Чтение 27–й страницы книги ~Бухта Потаенная~

адмиралтейство услужливо радировало в немецкий штаб о том, что караван
советских грузовых судов, ведомый несколькими ледоколами, покинув
Петропавловск-на-Камчатке, идет на запад по Северному морскому пути. Почти
в то же время немецкая авиация обнаружила группы советских судов,
двигавшихся из Архангельска на восток. Оба каравана должны были
встретиться предположительно в районе пролива Вилькицкого.

Тут-то командир "Шеера" Болькен и решил подстеречь наши суда. Нанести
одновременный удар по двум караванам - неплохо задумано, а?..

В разгар арктической навигации, то есть к двадцатым числам августа,
метеорологическая обстановка сложилась необычайно благоприятно для
гитлеровцев. На протяжении нескольких дней дули ветры южных румбов. Они
оттеснили тяжелый паковый лед на север. Открылся широкий коридор чистой
воды. И Болькен не замедлил этим воспользоваться.

Двадцать второго августа, рано утром, придя в штаб, я узнал, что
перехвачен отрывок радиограммы, адресованной на остров Диксон: "Напал
неприятельский корабль, обстрелял, горим, горим, много огня..."

На кого напал неприятельский корабль? На полярную станцию или на пост
наблюдения и связи? Что за корабль? И где все это происходит? В районе
Югорского Шара, Маточкина Шара или Карских Ворот?

Через несколько минут выяснилось, что враг проник в Карское море с
севера. Болькен обогнул Новую Землю и вошел в проход между ее
оконечностью, мысом Желания, и островом Уединения.

Пиратский набег свой он начал с того, что обстрелял нашу зимовку на
мысе Желания. Грамотно действовал, ничего не скажешь! Хотел, понимаете ли,
отрезать в эфире зимовщиков от Диксона, не позволить им радировать о
прорыве в Карское море, чтобы сохранить преимущество, которое давала
внезапность нападения.

Но это не удалось, хотя на мысе сгорели жилой дом зимовщиков, дом
летчиков, метеостанция, склады, а также некоторые другие подсобные
постройки.

В тот же день с моря передано было на Диксон новое важное радио
донесение: "Вижу крейсер неизвестной национальной принадлежности. Идет без
флага. Старший лейтенант Качарава".

Накануне встречи с "Шеером" "Сибиряков" вышел с Диксона с новым
персоналом и оборудованием для полярной станции на Северной Земле. Не
успел он пройти и половины расстояния, как в туманной дымке на встречном
курсе возник корабль. Болькен применил в этом случае тривиальный прием.
Заметив "Сибирякова", он развернул свой корабль к нему носом, чтобы
"Шеера" нельзя было узнать по силуэту.

Конечно, сам по себе "Сибиряков" не интересовал "Шеера".
Немецко-фашистские пираты рассчитывали на неслыханно богатый куш в районе
пролива Вилькицкого.

Качарава донес по радио: "Корабль запросил данные о ледовой обстановке
в проливе Вилькицкого. Не отвечаю!"

Стоит, пожалуй, пояснить, что командир "Шеера" Волькен, и это было нам
известно, до сих пор не имел ни одного поражения. Прославленный
военно-морской ас, один из самых прославленных! Достаточно сказать, что на
счету у него числилось двадцать шесть потопленных транспортов! Однако он
вместе с тем был и очень осторожен. Привык топить наверняка, понимаете?

Поэтому так важна была для него ледовая обстановка в проливе
Вилькицкого. Болькен не собирался рисковать своей репутацией аса, не хотел
сломать винты во льдах или, того хуже, постыдно вмерзнуть в них.

Между тем Качарава старался выиграть время.

"Запрашиваю корабль, какой он национальной принадлежности", - радировал
он. И вслед за тем: "На корабле поднят американский флаг!"

Нет, стоит вдуматься в это! Обладая подавляющим военно-морским
превосходством, гитлеровцы и тут не обошлись без вероломства!

Диксон немедленно сообщил Качараве: "Никаких американских судов в
данном районе нет и быть не может. Корабль считать вражеским. Действовать
по инструкции!"

Инструкция! Но что мог предпринять Качарава, действуя по инструкции?

Здесь я считаю уместным припомнить совет знаменитого французского
полководца Тюренна. Отдавая своим офицерам приказания перед битвой, он
неизменно добавлял: "Сверх этой диспозиции, господа, советую
руководствоваться и собственным здравым смыслом!"

Качарава хорошо понимал, зачем гитлеровцам нужна ледовая обстановка в
проливе Вилькицкого. Пират стремился туда, чтобы сорвать "двойной куш",
разгромить оба наших каравана, двигающихся навстречу друг другу.

Что же делать? Оповестить Диксон о том, что враг прорвался в
Центральную Арктику! И максимально затянуть время. Дать возможность нашим
кораблям уйти к кромке льдов и укрыться там. А для этого - пожертвовать
собой! В данной ситуации единственно в этом заключался здравый смысл, о
котором говорил Тюренн. И Качарава принял бой с "Шеером" - неравный до
такой степени, что подобных ему еще не знала военно-морская история.

