общий язык?
школьница. Недавно исполнилось семнадцать.
ней. Пепел с сигареты сыпался ей на кофточку, на руки, на стол,
она не обращала на это внимания и не стряхивала, хотя
пепельница стояла рддом. Выглядела она много старше своих
семнадцати. Рискованно короткая юбка, белые рыхлые ноги, без
чулок, в заметных синяках. Когда она закинула ногу на ногу,
Алексей с изумлением отметил, что под юбкой у нее ничего нет,
голое тело.
Некоторые даже бреют лобок.
голосом.
стыдно?
участковый. Помолчав, продолжал: -- Допустим, приличного белья
в продаже нет. Но бриться тоже не обязательно.
Алексей сразу вспомнил ее вчерашнюю истерику. Пожалуй, она была
не столько пьяна, как показалось вначале, а скорее не в себе.
Невменяема, как правильно отметил старший лейтенант Суслов.
теми двумя, это никого особенно не удивит. Удивительнее будет
другое -- если ничего не произойдет".
непривычно, и Черанева наконец его заметила. Но упоминание о
ресторане заставило ее вздрогнуть. Ее глаза вдруг расширились,
на лице появилось выражение страха. Спустя мгновение она вся
сжалась, словно затравленный зверек, готовый вот-вот сорваться
с места и бежать.
всему, тоже. Они переглянулись, и, стараясь говорить по
возможности мягко, Алексей спросил:
столиком?
все лицо у нее исказилось мучительной гримасой. Руки бесцельно
метались по одежде, по волосам. Лейтенант поднялся к ней из-за
стола со стаканам воды и окончательно спровоцировал истерику.
вызывать врача. Разумеется, о продолжении разговора с ней не
могло быть и речи.
уточнил предстоящие следственные действия и в смятенных
чувствах вышел из отделения. В его голове давно брезжила
ужасная догадка, но он раз за разом упорно гнал ее от себя,
хотя косвенных доказательств набиралось предостаточно. Однако
теперь впервые, кажется, появилась реальная возможность
получить прямое свидетельство, что он действительно напал на
след, ради чего, собственно, сюда приехал.
Хлыбов был на месте. Он вошел в приемную.
числе постановление на обыск в бывшем поселке Волковка, Алексей
сел за руль.
ночью пришлось изрядно проплутать. Вскоре "УАЗ" остановился
возле одноэтажного дома, утонувшего среди старых черемух.
Алексей отворил калитку и взошел на высокое крыльцо с
деревянными резными кружевами и перильцами. Несомненно, дом
знавал лучшие времена, но с тех пор осел, сделался темен, и
деревянный узор местами выкрошился. Запах гнили, едва уловимый,
подсказывал, что где-то начала течь крыша. Дом умирал.
двери. Кнопки звонка, кажется, не было. Он позвякал скобой, еще
и еще раз. Дом молчал.
хозяева, но случайно нажал на дверь, и она легко, без скрипа
отворилась. Из глубины дверного проема на него неподвижно
смотрели глаза. Бледным пятном маячило лицо. Это была женщина
лет тридцати пяти-сорока с темными волосами, одетая в темное
платье и темную, вязаную кофту. Темнота дверного проема
совершенно съедала силуэт, и ее худое, бледное лицо поэтому,
казалось, висит в воздухе.
за дверью ее шагов, когда стучал, или хотя бы шороха.
было, и он уже не чаял его ождаться, когда она наконец с трудом
выговорила:
ступени, их было три. Прошел одни двери, другие, и рука
ткнулась во что-то мягкое, пушистое. Оно как бы откачнулось,
едва он задел, и снова сунулось ему в руку, слегка царапнув.
Хозяйка ушла вперед и куда-то исчезла, а перед ним оказалась
стена и угол, заваленный бумажным хламом. Он понял, что нужную
дверь прошел мимо, и повернул вспять. Пальцы снова уткнулись во
что-то пушистое. Он пригляделся внимательнее и тотчас отдернул
руку. В дверном проеме на бельевом шнуре была повешена кошка.
бледное лицо. Тихий голос скорбно и бессвязно начал пояснять.
Рассада стала пропадать. Помидорная. Я ее высадила в ящики с
землей, две недели назад. А вчера заметила... Эта кошечка
сходила в ящик по нужде. Как уксусом полила. К вечеру рассада у
меня пожелтела... Пропала. Вот, пришлось кошечку примерно
наказать.
теперь уже различая хозяйку, но тем не менее стараясь не
отстать.
было назвать гостиной. Повернулась к нему, и Алексей смог
наконец разглядеть ее лицо. Пожалуй, они были очень похожи с
дочерью. Если бы не возраст и манера носить одежду --
совершенно двойняшки.
показалось даже, что он ослышался.
До калитки. Или я что-то путаю?
усилием выговорила она.
дома комната. Удобная тахта. Трельяж с косметикой. И пуф.
Платяной шкаф в углу. Стеллаж с книгами; живописной россыпью
журналы. И портрет Иры. На стене, в траурной раме. Он даже
отшатнулся, но взял себя в руки.
разговаривали.