Чтение 27–й страницы книги ~Искатели ветра~

- Ты прав, дорогой. Но его величия это не затмевает.

- Не знаю. - Я с опаской наблюдал за тем, как Лаэн вошла в круг. - Считай меня жадным, но не понимаю, почему он не поделился этим знанием с потомками.

- Быть может, не нашел достойного. А может, просто не успел. Кто знает? Прошло уже столько сотен лет. Все забылось.

- Эй, - не выдержал я. - Может, ты отойдешь от них? Не уверен, что это безопасно.

- Не говори ерунды, - отмахнулась она. - Ни один из Лепестков не работает вот уже почти пять сотен лет.

- Я - знаю, - обиженно пробурчал я.

- Тогда не понимаю твоих опасений. Когда Проклятые вышли из Совета и устроили бунт, Сорита перед смертью успела закрыть творения Скульптора, и с тех пор они мертвы.

- Мертвы ли? - Я подошел к ближайшему ко мне "клыку" и прикоснулся к нему. Камень оказался неожиданно теплым и гладким. - Я в этом не уверен.

- Ну, спят. Разница невелика! - Порой ее беспечность меня поражала. - Все Ходящие мира, включая Проклятых, не смогли их разбудить. А у нас и подавно не получится. Поверь мне, Сорита постаралась сделать так, что Лепестки оказались потеряны навсегда. Ни одна Ходящая еще долго не пройдет по ним. Если, конечно, не найдется умник, который сможет оживить эти камни.

- Ты знаешь, как они действуют? - Мне было любопытно услышать это от нее, потому как в разговорах "всезнаек" я слышал разные предположения о том, как работали Лепестки. От самых простых - вроде произнесения слова, до самых нелепых - помета летучих мышей и ослиной мочи.

- Читала в книгах. - Она закончила осмотр и оказалась рядом со мной. - Люди встают в круг, Ходящая представляет место, куда их нужно переправить, с помощью Дара заставляет Лепестки ожить, и ты уже в другом месте.

- Э-э-э... - протянул я. - А без Ходящих никак нельзя было обойтись? Они - обязательное условие?

Лаэн как-то странно на меня посмотрела, а затем осторожно поинтересовалась:

- Нэсс, а ты вообще понимаешь, почему Ходящих назвали "Ходящими"?

На самом деле я до сего дня об этом не задумывался, но сообразил, куда она гнет, очень быстро.

- О! - выдал я свою "коронную фразу". - Их так назвали, потому что они управляли Лепестками.

- Умница. - Она чмокнула меня в щеку. - Ты совершенно прав.

- Постой, постой! А Огоньки тогда что делают?..

- А ты как думаешь? - вопросом на вопрос ответила она.

- Не знаю, - честно признался я. - Всегда считал, что они слабее Ходящих. Что-то вроде учениц и учеников.

- Совсем нет. Понимаешь... - Она задумалась, затем улыбнулась, поймала мой удивленный взгляд и поспешно пояснила: - Прости. Просто... странно объяснять тебе прописные истины.

- Прописные? - возмутился я. - Выйди на улицу и спроси у сотни прохожих, в чем отличие одних магов от других и почему их так назвали, и посмотрим, что тебе скажут.

- Ты прав. Конечно, прав, - кивнула она. - Никто не задумывается, почему их так зовут. Это складывалось веками, стало привычным. А то, что Ходящие главнее и входят в Совет, сразу же ставит Огоньков на ступеньку ниже. По силе конечно же.

- А это не так? - Странно было узнавать что-то новое о том, что казалось тебе известным с самого детства.

- Помнишь, я рассказывала тебе о Целителях? Про то, что, в отличие от выходцев из Радужной долины, у них другой Дар. Так и у Ходящих с Огоньками есть... некоторые отличия. Первые умеют путешествовать с помощью Лепестков Пути, могут заставить их повиноваться себе, могут столь ярко представить нужное место, что оно станет почти реальным. К тому же они более искусны в плетении магии. Именно искусны, а не сильны. Это как вязание. Если у них получаются сложные узоры, то Огоньки способны создавать не столь серьезные заклинания, пускай и мощные. Но зато Огоньки обладают другой возможностью - они могут делиться своей "искрой". Теплом. Передавать часть силы Ходящим, на время увеличивая их Дар. Это очень важно, особенно в бою.

- Как запасной колчан со стрелами? - хмыкнул я.

- Вот-вот. Если мы возьмем двух Ходящих одинаковой силы, которые вдруг ни с того ни с сего решат сражаться друг с другом, победит та, рядом с которой будет более сильный Огонек. Или несколько Огоньков. Они на порядок ее усилят.

