ли терминологию - язык мертвый, табуированный для непосвя-
щенных и напичканный миллионами символов, имя которым - пус-
тота! они били в шаманские бубны, собирались на Большие Кам-
лания, давая им звучные наименования симпозиумов, конгрессов
и конференций. Они пыжились и дулись, придумывали для себя
все новые и новые фасоны академических и магистерских ман-
тий. Но оставались бесплодными шаманами. Они могли до поси-
нения бить в бубны и кружиться в ритуальных плясках, могли
бросить все силы на сочинение гимнов самим себе, могли даже
заставить непосвященных поверить в свое особое предназначе-
ние. Но внутри них был вакуум и абсолютный ноль. Они были
пусты, как пуст радужный и раздутый от важности мыльный пу-
зырь. И все их шаманские пророчества были пузырями. Нет, не
мир земной был отражением иного мира, отражением мрака и ха-
оса были лишь шаманящие в нем. Да, они сумели организоваться
внутри себя, породить системы. Но они оставались олицетворе-
нием мрака и они несли в жизнь хаос. Не верил им Сергей.
Нельзя им было -верить, ибо мысль, клокочущая в шаманах, бы-
ла не способом их жизни, а лишь средством для достижения их
целей.
реальностью грязных и мрачных буден, и он начинал сомневать-
ся в себе, начинал чуть, еле заметно, приплясывать под рит-
мичные бубны шаманящих, начинал пережевывать слова зеленого.
Тоща он вообще переставал думать - а зачем? Зачем, если есть
те, кому положено, кому от рождения суждено быть шаманом и
объяснять непосвященным суть непонятного. И все же жило в
нем что-то, неощутимое, но все время державшее в напряжении.
И он знал, что один миг Откровения несет в себе в тысячи раз
больше правды, чем тонны томов шаманящих, чем пирамиды трак-
татов.
тить свою старую и верную подругу, которая никогда не прого-
няла его, всеща откидывала край одеяла, даже если он прихо-
дил после годовой разлуки и приходил без звонка. Подругу
звали Ирой, было ей под тридцать, а может, и больше. Жила
она всегда одна.
давненько собирался зайти туда - все три недели его мучила
неотвязная мысль. Хочешь, не хочешь, а мозги проверить надо.
Он тешил себя надеждой, очень слабенькой, хлипкой и жалкой.
Но все же это была надежда! А вдруг ничего не было?! Вдруг
ничего нет?! Почему, собственно, он не может оказаться обыч-
ным психом, шизоидом, каких пруд пруди в стране, чуть ли не
каждый третий?! Это было бы спасением! Если ему скажут, что
все происходит лишь в его перегруженной и усталой башке, он
расцелует такого диагностика, он его до гробовой доски поить
будет! Лучше быть трехнутым и сдвинутым в любой фазе, но
только... Что только? Сергей встряхнул головой. Эх, дорого
бы он отдал, чтоб оказаться рядовым советским сумасшедшим!
этот путь был заказан: каждого добровольного визитера в
столь благие места немедленно оприходывали, и через некото-
рое время он оказывался в одном из отделений разветвленного
архипелага лечебно-трудовых профилакториев. Да, стране нужны
были рабочие руки, и она не упускала удобного случая заполу-
чить их в бесплатное владение! Ведь для этого не требовалось
ни суда, ни даже заключения пресловутой тройки. Сергею не
светило в один прекрасный день проснуться в профилактории
при цементном заводе или хаммеровском химпредприятии. Он хо-
тел еще хоть немного пожить на воле.
алкаш у магазина. Алкаш был человеком надежным, когда-то сам
чуть не профессором числился.
скока!
все время заглядывала ему за спину, будто там кто-то таился.
Она заставила снять куртку, ботинки, оставить сумку в прихо-
жей на крючке. Тапок не дала. И от этого Сергей уже ощутил
себя пациентом, больным.
заглянула ему за спину, хлопнула ладошами, словно комара ло-
вила. Зло прошипела : - Приводют за собой всяких! Иди уж!
Вверху, под самым потолком горела крохотная лампочка ватт на
двадцать, не больше. Дверей было несколько. Сергей не знал,
куда идти. А женщина уже ушла и, по звуку щеколды, видно,
заперлась.
дверью, в тесной каморке стояла голая старуха в бигудях и
терла себя мочалкой. Квартира, наверное, была коммунальной.
юношей занимались любовью с одной, еще более худосочной, да-
мой. На даме была шляпка с перышком, туфельки и бантик на
шее. Юноши также были в шляпах и ботинках. У одного на шее
болтался галстук, у другого бабочка. При виде Сергея юноши
приподняли шляпы. Дама вынула изо рта предмет вожделения,
принадлежавший одному из юношей, и мило улыбнулась. Во рту у
нее не хватало половины зубов.
эта вызвала у него некие подобия чувств. К Ире! К Ире!! К
Ире, черт побери!!!
нием!
разодранной у плеча майке. Мужик был здоров до безобразия,
видно, когда-то занимался штангой или культуризмом, а потом
заплыл и стал живым шкафом.
дверь. Раздался звук спускаемой воды. И трехэтажный мат. Это
навряд ли был доктор.
плотно прикрыта - кто-то подсматривал за Сергеем, ждал, пока
он поровняется с дверью.
ка была женской, пухлой, с колечками и браслетиками. Прежде
чем он успел что-то сообразить, его затащили в комнату. И
какая-то дама с горящими глазами набросилась на него,
страстно заговорила в лицо:
же меня, прямо здесь, немедля, - она скинула длинный халат с
китайскими драконами, отступила на шаг, выставив плоский жи-
вот и длинные козьи груди, ослепительно улыбнулась - рот был
полон золота. - Ну же! Я ваша!!!
редила его, уперлась в дверь длинной ногой в черном ажурном
чулке.
будь этакое?! Да, шалун?! Я согласна! На все согласна! Пусть
дым коромыслом стоит, ну же, скушайте меня с потрохами, ску-
шайте так, как вам это нравится! Ах, вы проказник!
моверные пируэты. А когда дама до предела выгнула свой стан
и полуобернулась, уперевшись ладонями в затянутые черным
ножки, Сергей задумался - может, и впрямь "скушать"? Но гла-
за, глаза! Это были глаза ненормальной, чокнутой! Нет, он
отвернулся.
чи. Застонала на ухо:
словно в ней и костей не было. Одна грудь дамы застряла у
него под мышкой, и он никак не мог выпихнуть ее обратно. Да-
ма вжималась в него всем телом и уже не стонала, а скулила,
повизгивала:
режьте на куски, насилуйте, бейте, рвите! Но оставайтесь! Я
Лондон Джек
Зыков Виталий
Бажанов Олег
Прозоров Александр
Шилова Юлия
Рыбаков Вячеслав