read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



жизнью, и лишь позабавилась ею от чистого сердца, как ребенок сказкой из
"Тысячи и одной ночи".
"Верно, какое-нибудь тайное обстоятельство дает Феодоре силу
противиться любви молодого, как я, человека, противиться заразительному пылу
прекрасного душевного недуга, -- рассуждал я по дороге домой. -- Быть может,
подобно леди Делакур, ее снедает рак? Конечно, в ее жизни есть что-то
искусственное".
Дрожь охватила меня при этой мысли. И тут же у меня возник план, самый
безрассудный и самый в то же время разумный, какой только может придумать
влюбленный. Чтобы изучить эту женщину в ее телесной природе, как я изучил ее
духовную сущность, чтобы, наконец, знать ее всю, я решил без ее ведома
провести ночь у нее в спальне. Вот как я осуществил это намерение,
пожиравшее мне душу, как жажда мщения грызет сердце корсиканского монаха. В
приемные дни у Феодоры собиралось общество настолько многолюдное, что
швейцар не мог уследить, сколько человек пришло и сколько ушло. Уверенный в
том, что мне удастся незаметно остаться в доме, я с нетерпением ждал
ближайшего вечера у графини. Одеваясь, я за неимением кинжала сунул в
жилетный карман английский перочинный нож. Если бы у меня нашли это оружие
литератора, оно не внушило бы никаких подозрений, а не зная, куда заведет
меня мой романический замысел, я хотел быть вооруженным.
Когда гостиные начали наполняться, я прошел в спальню, чтобы все там
исследовать, и увидел, что жалюзи и ставни закрыты, -- начало было удачным;
так как могла войти горничная, чтобы задернуть занавеси на окнах, то я сам
их развязал: я подвергал себя большому риску, отважившись опередить служанку
в ее работе по дому, однако, спокойно взвесив опасность своего намерения, я
примирился с нею. Около полуночи я спрятался в амбразуре окна. Чтобы не было
видно ног, я попробовал, прислонясь к стене и уцепившись за оконную
задвижку, взобраться на плинтус панели. Изучив условия равновесия в этом
положении и точку опоры, вымерив отделявшее меня от занавесок расстояние, я,
наконец, освоился с трудностями настолько, что мог оставаться там, не рискуя
быть обнаруженным, если только меня не выдадут судороги, кашель или чихание.
Чтобы не утомлять себя без пользы, я стоял на полу, ожидая критического
момента, когда мне придется повиснуть, как пауку на паутине. Занавески из
белого муара и муслина образовывали передо мною толстые складки наподобие
труб органа; я прорезал перочинным ножом дырки и, как из бойниц, мог видеть
все. Из гостиных смутно доносились говор, смех и возгласы гостей. Этот
глухой шум и неясная суета постепенно стихали. Несколько мужчин пришли взять
шляпы с комода графини, стоявшего возле меня. Когда они касались занавесок,
я дрожал при мысли о рассеянности, о случайных движениях, возможных у людей,
которые второпях шарят повсюду. Счастливо избежав таких неприятностей, я уже
предсказывал успех своему замыслу. Последнюю шляпу унес влюбленный в Феодору
старик; думая, что он один, он взглянул на кровать и испустил тяжелый вздох,
сопроводив его каким-то восклицанием, довольно энергичным. У графини в
будуаре, рядом с ее спальней, еще оставалось человек шесть друзей, она
предложила им чаю. И тут злословие -- единственное, чему современное
общество еще способно верить, -- приметалось к эпиграммам, к остроумным
суждениям, к позвякиванию чашек и ложечек. Едкие остроты Растиньяка, не
щадившего моих соперников, вызывали бешеный хохот.
-- Господин де Растиньяк -- человек, с которым не следует ссориться, --
смеясь, сказала графиня.
-- Пожалуй, -- простодушно отвечал он. -- Я всегда оказывался прав в
своей ненависти... И в дружбе также, -- прибавил он. -- Враги полезны мне,
быть может, не меньше друзей. Я специально изучал наш современный язык и те
естественные ухищрения, которыми пользуются, чтобы на все нападать или все
защищать. Министерское красноречие является достижением общества. Ваш
приятель не умен, -- вы говорите о его честности, его чистосердечии. Другой
приятель выпустил в свет тяжеловесную работу -- вы отдаете должное ее
добросовестности; если книга плохо написана, вы хвалите ее за выраженные в
ней идеи. Третий ни во что не верит, ежеминутно меняет свои взгляды, на него
нельзя положиться, -- что ж, зато он так мил, обаятелен, он очаровывает.
Если речь идет о ваших врагах -- валите на них как на мертвых. Тут уж можете
говорить совсем по-другому: сколь искусно оттеняли вы достоинства своих
друзей, столь же ловко обнаруживайте недостатки врагов. Умело применять
увеличительные или уменьшительные стекла при рассмотрении вопросов морали --
значит владеть секретом светской беседы и искусством придворного. Обходиться
без этого -- значит сражаться безоружным с людьми, закованными в латы, как
рыцари. А я употребляю эти стекла! Иной раз даже злоупотребляю ими.
Оттого-то меня и уважают -- меня и моих друзей, -- ибо, замечу кстати, и
шпага моя стоит моего языка.
