Чтение 27–й страницы книги ~Почем фунт лиха~

Качественно отругав Марусю, я удалилась в спальню, чтобы в такой
знаменательный день заснуть голодной.

Маруся еще долго топталась по комнатам, охала и вздыхала, но позвать
меня, дура, не решалась.

Не помню, как я погрузилась в тревожный сон, но зато на всю жизнь
запомнила пробуждение. Проснулась я от странных трубных звуков, доносящихся
из гостиной. Мгновенно вскочила с кровати и выбежала посмотреть, нет ли там
умирающего слона. Тут же выяснилось, что звуки издавала Маруся. Она сидела
на полу и, прижимая к уху телефонную трубку, стонала, точно тяжелобольной
слон.

- Что случилось? - спросила я, чувствуя, что на мой позвоночник ложится
иней.

Маруся сердито отмахнулась и всхлипнула:

- Какой ужас! Я прямо вся упала!

Так вот почему она на полу.

Ни секунды не медля, я выхватила трубку из ее руки и прижала к своему
уху. Оказалось, что ужасами пичкает Марусю Нелли.

- В чем дело? - закричала я. - Почему Маруся стонет, как одинокая
роженица?

- Мне только что из Питера позвонила Ольга и сообщила, что Алиса при
смерти, - выпалила Нелли. Я издала стон, не уступающий Марусиному.

- Она что, уже успела смотаться в Питер? - тем не менее поинтересовалась
я.

- Нет, она здесь, в Москве. Ольга просила, чтобы я отправилась в больницу
и узнала обо всем подробно, но у меня с утра прием. Может, Маруся сможет?

Вот они, родственники! Родная сестра, называется! Алиса при смерти, а
Ольга, вместо того чтобы, бросив Кирю, мчаться в Москву, звонит черт-те кому
и просит черт-те о чем. Я всегда знала, что с Алискиной Ольгой любая игра
лишь в одни ворота.

- Да что же случилось-то с Алиской? - уже с сомнением спросила я. - Еще
вчера она сидела у нас на кухне, обжиралась балыком и тискалась со своим
хахалем. Не он же затискал ее до смерти.

Нелли всхлипнула. Подумать только. Ей уже жаль эту убийцу.

- Я звонила в больницу, - сказала Нелли. - Алиса в реанимации в очень
критическом состоянии. Она отравилась каким-то ореховым ликером.

- Не каким-то, милочка, а твоим, - все еще не веря в серьезность
обстановки, заметила я. - Я тоже намеревалась попробовать этого ликера.

- Что ты мелешь? - рассердилась Нелли. - Чувствую, вы там пьете
беспробудно. Совсем спятили. Не знаю никакого орехового ликера.

- Как это не знаешь, когда сама принесла его вчера и оставила Марусиной
соседке.

- Ничего я не приносила!

И тут у меня ноги подкосились.

- А кто же тогда его принес? - упавшим голосом спросила я.

Маруся, внимательно слушавшая наш разговор, сорвалась с места и понеслась
в прихожую. Я, забыв о том, что покойница, понеслась за ней.

Допрос соседки добил нас. Я, стоя на лестничной площадке босиком и в
ночной рубашке, долго не хотела верить, что Нелли - высокая, стройная,
кареглазая блондинка.

- Нет, - утверждала я, - она маленькая, толстенькая, голубоглазая
брюнетка.

Но соседка стояла на своем, и нам с Марусей пришлось убедиться в том, что
ликер принесла не наша Нелли, а какая-то другая, не знакомая нам.

- Вообще-то описания слишком напоминают саму Алиску, - входя в квартиру,
сказала Маруся.

- Не думаю, что Алиска стала бы травить себя и своего хахаля. Ведь он
тоже пил ликер. Конечно, насколько мне было видно из шкафа.

- Пил, пил, - подтвердила Маруся. - Еще как пил. Он-то его весь и
высосал, Алиска так, чуть пригубила, бедняжка.

Пронизывающая телефонная трель заставила нас кинуться в гостиную. Снова
звонила Нелли.

- Ну что, - строго спросила она. - Едет Маруся или не едет?

- Едем обе, - сообщила я.

- С ума сошла! - испугалась Нелли. - Не забыла, что ты покойница?

- Мне слишком часто об этом напоминают, но к Алисе я все равно поеду.

- А как же конспирация?

- Дорогая, как ты думаешь, если высокая, стройная блондинка, назвавшись
твоим именем, приносит Марусе двухлитровую бутылку орехового ликера, хотя
все знают, что она пьет только водку, может это показаться нормальным?

- Нет, конечно.

- А если эта блондинка приходит как раз в тот момент, когда Маруся на
работе?

- Да, что-то здесь не так, - послушно подтвердила Нелли.

- А если эта блондинка передает ореховый ликер, который люблю я, Марусе и
обязательно через соседку? Что ты скажешь на это?

- Когда это было?

- Вчера!

Нелли выдержала паузу. Видимо, она занималась какими-то сложными
психоаналитическими размышлениями.

