попадают в продажу. Держу пари, что вы свою не купили.
танцует с толстушкой в зеленом.
поклонников. Разумеется, она сказала правду. И тем самым задала мне
нелегкую задачу. Я был убежден, что это зажигалка Олни. Откуда взял ее
летчик? Придется его допросить - и сделать это тактично, чтобы он не
догадался, что кроется за всем этим. Но когда и как подойти к нему, не
вызвав подозрений у миссис Джесмонд? Пока я ломал себе голову, подошла
официантка, спросила, не я ли Нейлэнд, и сунула мне в руки записку. Это,
разумеется, не укрылось от глаз миссис Джесмонд, и, когда я, извинившись,
развернул записку, она иронически усмехнулась, как женщина, ставшая
свидетельницей чужой интриги. Но, может быть, я и ошибался. Может быть,
она просто подумала, что я болван и больше ничего.
означать только одно: Шейла Каслсайд желает немедленно видеть меня
наверху, в номере 37. Я бросил взгляд вокруг - Шейлы нигде не было.
Следовательно, она уже там. Мисс Экстон все еще вальсировала в объятиях
летчика. Я повернулся к миссис Джесмонд и довольно неуверенно попросил
разрешения позвонить по междугородному телефону.
она с улыбкой.
неприятные последствия. Так что осторожность не помешает.
освещенным коридорам, пока в конце одного из них - полутемном уединенном
уголке, словно существующем вне остального мира, - не наткнулся на номер
37. Я постучал и вошел. Это оказалась не гостиная, а спальня, и Шейлы я
здесь не обнаружил. В этой комнате никто не жил, но свет горел, и было
тепло от раскаленной электрической печи, которую, очевидно, включили по
крайней мере четверть часа назад. Двуспальная кровать была покрыта розовым
стеганым пуховым одеялом, и все вокруг тоже было розовое, так что комната
производила впечатление "дамской", и притом очень дурного тона. По одну
сторону электрической печи стоял диванчик, по другую - кресло. Здесь
можно, конечно, посидеть и поговорить, но эта комната в розовеющих шелках
недвусмысленно говорила о том, что от вас ждут совершенно иного. Я сразу
почувствовал это и стоял на пороге, не понимая, кто из нас ошибся - я или
Шейла.
находимся, свирепо набросилась на меня:
услышала этот звук и стала яростно дергать дверную ручку.
снова заорать на меня. - Прежде чем устраивать сцену, взгляните-ка. - И я
показал ей записку.
же ее порвала... Но неужели вы не видели, что это совсем не мой почерк?
было поскорее успокоить ее. Вероятно, тот, кто это подстроил, как раз и
рассчитывает, что Шейла начнет скандалить, шуметь, колотить в дверь и наше
пребывание здесь вдвоем станет достоянием гласности.
теперь запер нас. Не знаю, какая у него цель. Это или просто идиотская
шутка, или что-нибудь похуже. Но самое лучшее - отнестись к этому
хладнокровно. Мы пришли сюда поговорить - так давайте поговорим. И не
беспокойтесь, дело ограничится одним разговором, дальше этого я не пойду.
Тем более, - я усмехнулся, - что подобная спальня, как ничто, способна
удержать человека от глупостей. Ее следовало бы показывать молодым людям,
которые собираются постричься в монахи. Ну, присаживайтесь и перестаньте
нервничать.
как я устраиваюсь в кресле, вдруг захихикала.
бы прямо как свадебное путешествие.
начать, потому что мне не хотелось слишком много ей выкладывать. Мы
помолчали.
сейчас...
что через минуту вы заговорите серьезно и, наверное, очень строго, а
несмотря на это, вы мне все-таки нравитесь. И я буду спокойнее и
увереннее, если вы меня поцелуете. Просто по-дружески, ласково - больше
ничего.
чтобы она была "спокойнее и увереннее". Но из предосторожности немедленно
после этого ретировался в кресло. И даже закурил трубку.
сказанное здесь, должно остаться между нами. Второе: ваша личная жизнь
меня ни капельки не интересует, и я не стал бы в нее вмешиваться просто
ради собственного удовольствия.
непоследовательностью.
увидел в первый раз в баре "Ягненка и шеста", я сразу понял, что где-то
вас уже встречал. Потом вспомнил где, но на всякий случай проверил, навел
справки - очень осторожно, так что вы не беспокойтесь, - и теперь знаю
почти все.
она.
пароходе, был от вас просто без ума. Вы работали там в дамской
парикмахерской, и звали вас тогда Шейла Уиггит. Потом вы спутались с
каким-то пассажиром, вышел скандал, и вас уволили.
то же время с некоторым вызовом. - Другим девушкам все сходило с рук, а
Шейле стоило споткнуться - и готово, тотчас начинались сплетни, и ее
выгоняли. Вот ведь подлая судьба! Вы не поверите, но очень много раз я
теряла работу именно из-за того, что не хотела ответить "да". Началось
это, когда мне исполнилось шестнадцать лет и я поступила в кондитерскую.
Хозяин считал, что мы, девушки, такая же его собственность, как и вся
кондитерская. Вас, кажется, зовут Хамфри? Так вот, Хамфри, не думайте, что
я оправдываюсь, но я вам говорю: мне в жизни не везло с самого начала.
Отец нас бросил, когда я была еще совсем маленькая. Ни сестер, ни братьев
у меня нет, а мать добрая, милая женщина, но отчаянная дура.
с вдовством в Индии?
женщину - милую, чистую и печальную, и разумеется, из высшего круга.
Купила себе красивые траурные платья, поехала в Солчестер и на последние
десять фунтов сняла номер в гостинице, где было много офицеров. Рассказала
нескольким женщинам свою грустную историю - как я сразу после свадьбы
уехала с мужем в Индию и там он внезапно умер - и почти внушила себе, что
это правда, и не могла без слез рассказывать о своем несчастье. Недели
через две я стала невестой Лайонела, который верил каждому моему слову. У
меня тогда уже не было ни гроша, и я сочинила басню об умирающей старой
тетке и уехала в Шотландию. Там я месяца два работала официанткой. Потом я
сказала Лайонелу, что тетка перед смертью разорилась и ничего мне не
оставила. Но Лайонел все-таки женился на мне. И дальше надо было держать
ухо востро, чтобы никто меня не поймал на вранье насчет моей прежней
жизни. Знали бы вы, сколько приходится сочинять, когда выдаешь себя за
другую, совсем на тебя непохожую. Хотя мне это нравилось, мне даже часто
казалось, что я и есть эта другая. Но иногда - особенно последние
несколько месяцев - мне до чертиков надоедает это глупое вранье. Часто
меня так и подмывает крикнуть им всем в лицо, что никогда я не училась в
Париже, не была представлена ко двору, не ездила в Индию, что я ничтожная
незаконнорожденная девчонка из предместья, что мыла посуду, скребла
прилавки, подавала пиво...
себе не представляете, Хамфри, среди каких идиотов и снобов я живу.
Женщины, с которыми мне приходится встречаться - не здесь, а когда я хожу
с Лайонелом в гости, - это что-то невообразимое! Но приходится продолжать.
А знаете, сколько раз я выворачивалась ну просто чудом!