех людях, которые находились под
особым наблюдением агентов Гувера, собиравших компрометирующие их сведения.

Судья глубоко вздохнул:

- Человека, с которым вы встречались, зовут Лонгворт. Алан Лонгворт,
бывший агент ФБР, в настоящее время служащий госдепартамента.

Ченселор с трудом сдержал возглас удивления.

- Мне нечего сказать на это, - брякнул он невпопад.

- Вам и не надо ничего говорить, - успокоил его Сазерленд. - А не сообщил
ли вам мистер Лонгворт о том, что он сам был специалистом, ответственным за
так называемое особое наблюдение?

- Человек, с которым я имел встречу, намекал на это, но не больше.

- Хорошо, давайте проясним ситуацию, - проговорил судья, устраиваясь
поудобнее в кресле. - Сначала отвечу на ваш первый вопрос. Да, такая группа
лиц, обеспокоенных создавшимся положением, существовала. Я подчеркиваю
существовала. Что касается моего участия в ее деятельности, то оно было
минимальным и сводилось к консультациям по чисто юридическим вопросам.

- Я не вполне понимаю вас.

- Мистер Гувер был одержим прискорбной страстью выдвигать против людей
беспочвенные обвинения. И что еще хуже, нередко делал эти обвинения в форме
намеков и инсинуаций, употребляя общие, ничего не значащие слова и
выражения.

Обвинения эти зачастую были необоснованны, но бороться против них
юридическими средствами оказывалось крайне трудно. Принимая во внимание то
положение, которое занимал Гувер, он совершал непростительную ошибку,
используя подобные методы.

- Итак, эта группа деятелей, обеспокоенных создавшимся положением...

- В нее входили и женщины, мистер Ченселор, - прервал Питера Сазерленд.

- ...И деятельниц, - продолжал Ченселор, - была создана для защиты
граждан от необоснованных нападок Гувера.

- По сути дела, так. В последние годы он стал невероятно злобным. Ему
повсюду мерещились враги. Зачастую выгоняли хороших людей, не называя
подлинной причины их увольнения. Позднее, иногда много месяцев спустя,
выяснялось, что к делу приложил руку сам директор ФБР. Мы видели свою задачу
в том, чтобы остановить эту волну злоупотреблений.

- Не могли бы вы мне сказать, Кто еще входил в вашу группу?

- Разумеется, нет. - Сняв очки, Сазерленд осторожно сжал их большими
сильными пальцами. - Достаточно заметить, что это люди, способные активно
выступать против злоупотреблений, люди, с мнением которых нельзя не
считаться.

- Человек, который, по вашим словам, ушел в отставку с должности
агента... - Я не сказал, что он ушел в отставку, - прервал Питера судья. - Я
назвал его бывшим агентом.

После некоторого колебания Ченселор решил согласиться с замечанием
Сазерленда:

- Правильно ли я вас понял, что бывший агент Лонгворт был ответствен за
это особое наблюдение?

- Гувер высоко ценил Лонгворта. Когда было решено организовать наблюдение
такого рода, ему поручили координировать сбор информации о тех, кто проявил
или мог проявить антипатию к ФБР либо лично к Гуверу. Число таких людей
оказалось весьма значительным.

- Но на каком-то этапе Лонгворт, наверное, перестал работать на Гувера...

- осторожно предположил вслух Питер и замолчал. Он не знал, как
сформулировать свой вопрос. - Вы сказали, что сейчас Лонгворт сотрудник
госдепартамента. Если это так, то надо признать, что его перевод из ФБР был
осуществлен весьма необычным способом.

Надев очки, Сазерленд потер рукой подбородок и произнес:

- Кажется, я понимаю, что вы имеете в виду. Скажите, для чего вам
понадобилась наша встреча?

- Я пытаюсь решить, стоит ли писать книгу о последнем годе жизни Гувера.

Откровенно говоря, не столько о жизни, сколько о его смерти.

Судья сидел неподвижно, положив руки на колени и глядя Питеру прямо в
глаза.

- Я не понимаю, почему вы обратились именно ко мне?

На этот раз пришлось улыбнуться Ченселору.

- Все дело в том, что события, которые я описываю В своих книгах, должны
быть в какой-то мере достоверными. Конечно, это не документальные, а
художественные произведения, но я стараюсь использовать как можно больше
таких фактов, которые бы делали эти события правдоподобными. Прежде чем
начать новый роман, я встречаюсь со многими людьми, стараюсь прочувствовать
события, которые мне предстоит описать.