Нет, по вашему лицу я вижу, что вы не уяснили до конца реальное
соотношение сил. Не полагаясь на память, возьму со стола справочник.

Итак, данные "Шеера": "Новейший тяжелый крейсер водоизмещением
двенадцать тысяч тонн, скорость хода - двадцать восемь узлов, дальность
плавания - девятнадцать тысяч миль, вооружение - шесть
двухсотвосьмидесятимиллиметровых орудий, восемь
стопятидесятимиллиметровых, шесть стодесятимиллиметровых, восемь
тридцатитрехмиллиметровых. Плюс к этому - восемь торпедных аппаратов и
броня".

Данные "Сибирякова": "Старый грузовой пароход ледокольного типа
водоизмещением всего тысяча четыреста тонн, скорость хода не свыше шести с
половиной узлов, вооружение - три зенитных семидесятишестимиллиметровых
орудия, предназначенных для отражения атак с воздуха".

Величины несопоставимые, не так ли? Да, в любой другой войне, где все
решается только численным превосходством или преимуществом в огневой мощи.
Но не в Великой Отечественной войне!

Стволы зениток на "Сибирякове" опустились.

Командир "Шеера" очень гордился своей невозмутимостью - так, по крайней
мере, сообщает мемуарист-подводник, который командовал десантом в
Потаенную. Думаю, однако, что даже этот надменный ас не смог скрыть
удивления, когда ему доложили на командирский мостик: русские, вопреки его
приказанию, не спускают флаг и не ложатся в дрейф!

Впрочем, Болькен удивился еще больше, увидев в бинокль далекий и
невысокий фонтан воды. Русские открыли по "Шееру" огонь! Да что они,
белены объелись? Старая грузовая посудина с черепашьим ходом осмеливается
обстреливать современный тяжелый военный корабль?

"Дать им! - наверное, сказал Болькен старшему судовому артиллеристу. -
Вразумить!"

Но я уже говорил вам, что разум, здравый смысл по-разному проявляются
на войне.

Три зенитных орудия против двадцати восьми орудий, причем гораздо более
крупного калибра! И все-таки Болькен, заметьте, не желал рисковать. Он
открыл ответный огонь, держась на дистанции, которая исключала попадание
снарядов "Сибирякова" в "Шеера".

"Ну, началась канонада!" Видно, это неуставное выражение невзначай
вырвалось у сибиряковского радиста.

Редкий случай проявления чувства в радиодонесениях!

Потом, через длительный промежуток времени: "Продолжаем бой, судно
горит..."

Снаряды "Шеера" последовательно вывели из строя кормовое орудие, потом
два носовых. Убиты были многие члены экипажа и пассажиры-полярники, в том
числе и женщины. Взорвались бочки с бензином. Но "старая грузовая посудина
с черепашьим ходом", как пренебрежительно отозвался о "Сибирякове"
Волькен, еще держалась на плаву, упрямо продолжая приковывать к себе
внимание гитлеровцев.

Тем временем радист на Диксоне беспрерывно бросал в эфир оповещение:
"Всем, всем, всем! В Карское море проник вражеский рейдер! На таких-то
координатах ледокольный пароход "Сибиряков" ведет с ним бой. Всем постам,
полярным станциям, советским кораблям, находящимся в плавании! Слушайте
наше оповещение! В Карское море проник враг!"

Мы, конечно, сразу передали об этом своим береговым постам.

Вот ради чего погибал "Сибиряков", - ради того, чтобы предупреждение о
фашистском рейдере было вовремя принято нашими людьми в Центральной
Арктике!

"Продолжаю бой, судно горит" - таково было последнее донесение с
"Сибирякова". Всего четыре отрывистых слова, вырвавшихся будто в агонии!

И связь прервалась! Опять и опять нажимали радисты Диксона на
телеграфный ключ, вызывая "Сибирякова" в эфир. Ответа не было.

Впоследствии стало известно, что на "Сибирякове" погибло восемьдесят
пять человек, восемнадцать были подобраны гитлеровцами и до конца войны
томились в фашистских концлагерях. Лишь одному кочегару - забыл фамилию, а
звали его, если не ошибаюсь, Павлом - удалось доплыть на шлюпке до
маленького необитаемого острова. Там он пробыл в полном одиночестве более
месяца, питаясь отрубями - успел вытащить из шлюпки мешок с ними, после
чего шлюпку волной унесло в море. Наконец спустя тридцать шесть дней
кочегара вывезли с острова на самолете.

Ныне, как вы знаете, наши корабли, проходя то место, где "Сибиряков"
лег на дно, неизменно приспускают флаги и дают протяжные траурные гудки.
О! Кто хоть раз присутствовал при этом рвущем за душу морском ритуале, тот
никогда не забудет его!..

Что еще вам сказать о "Сибирякове"? Он выполнил свою задачу: караваны
наших судов, оповещенные Диксоном, успели уйти на север и укрылись там в
тяжелых паковых льдах.

"Адмирал Шеер" не рискнул последовать за ними. Сами понимаете, это же
был не ледокол, а рейдер, не предназначенный для плавания во льдах.

Переговоры Качаравы с Болькеном, а затем бой между ними заняли всего