песчаном кресле, скрестив ноги в белых чулках и туфельках с высокой
шнуровкой, одетая в жакетку из мягкой серой материи, с большими
пуговицами; Мортен лежал на боку, обернувшись к ней лицом и подперев рукой
подбородок. Над морем время от времени проносилась с хищным криком чайка.
Они смотрели на валы, словно поросшие водорослями, которые грозно
приближались, чтобы разбиться в прах о торчащую из моря скалу с тем
извечным неукротимым шумом, который оглушает человека, лишает его дара
речи, убивает в нем чувство времени.
она.
скоро кончаются... Сколько же это еще может продолжаться? Вы, верно, уже
радуетесь началу сезона? Ведь вы любите танцевать с галантными кавалерами,
правда? Ах, бог мой, я совсем не то хотел спросить. Ответьте мне на другой
вопрос. - Набираясь храбрости, он стал усиленно тереть подбородок. - Я уже
давно откладываю... вы знаете что? Так вот! Кто такой господин Грюнлих?
отсутствующее выражение, как у человека, которому вдруг вспомнился
какой-то давний сон. Но так же мгновенно в ней ожило чувство, испытанное
ею после сватовства г-на Грюнлиха, - сознание собственной значительности.
вам отвечу. Поверьте, мне было очень неприятно, что Томас упомянул его имя
при первом же нашем знакомстве. Но раз вы его уже слышали... Словом,
господин Грюнлих, Бендикс Грюнлих, - это клиент моего отца, зажиточный
коммерсант из Гамбурга. Он... просил моей руки... Да нет! - торопливо
воскликнула она, как бы в ответ на движение Мортена. - Я ему отказала. Я
не могла решиться навеки связать с ним свою жизнь.
Мортен смешался.
воскликнула она, почти негодуя. - Вы бы посмотрели, каков он на вид и как
он вел себя! Кроме того, у него золотисто-желтые бакенбарды... Это же
противоестественно! Я уверена, что он присыпает их порошком, которым
золотят орехи на елку... К тому же он втируша... Он так подъезжал к моим
родителям, так бесстыдно подпевал каждому их слову...
ответить: что значит "они чрезвычайно украшают"?
красиво", или: "как это приятно выглядит", а непременно: "чрезвычайно
украшает"... Он просто смешон, уверяю вас! Кроме того, он нестерпимо
назойлив. Он не отступался от меня, хотя я относилась к нему с
нескрываемой иронией. Однажды он устроил мне сцену, причем чуть не
плакал... Нет, вы только подумайте: мужчина - и плачет!..
круто повернулась на своем песчаном кресле.
терпеть не можете этого господина Грюнлиха, но к кому-нибудь другому вы
когда-нибудь относились с симпатией? Иногда я думаю: да, да, у нее
холодное сердце. И вот еще что я должен вам сказать, и я могу поклясться,
что это так: совсем не смешон тот мужчина, который плачет оттого, что вы
его знать не хотите, уверяю вас. Я не поручусь, отнюдь не поручусь, что и
я тоже... Вы избалованное, изнеженное существо! Неужели вы всегда
насмехаетесь над людьми, которые лежат у ваших ног? Неужели у вас и
вправду холодное сердце?
подняла на него глаза, большие, грустные, наполнившиеся слезами, я
прошептала:
время ликующим. Перекатившись со спины на живот, он стремительно
приблизился к ней, уперся локтями в песок, схватил обеими руками ее руку и
стал восторженно и благоговейно смотреть ей в лицо своими серо-голубыми
добрыми глазами. - И вы, вы не будете насмехаться надо мной, если я скажу,
что...
руки, медленно пересыпавшей сквозь пальцы тонкий, почти белый песок.
кто-либо из всех, кого я знаю.
Потом вскочил на ноги, снова бросился на песок подле Тони, крикнул голосом
сдавленным, дрожащим, внезапно сорвавшимся и вновь зазвеневшим от счастья:
жизни! - и начал покрывать поцелуями ее руки.
каникулы, и я вернусь в Геттинген. Но обещайте, что вы будете помнить этот
день здесь, на взморье, пока я не вернусь уже доктором и не обращусь к
вашему отцу насчет, насчет... нас обоих. Хотя это и будет мне очень
трудно. А тем временем вы не станете слушать никаких Грюнлихов. Да? О, это
все будет недолго, вот посмотрите! Я буду работать как... и... Ах, да это
совсем нетрудно!
взора от его глаз, губ и рук, держащих ее руки.
голосом:
подвинулась в его сторону на своем песчаном кресле. Мортен поцеловал ее в
губы долгим, торжественным поцелуем. И оба они, застыдившись свыше меры,
стали смотреть в разные стороны.
10
вашего прелестного лица? Пусть же эти немногие строчки засвидетельствуют,
что сие лицо неотступно стояло перед его духовным оком и что все эти
долгие и тоскливые недели он неизменно вспоминал о драгоценных минутах в
гостиной вашего родительского дома, где с ваших уст сорвалось обещанье,
еще не окончательное, робкое, но все же сулящее блаженство. Уже много
времени прошло с тех пор, как вы удалились от мира, имея целью собраться с
мыслями, сосредоточиться, почему я и смею надеяться, что срок искуса уже
миновал. Итак, дражайшая мадемуазель, нижеподписавшийся позволяет себе
почтительно приложить к письму колечко - залог его неувядаемой нежности.
Со всенижайшим приветом, покрывая самыми горячими поцелуями ваши ручки, я
остаюсь
что получила от Гр., от волнения у меня даже голова разболелась, и
единственное, что я могла придумать, - это немедленно отослать тебе и то и
другое. Грюнлих никак не хочет меня понять; того, что он так поэтично
называет моим "обещанием", просто никогда не было; и я прошу тебя
немедленно растолковать ему, что я теперь еще в тысячу раз меньше, нежели
полтора месяца назад, могу помыслить о том, чтобы навеки связать себя с
ним, и пусть он наконец оставит меня в покое, ведь он себя же выставляет в
смешном свете. Тебе, добрейшему из отцов, я могу признаться, что я дала
слово другому человеку, который любит меня и которого я люблю так, что
словами и не скажешь! О папа! О своей любви я могла бы исписать целый
ворох листов! Я имею в виду г-на Мортена Шварцкопфа, который учится на
врача и, как только получит докторскую степень, явится к тебе просить моей
руки. Я знаю, что полагается выходить замуж за коммерсанта, но Мортен
принадлежит к другому, очень уважаемому разряду людей, - к ученым. Он не
богат, а я знаю, какое вы с мамой придаете значение деньгам, но на это,
милый папа, как я ни молода, а скажу тебе: жизнь многих научала, что не в
богатстве счастье. Тысячу раз целую тебя и остаюсь
тонкое".
долгом, разумеется, в подобающей форме, поставить г-на Грюнлиха в
известность относительно твоей точки зрения, и результат поистине потряс
меня. Ты взрослая девушка, и сейчас в твоей жизни настала пора, до такой
степени серьезная, что я считаю себя вправе напомнить тебе о последствиях,
которые может возыметь для тебя необдуманный шаг. От моих слов г-н Грюнлих
впал в беспредельное отчаяние и объявил, что если ты будешь упорствовать в
своем решении, то он лишит себя жизни, так велика его любовь к тебе.