Один из наиболее пылких поклонников Феодоры, молодой человек, известный
своей наглостью, которая служила ему средством выбиться в люди, поднял
перчатку, столь презрительно брошенную Растиньяком. Заговорив обо мне, он
стал преувеличенно хвалить мои таланты и меня самого. Этот вид злословия
Растиньяк упустил из виду. Язвительно-похвальное слово ввело в заблуждение
графиню, и она безжалостно принялась уничтожать меня; чтобы позабавить
собеседников, она не пощадила моих тайн, моих притязаний, моих надежд.
-- Это человек с будущим, -- заметил Растиньяк -- Быть может,
когда-нибудь он жестоко отомстит за все; его таланты по меньшей мере
равняются его мужеству; поэтому я назвал бы смельчаком того, кто на него
нападает, -- ведь он не лишен памяти...
-- ... настолько, что пишет "воспоминания", -- сказала графиня,
раздосадованная глубоким молчанием, воцарившимся после слов Растиньяка.
-- ... Воспоминания лжеграфини, мадам! -- отозвался Растиньяк. -- Чтобы
их писать, нужен особый вид мужества.
-- Я не сомневаюсь, что у него много мужества, -- заметила Феодора. --
Он верен мне.
У меня был большой соблазн внезапно явиться перед насмешниками, как дух
Банко в "Макбете". Я терял возлюбленную, зато у меня был друг! Однако любовь
внушила мне один из тех трусливых и хитроумных парадоксов, которыми она
усыпляет все наши горести.
"Если Феодора любит меня, -- подумал я, -- разве она не должна
прикрывать свое чувство злой шуткой? Уж сколько раз сердце изобличало уста
во лжи! "
Вскоре, наконец, и дерзкий мой соперник, который один оставался еще с
графиней, собрался уходить.
-- Как! Уже? -- сказала она ласковым тоном, от которого я весь
затрепетал. -- И вы не подарите мне еще одно мгновение? Значит, вам нечего
больше сказать мне? Вы не пожертвуете ради меня каким-нибудь из ваших
удовольствий?
Он ушел.
-- Ах! -- воскликнула она, зевая. -- Какие они все скучные!
Она с силой дернула за шнур сонетки, и в комнатах раздался звонок.
Графиня вошла к себе, вполголоса напевая "Pria che spunti" ("Пока заря не
настанет" (итал. ) -- слова арии из оперы итальянского композитора Чимарозы
"Тайный брак". ). Никто никогда не слыхал, чтобы она пела, и подобное
безгласие порождало странные толки. Говорили, что первому своему
возлюбленному, очарованному ее талантом и ревновавшему ее даже при мысли о
времени, когда он будет лежать в могиле, она обещала никому не дарить того
блаженства, которое он желал вкушать один. Все силы своей души я напряг,
чтобы впивать эти звуки. Феодора пела все громче и громче; она точно
воодушевлялась, голосовые ее богатства развертывались, и в мелодии появилось
нечто божественное. У графини был хороший слух, сильный и чистый голос, и
какие-то необыкновенные сладостные его переливы хватали за сердце.
Музыкантши почти всегда влюблены. Женщина, которая так пела, должна была
уметь и любить. От красоты этого голоса одною тайною больше становилось в
женщине, и без того таинственной. Я видел ее, как вижу сейчас тебя;
казалось, она прислушивается к звукам собственного голоса с каким-то
особенным сладострастным чувством: она как бы ощущала радость любви.
Заканчивая главную тему этого рондо, она подошла к камину, но, когда она
умолкла, в лице ее произошла перемена, черты исказились, и весь ее облик
выражал теперь утомление. Она сняла маску актрисы -- она сыграла свою роль.
Однако своеобразная прелесть была даже в этом подобии увядания,
отпечатлевшемся на ее красоте -- то ли от усталости актрисы, то ли от
утомительного напряжения за весь этот вечер.
"Сейчас она настоящая! " -- подумал я.
Точно желая согреться, она поставила ногу на бронзовую каминную
решетку, сняла перчатки, отстегнула браслеты и через голову сняла золотую
цепочку, на которой был подвешен флакончик для духов, украшенный
драгоценными камнями. Неизъяснимое наслаждение испытывал я, следя за ее
движениями, очаровательными, как у кошек, когда они умываются на солнце. Она
посмотрела на себя в зеркало и сказала вслух недовольным тоном:
-- Сегодня я была нехороша... Цвет лица у меня блекнет с ужасающей
быстротой... Пожалуй, нужно раньше ложиться, отказаться от рассеянного
образа жизни... Но что же это Жюстина? Смеется она надо мной?
Она позвонила еще раз; вбежала горничная. Где она помещалась -- не
знаю. Она спустилась по потайной лестнице. Я с любопытством смотрел на нее.
Мое поэтическое воображение во многом подозревало эту высокую и статную
смуглую служанку, обычно не показывавшуюся при гостях.
-- Изволили звонить?
-- Два раза! -- отвечала Феодора. -- Ты что, плохо слышать стала?
-- Я приготовляла для вас миндальное молоко. Жюстина опустилась на
колени, расшнуровала своей госпоже высокие и открытые, как котурны,
башмачки, сняла их, а в это время графиня, раскинувшись в мягком кресле у
камина, зевала, запустив руки в свои волосы. Все ее движения были вполне
естественны, ничто не выдавало предполагаемых мною тайных страданий и
страстей.
-- Жорж влюблен, -- сказала она, -- я его рассчитаю. Он опять задернул
сегодня занавески. О чем он думает?
При этом замечании вся кровь во мне остановилась, но разговор о
занавесках прекратился.



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 [ 27 ] 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.