- Ваш метод, безусловно, себя оправдывает. Во всяком случае, мой сын его
одобряет. Вчера вечером он настойчиво старался доказать мне, что такой
подход вполне правомерен. - Подавшись вперед, Сазерленд положил на стол
ладони, и в глазах его снова промелькнула улыбка. - А я одобряю суждения
моего сына. Он прекрасный юрист, хотя в зале суда бывает чересчур резким. Вы
ведь умеете хранить в тайне то, о чем вам доверительно сообщают, не так ли,
мистер Ченселор?

- Разумеется.

- И не раскрываете ваших источников информации? Конечно, нет. И вы не
подтвердите, что вашим собеседником был Алан Лонгворт?

- Я никогда не употребляю настоящее имя человека, если не получу на это
его согласия.

- Я так и предполагал, - улыбнулся Сазерленд. - Чувствую себя так, будто
я, по крайней мере частично, плод вашей фантазии.

- Претендовать на это я не посмел бы.

- Ну, хорошо. - Судья снова откинулся на спинку кресла. - Все это теперь
в прошлом. Да и ничего особенного в этой истории нет. Ежедневно в Вашингтоне
происходит нечто подобное. Иногда я думаю, что это - неотъемлемая часть
политической жизни, в которой кто-то кого-то все время контролирует,
стремясь восстановить нарушаемое равновесие. - И, немного помолчав,
Сазерленд мягко добавил:

- Если вы решите использовать сведения, которые я вам сейчас сообщу,
прошу вас соблюдать осмотрительность. Помните, что в данном случае
преследовались самые достойные цели.

- Я согласен.

- Так вот. В марте Алану Лонгворту было предложено уйти в отставку раньше
положенного срока, с тем чтобы без лишнего шума перевести его в другое
правительственное ведомство. Цель перемещения состояла в том, чтобы он
полностью исчез из поля зрения ФБР. Причина подобных действий ясна. Когда
нам стало известно, что Лонгворт является координатором особого наблюдения,
мы разъяснили ему, чем чревата такого рода деятельность, и он согласился
сотрудничать с нами. В течение двух месяцев Лонгворт напряженно работал над
списками людей, на которых составлялись специальные досье, вспоминал, какая
компрометирующая информация собрана на каждого из них. Таких людей оказалось
несколько сот.

Лонгворту пришлось много ездить, предостерегая тех, кого мы считали
необходимым предостеречь. Вплоть до самой смерти Гувера он был нашим оружием
сдерживания. И, надо сказать, весьма эффективным оружием.

Теперь Питер начинал понимать причину странного поведения того
светловолосого мужчины, с которым он встретился в Малибу. Этот человек
переживал нечто похожее на раздвоение личности. Как бывшего агента ФБР его
мучило сознание вины перед этой организацией, которой раньше он был
абсолютно предан. Только так можно объяснить непоследовательное поведение
Лонгворта, его неожиданное самобичевание, внезапный уход.

- Когда Гувер умер, нужда в этом человеке отпала, не правда ли?

- Да, с внезапной и, я бы сказал, неожиданной смертью Гувера отпала
необходимость в подобного рода операциях сдерживания. Они прекратились с его
похоронами.

- Что же случилось с Лонгвортом потом?

- Насколько мне известно, он был щедро вознагражден, Госдепартамент
предоставил ему, как я считаю, легкую и в то же время выгодную должность.

Исполняя свои не слишком обременительные обязанности, он живет в
прекрасном месте... Питер внимательно следил за выражением лица Сазерленда.
Он должен был задать ему еще один вопрос. Теперь он уже не видел причин,
чтобы воздержаться.

- Мой осведомитель выражал сомнения по поводу обстоятельств смерти
Гувера.

Что вы думаете об этом?

- Смерть есть смерть. Какие тут могут быть сомнения?

- Я имею в виду причину смерти. Была ли она естественной?

- Гувер был очень старым и больным человеком. Мне кажется, все дело в
том, что Лонгворт... Вы предпочитаете не упоминать это имя, но я его буду
называть именно так. Так вот, Лонгворт перенес большие психические нагрузки,
его мучили угрызения совести, чувство вины и так далее. И это неудивительно.
Ведь он был связан с Гувером личными отношениями. Наверное, сейчас он
чувствует себя предателем.

- Я тоже так думаю.

- Тогда что же вас беспокоит?

- А вот что. По словам Лонгворта, досье Гувера так и не были найдены.

Сразу же после его смерти они исчезли.