собрался уезжать.
то либо вас обворуют, либо самих же посадят за воровство.
воровали, да и мы никого не трогали; так оно, верно, и дальше будет.
отвести кобылку в конюшню, а гостя пригласил в самую лучшую комнату,
похваляясь тем, что все свидетельства у него в полном порядке.
шинкарь, стараясь усиленной вежливостью прикрыть внутреннее беспокойство.
устрашения, а люди уже болтают, что на колонистов напала целая шайка. У нас
ведь ничего такого никогда не случалось.
вертелись возле лошадей.
ночевали у меня.
что уже с вечера оба они были пьяны, как скоты. И что им делать, - прибавил
он, подумав, - как не пить? Если нет у мужика постоянной работы, все, что он
заработает за день, к ночи он обязательно пропивает.
ключ находится у мишуреса*.
когда кобылка его отдохнула, велел запрягать. Уже сидя в бричке, он сказал
шинкарю:
народ...
повернул домой. По дороге он задремал, но сквозь дремоту ему все время
мерещились то Сукенник и Рогач, то шинкарь Иосель. Он видел Рогача с
железными печными заслонками, видел Сукенника с медными дверными ручками, то
их обоих вместе среди табуна лошадей, и всякий раз где-то возле них маячила
бархатная ермолка или сладко улыбающаяся физиономия Иоселя. Минутами, словно
из тумана, всплывало лицо молодого Гжиба или седая голова его отца. Тогда
урядник вдруг просыпался и в изумлении озирался вокруг. Но, кроме его
кобылки, белой курицы под козлами да придорожных деревьев, ничего не было
видно.
помещичьей земли. Сначала рассчитывали, что они не внесут в срок деньги
Гиршгольду, но они внесли. Потом поговаривали, будто они ссорятся с
Хаммерами, но они помирились. Предполагали, что они испугаются воров,
подбиравшихся к их лошадям, но они не только не испугались, а сами нагнали
страху на конокрадов.
ту еще не размежевали.
огромной кружкой пива. Но не успел он рот утереть, как что-то затарахтело, и
к дому в краковской бричке подкатил землемер. Трудно было предположить, что
это кто-нибудь другой, - так набит был возок колышками, мерными лентами и
прочими принадлежностями. Да и Гжиб, который уже не раз имел с ним дело,
сразу его узнал; узнали его и другие мужики - по обвислым усам и красному,
как барбарис, носу.
стараясь его утешить:
а так, завернул по пути переночевать?
поженились наши дети и остепенился этот щенок Ясек.
продаст, и сам пропадет ни за грош.
Павлинка - все трое будем его стеречь и то не устережем. Хоть бы этот
шалопай одну ночь дома переночевал. Иной раз случается, что я по неделе его
не вижу!..
попал в деревню только проездом. Однако на следующий день им пришлось
убедиться в своей ошибке. Чуть свет землемер встал, забрал из корчмы связку
кольев, жестяную трубку с планом, оплетенную флягу с самой крепкой горелкой
и отправился осматривать помещичьи земли.
сопровождении целой толпы немцев. Одни несли - впереди или позади него -
длинные жерди, другие тянули мерную ленту, кто-то сооружал для него из
колышков табурет, иные бесцеремонно заглядывали ему через плечо. Он гонял
людей направо и налево, записывал у себя в тетрадке, чертил на доске, а
когда припекало солнце, раскрывал над головой зонтик или, перебираясь на
новый участок, по дороге жадно прикладывался к своей оплетенной фляге.
Наконец на четвертый день заговорил Вишневский:
бы получше, чем сам землемер!
крепкая.
парусину с нескольких фургонов, запрягли в них лошадей и разъехались на все
четыре стороны.
кладью, и тотчас принялись ее разгружать: в одну кучу - бревна, в другую -
доски, в третью - щебень. И так в течение двух дней они свозили лес, камень,
кирпич и известь, сваливая их в отдельные кучи на холме близ лагеря, шагов
за триста от хутора Слимака.
колышками квадратную площадку размером около двух моргов.
вдруг пришел в движение. Из лесу показалось человек двадцать плотников в
синих брюках и куртках, с пилами, сверлами и топорами. Одновременно
навстречу им из лагеря вышла группа колонистов-каменщиков с мастерками и
ведрами, а позади на некотором расстоянии, сбившись в кучу, шли женщины,
дети и колонисты-мужчины, разодетые по-праздничному. Все три группы
собрались у подножия холма, где на одном возу стояла бочка пива, а на другом
была навалена груда хлеба и колбасы.
сын Фриц, вырядился в черный сюртук, а младший, Вильгельм, в пунцовую
жилетку с красными цветочками. Все трое казались очень озабоченными. Отец
встречал гостей, перебегая от плотников к каменщикам и от каменщиков к
женщинам; Фриц складывал в кучу толстые колья, а Вильгельм откупоривал бочку
с пивом.
дал знать в хату. Вся семья бросилась на холм: впереди Ендрек, за ним Слимак
с женой, позади Магда со Стасеком. Они стояли на косогоре и с любопытством
ждали, что произойдет в лагере, на том берегу.
бы они столько рабочих нагнали?
взял кол и стал вбивать его в землю деревянным молотком.
женщин и детей; вел их учитель, которого привезла сюда на тележке дочь,
впрягшись в нее вместе с собакой.
ходу запела торжественный гимн: