где у меня, по его мнению, должна была быть хризантема. Не нащупав ее, он
страшно удивился и, даже летя вверх тормашками в реку, похоже, все еще
раздумывал, каким бы способом вывести меня из строя. Тут у моих ног
лопнуло сразу несколько шаров, и последнее, что я помню, так это очередной
торжествующий возглас Армстронга перед очередным громким всплеском и то,
как Саг Фарн, вдруг вспомнивший о том, что у него одно щупальце не при
деле, решает использовать его, и из шести бегущих на меня с разных сторон
туземцев цели достигают только пять. Куда он дел шестого, я уже не видел.
Возможно, я просто получил неполную дозу той гадости, которую испускали
эти шары, а может быть, это была какая-то другая их разновидность - с
менее ядовитой дрянью внутри. Помню только, что, когда на меня навалилось
пятеро туземцев, небо бешено завертелось у меня перед глазами, а мозги
превратились в какую-то холодную вязкую кашицу. Затем, к собственному
удивлению, я обнаружил, что нахожусь в полном сознании и что мои верхние
конечности снова крепко связаны.
видимого за их телами. Кто это был, я не видел, зато отлично слышал.
Из-под кучи тел вдруг раздался воинственный клич Армстронга, через
несколько томительных мгновений куча распалась, и выяснилось, что вместе с
ним отбиваются Блейн и Саг Фарн. Справа от меня валялся Джепсон. Руки его
остались, по-видимому, свободны, зато ноги явно не двигались. Катера
больше нигде не было видно, не слышалось и рева его двигателей,
свидетельствовавшего о том, что он поблизости.
на пять в глубину леса, или города, или как он у них там назывался.
Джепсона двое туземцев несли на плетеных носилках. Но даже несмотря на то,
что мы преодолели такое расстояние, домов по-прежнему было не меньше, чем
вначале. На порог то одного, то другого дома выходили туземцы и
бесстрастно наблюдали за тем, как мы понуро двигаемся мимо. По их взглядам
можно было подумать, что мы последние из сохранившихся в природе
экземпляров вымирающей птицы додо.
меня вдруг донеслись исполненные важности слова последнего:
их внимание на то, что это бессмысленное столкновение в значительной
степени явилось результатом ничем не оправданной враждебности со стороны
именно их представителей.
Миншул.
продолжал Макналти, - я тем не менее совершенно убежден в том, что мы
заслуживаем более уважительного обращения.
торжественно-серьезен, как у председателя на съезде владельцев похоронных
контор. - И мы считаем, что оказанный нам прием оставляет желать много
лучшего.
будем рассматривать как достойные всяческого сожаления, - продолжал Миншул
с абсолютно серьезной миной.
подобном случае мы будем вынуждены выпустить кишки всем до единого
зеленозадым уродам, населяющим эту вонючую планетку.
с шага. - Что вы сейчас сказали?
послышалось.
поскольку в этот момент один из зеленых заметил, что тот отстает, и
подтолкнул его в спину. Макналти сердито хрюкнул, прибавил шагу и за всю
дорогу больше не произнес ни слова.
на поляну, наверное, раза в два больше той, где совершил посадку
"Марафон". Она была почти круглая, совершенно ровная и вся поросла густой
изумрудно-зеленой травой. Солнце, висящее у нас над головами, заливало
своими бледно-зелеными лучами этот местный амфитеатр, по краям которого
толпились молчаливые, чего-то ждущие туземцы: тысячи глаз пристально
рассматривали нас.
монстр из местных деревьев, напоминающий прямо-таки какой-то небоскреб,
вроде тех, что строят у нас дома, на Земле. Не знаю, уж какой он был
высоты, но могу с уверенностью сказать, что даже мамонтовые деревья
Калифорнии показались бы рядом с ним просто тростинками. Ствол его был
никак не меньше сорока футов в диаметре, а ветки - невероятно толстыми,
хотя и казалось, что чем выше, тем они становятся тоньше. Дерево выглядело
столь внушительно, что мы не могли отвести от него глаз. Если эти зеленые
зулусы все-таки собирались нас вздернуть, то болтаться нам предстояло
высоко. Наши конвульсивно дергающиеся тела на таком дереве казались бы
просто мошками, застрявшими где-то между небом и землей.