- Кажется, понял, - задумчиво сказал я. Смешно! Прожил целую жизнь, а тут такое откровение! - А Огоньки могут быть сильнее Ходящих?

- По силе - да. Но не по умениям. К тому же все Ходящие - обязательно женщины, (Огоньки могут быть мужчинами). Исключая Целителей. Мужчины с этим Даром могут приказывать Лепесткам. Скульптор был Ходящим.

- Это я уже понял, но остальным мужикам не даются разговоры с камнями?

- Видимо, нет. - Лаэн весело улыбнулась. - Но не думаю, что Чуму, Лихорадку и Чахотку это очень сильно расстраивало. Особенно после того, как Сорита усыпила Лепестки.

Я помнил, что трое из восьми Проклятых - мужчины, и двое до сих пор живы. Но мне не давал покоя один вопрос.

- А как же теперь, когда Лепестки перестали работать, определяют, кто Ходящая, а кто Огонек?

- Не знаю. - Она пожала плечами. - Ни разу не видела. Но могу предположить, что для этого всего лишь надо проверить, сколь сложные заклинания может плести претендент и умеет ли он отдавать частичку "искры" другому носителю Дара. Меня вот интересует, почему Лепестки оказались в столь странном месте? Согласись, неожиданная находка. Думаю, кроме создателя, никто о них не знал. У Скульптора была причина спрятать один из Лепестков в этом месте? Но почему?

- Боюсь, теперь мы никогда не узнаем правды. Пойдем отсюда. Спать осталось несколько наров. Сегодня будет тяжелый день.

Она неохотно кивнула и уже стала подниматься по лестнице, но тут я увидел кое-что любопытное на одной из стен.

- Лаэн, здесь опять этот рисунок!

Мы подошли.

- Арка - знак Скульптора. Выходит, мы нашли не все, что он здесь спрятал. Замок точно такой же, как у входа на крыше храма.

- Не возьмешься?

- Нет, - решительно ответила она. - Иначе мы останемся здесь надолго. Пока я не настолько сильна, чтобы разбрасываться "искрой". В следующий раз.

- Мы обязательно сюда вернемся.

- Обещаешь?

- Обещаю.

Улыбка у нее была усталой.

- Свет, - тихо прошептала мое солнце, когда мы расположились на походных одеялах, и висящие на стенах шары погрузили помещение в темноту.

Га-нор проснулся от того, что скрипнула дверь. Он вскинулся, схватил лежащий рядом с подушкой кинжал.

- Спокойно, приятель. Это всего лишь я, - поспешно сказал Лук и на всякий случай развел руки, показывая что он безоружен. Мало ли что померещится сыну Ирбиса со сна?

- Вижу, что ты, - проворчал следопыт и, убрав оружие, рухнул обратно. - Не стой на пороге, проходи. И запри за собой дверь. Где тебя носит половину ночи?

- Ба! Что я слышу! Неужели ты обо мне беспокоился?

Га-нор пронзил товарища злым взглядом, но тот этого не заметил.

- Почему Уг послал мне такое наказание? - неожиданно простонал северянин. - За какие грехи?

- Ты о чем? - Севший на соседнюю кровать Лук даже сапог перестал с ноги стаскивать.

- О тебе. Свалился на мою голову, теперь нянчись с тобой.

- Извини! - обиженно заявил солдат. - Я нянчиться тебя не просил. Это твое желание. Прошел бы мимо, я бы и слова не сказал.

- Это сейчас ты хорохоришься, а тогда едва от покойников отбивался. Не помоги я тебе, был бы среди них.

- Ничего подобного. Я и сам мог с ними справиться.

- Клянусь Угом! - Га-нор от возмущения даже сел. - Ты самая неблагодарная свинья на свете, Лук! Мало того, что я спас твою шкуру и мы вместе протопали через половину юга, так ты еще в Альсгару меня привел. Чего я здесь забыл?! Война идет на востоке и севере, а я прохлаждаюсь и вот уже неделю без толку обиваю пороги Башни.

- Знаешь, отчего ты такой злой? - Лук рухнул на кровать, и та протяжно скрипнула под его весом. - Потому что привык у себя на севере по лесам да снежным тундрам разгуливать и город тебя пугает.

- Умник. Что бы я без тебя делал... - вздохнул Га-нор.

- Вполне возможно, что твоей рыжей башкой набаторцы уже давно бы играли в мяч. Слышал же, что происходит, лопни твоя жаба! Перешейки Лины взяты. Гаш-шаку в осаде, Окни взят и предан огню и мечу. Не пройдет и двух недель, как бои начнутся у Лестницы Висельника. С нее открывается прямая дорожка в центр Империи и к столице. Не подумай, что я трус, но уж лучше здесь, чем в том пекле, да еще и по соседству с некромантами.