- Черт, кто-то нас раскусил, - очень мудро заключила она.

- Что бы я без тебя делала, - не удержалась я от сарказма. - Тут и коню
ясно, что этот кто-то отравить собирался никак не Марусю, и уж, конечно, не
Алиску. Бедняга пострадала случайно, но зато теперь я точно знаю, что к
убийце она не имеет никакого отношения. Знаю так же хорошо, как и то, что
сидеть мне в этой квартире нет никакого смысла.

- И что ты собираешься делать? - испугалась Нелли.

- Жить, - сообщила я с оптимизмом приговоренного. - Просто жить. Сейчас
навещу Алиску, а потом отправлюсь в свою квартиру.

- Но это же глупо!

- А сидеть в Марусиной квартире и ждать, когда меня пришлепнут, - умней?

Нелли не нашлась, что ответить. И никто не нашелся бы. Кому-то нужна моя
смерть. Ну что тут скажешь?! О том, что я жива, знали только Маруся, Нелли и
Клавдия. Ну, естественно, и я. Я не в счет. Маруся тоже. Нелли тем более.
Остается Клавдия.

- Неужели Клавка проболталась Нине Аркадьевне? - словно прочитав мои
мысли, спросила Нелли. - Поверить в это не могу.

- Я тоже, но другого объяснения не нахожу. Нелли почему-то воспряла
духом.

- Я всегда говорила, что Алиска неспособна на сильный поступок, - тоном
победителя заявила она. - Теперь сама видишь, что это Нина Аркадьевна. Кроме
нее, никого твоя смерть не колышет. Уж теперь-то ты видишь сама.

Признаться, я пока не видела ничего, кроме того, что Алиска лежит в
реанимации. Вернее, это мне еще только предстояло увидеть.

Глава 14

Маруся знала, как обращаться с медработниками. Мы ворвались в больницу с
тремя сумками, доверху набитыми продуктами, но когда добрались до третьего
этажа, - реанимация располагалась там - продуктов с трудом можно было
наскрести на одну сумку.

Зато мы со всеми подробностями узнали точный диагноз Алисы, узнали о ее
самочувствии на данный момент, а главное, о самочувствии ее спутника.
Точнее, об отсутствии у него всякого самочувствия, потому что о Владимире
Сибирцеве теперь можно было говорить только в прошедшем времени. Он приказал
долго жить . Я тут же пожелала взглянуть на труп, и мне не отказали, тем
более что глядеть на него мог теперь каждый, кому не лень. Зрелище, должна
сказать, безрадостное, хоть он и мой враг. Совершенно голый и жалкий
Сибирцев, накрытый застиранной простыней, лежал на каталке. К его посиневшей
ноге был привязан номерок. Каталка - в ожидании медбратьев из морга -
одиноко стояла посреди коридора, и все старались обходить ее.

Я потопталась возле каталки, вспоминая, сколько ужаса натерпелась от
этого голого Сибирцева. Ну, не этого, конечно, а того, живого и уверенного в
себе. Думал ли он, тряся у моей спины пистолетом, что стоит значительно
ближе к смерти, чем я?

Нет, не думал. А уж о том, что умрет, если можно так сказать, спасая
меня, даже и не подозревал. И слава богу, потому что узнай он, что должен
умереть моей смертью, не задумываясь пристрелил бы меня там, в подъезде.

Не испытав никакого удовлетворения, я покинула покойного и отправилась
взглянуть в прозрачные (лаза Алисы. Кто она, враг или друг, хотела я
прочесть в этих глазах. Лишь сейчас я поняла, как дорога мне эта бронзовая
статуэтка с куриными мозгами.

"Ну почему, почему я переоценила ее возможности? - галопируя за Марусей
по ступенькам вверх, думала я. - Неужели не ясно, что Алиса неспособна на
преступление. Она неспособна на него хотя бы потому, что напрочь лишена
самостоятельности.

Даже удивительно, как она сообразила завести любовника. Наверняка кто-то
надоумил. Но кто? Не Ольга же".

Я надеялась, очень надеялась получить ответы на все вопросы сегодня,
потому что уже знала, что Алиса останется жива, поскольку ликера выпила
мало. Врач уверял, что она пришла в себя и самочувствие ее вполне сносно.

Содержимое нашей сумки подействовало на медсестер магически, и мы с
Марусей беспрепятственно проникли в палату интенсивной терапии.

Алиса лежала, опутанная какими-то трубками, делающими ее похожей на
космонавта. Лицо безжизненно и желто. Маруся бегло глянула на несчастную,
сказала: "Порядок!" - и побежала предлагать врачам свою помощь. Точнее, мою
помощь, поскольку, когда речь заходит о кошельке, Маруся становится тверже
скалы.

Я осталась в палате, не в силах оторвать глаз от лица Алисы. В душу мою
закралось сомнение. Я не могла поверить в оптимизм врачей - так безжизненно
выглядела моя подруга.