он сказал Макналти:
ней украшениями. Возможно, они даже будут тянуть жребий, и счастливчику
будет предоставлено право решать, кому висеть на самом верху.
столь вопиющее нарушение законов.
на нашего столь оптимистически настроенного капитана, и шестеро дюжих
молодцов тут же навалились на него, прервав рассуждения на тему
межзвездного права. Выказывая совершеннейшее презрение и полностью
игнорируя все те обычаи и правила, которые столь высоко ценила их жертва,
они поволокли капитана к грозному дереву.
приглушенный, но непрекращающийся рокот. Этот странный, не поддающийся
определению звук преследовал нас с самого начала, и мы успели привыкнуть к
нему, перестали осознавать его постоянное присутствие, подобно тому, как
люди в конце концов перестают слышать тиканье домашних часов. Но теперь,
возможно потому, что эти ритмичные удары как-то особенно подчеркивали
серьезность происходящего, мы снова обратили внимание на эти глухие, но
мощные "дроб-дроб-дроб".
упираться и послушно зашагал вперед, приобрело какой-то призрачный
оттенок. Однако он и сейчас держался с присущей ему важностью, а лицо его
выражало до смешного непоколебимую уверенность в преимуществах разумных
договоренностей. Я никогда не встречал человека с такой по-дурацки
неистребимой верой в силу писаных законов. И сейчас, видя, как он
величественно шествует вперед, я знал: его поддерживает глубокая
убежденность в том, что эти жалкие, ничтожные существа просто не могут
сделать ему ничего плохого, не напечатав сначала кучу соответствующих
бумажек, а затем не получив на них необходимые подписи и печати. Если уж
Макналти и предстояло умереть, то это обязательно должно было произойти с
одобрения вышестоящих органов и с соблюдением всех необходимых
формальностей.
приблизились девять высоких туземцев. Хотя они и были одеты точно так же,
как и все остальные их соплеменники, они каким-то неуловимым образом
ухитрялись дать понять, что они не имеют ничего общего с толпой. "Шаманы",
- решил я.
девятке и сломя голову бросились к краю поляны, будто вот-вот в ее центре
должен появиться сам дьявол. Но никакого дьявола, кроме чудовищного
дерева, там не было. Но зная, на что способны и что уже выделывали
некоторые представители флоры этого суперзеленого мира, вполне можно было
предположить, что это дерево - видимо, прапрадедушка всех здешних деревьев
- способно на какое-то из ряда вон выходящее и совсем уж немыслимое
злодейство. Насчет этого невообразимого куска древесины сомневаться не
приходилось в одном - гамиша у него просто немерено.
переставая что-то им втолковывал, но мы стояли слишком далеко и не
слышали, что за убедительную лекцию, на которую его слушатели не обращали
ни малейшего внимания, он им читал. Раздев капитана, они снова принялись
внимательно изучать его грудь, потом о чем-то посовещались между собой и
потащили Макналти еще ближе к дереву. Наш командир, с приличествующим его
званию достоинством, упирался. Но туземцы, поняв, что он не хочет идти
подобру-поздорову, наплевали на церемонии и, подняв его на руки, понесли
вперед. Тут Армстронг, еле сдерживая ярость, сказал:
ног ближайшего стража.
бессмысленную потасовку, как наши взгляды вновь обратились наверх. На фоне
доносящегося из леса барабанного боя вдруг возник гораздо более громкий,
пронзительный, похожий на стон звук, который вскоре превратился во все
нарастающий вой. Вой почти сразу перешел в грохот, и мы увидели, как над
треклятым деревом пронесся наш серебристый проворный катер. Что-то выпало
из брюха пикирующей машины, распахнулось, как зонтик, на мгновение застыло
в воздухе и стало медленно опускаться вниз. Парашют! Я даже смог различить
фигурку человека, держащегося за стропы, всего за какую-нибудь секунду до
того, как его поглотила густая верхушка дерева. Правда, на таком
Журавлев Владимир
Березин Федор
Никитин Юрий
Якубенко Николай
Шилова Юлия
Шилова Юлия