- Я никогда не считал тебя трусом, - сказал следопыт и тут же добавил ложку дегтя. - Только дураком, а это разные вещи. Я воин. Мое дело воевать, а не шастать на поклон к Ходящим, ожидая, когда глупые перепелки изволят нас выслушать. Сколько мы будем просить этой... твоей... аудиенции?! Неужели не понимаешь, что никто нас и видеть не хочет?!

- Если тебе так не терпится сражаться, то помяни мое слово, скоро война до нас докатится. Тогда и будешь махать мечом, пока не лопнешь, приятель.

"Или пока тебя не зарубит более ловкий, чем ты, набаторец", - закончил про себя Лук.

- Давай поступим так, - сказал Га-нор, глядя в потолок. - Если через пять дней все будет на том же месте, что и последнюю неделю, и нам каждый раз будут указывать на дверь - я ухожу.

- Куда, позволь спросить?

- Туда, где воюют наши. А если не получится, то - домой. Я клялся клану, пусть теперь старейшины решают, как мне служить.

- Не говори ерунды, рыжий. Твой север слишком далеко отсюда, а у Лестницы Висельника - набаторцы. Не прорвешься.

- Есть еще море.

- Думаю, там положение не лучше. Клык Грома на западном перевале от Лоска вполне могли обложить. В Центральную Империю ведут две хорошие дороги, и обе они могут быть перекрыты. Ты никуда не денешься с юга. Во всяком случае, сейчас.

- Я попытаюсь, парень. Ведь знаешь, что у меня может получиться.

- Может, - неохотно согласился Лук. - Дети Ирбиса народ упорный. Поступай как знаешь. Но я сделаю то, зачем сюда пришел. Я должен рассказать Ходящим о Кори.

- Думаешь, они еще не узнали?

- Какая мне разница? Я должен.

- Клянусь Угом! Ты настоящий солдат, - с издевкой произнес Га-нор. - Тупой и упрямый.

- Уж это точно. - Лука нисколько не злило, когда северянин начинал его донимать, хотя он и сам не знал почему. - Ладно, я спать хочу.

- Ты так и не сказал, где гулял.

- В кости играл, - неохотно ответил солдат.

- Конечно же на те деньги, что нам оставила Лаэн?

- Да.

- А жить мы на что будем, когда ты все спустишь?

- Я выиграл, лопни твоя жаба!

- Неужели? - Га-нор удивился. - Не верю. Ты обычно проигрываешь.

- Не всегда.

- Небось мухлевал.

- Немного, - не стал отрицать Лук.

- Завтра отдашь все деньги мне.

- Почему?! - Солдат подскочил как ошпаренный.

- Потому что ты в любой момент можешь сесть играть с тем, кто жульничает лучше тебя. А я не хочу остаться в Альсгаре с пустым карманом, - непреклонно заявил северянин. - К тому же ты до сих пор не отдал мне долг.

Упоминание о долге заставило Лука промолчать. Он обиженно сопел, возился на кровати, потом устроился и затих. Га-нор мысленно поблагодарил Уга за то, что говорливый товарищ наконец-то заснул. Северянин полежал еще какое-то время, думая о том, что с утра надо отправиться в Высокий город пораньше, и если секретарь в Башне вновь начнет водить их за нос, взять его за горло и сжимать руки до тех пор, пока Лука не допустят к кому-нибудь из Совета.

Впрочем, тишина длилась недолго.

- Га-нор, ты спишь?

- Пы-та-юсь, - процедил северянин, не открывая глаз. Мысленно он посылал на голову Лука все проклятия и ледяной топор Уга в придачу.

- Я о Лаэн подумал. Жалею, что мы ее отпустили. Как она теперь тут одна?

- Думаю, что прекрасно. Гораздо лучше, чем мы. Спи.

- Интересно, встретилась она с Нэссом? Вообще, смогли ли они тогда вырваться из Плеши? Мы ведь о них ничего не знаем. Ни о Нэссе, ни о Гисе, ни о Шене. Как думаешь, им повезло так же, как и нам?

- Я ничего не думаю, Лук. Я хочу спать. Что до них - на все воля Уга. Хороших воинов он обычно бережет.

- Можешь смеяться, но я успел привыкнуть к их компании. Думаю, вместе нам было бы проще.

- Не было бы никаких "вместе", - резко оборвал рассуждения приятеля Га-нор. - Вряд ли убийцы стали бы с нами долго возиться. Как я понял, у них в городе свои дела. А у тебя - свои.

- Ты кого убийцами-то назвал? - оторопело спросил Лук.

- Нэсса и Лаэн.

- С чего бы?

- Он гийяны.

- Кто?!

- Мастера. Убивают за деньги.

- Я знаю, кто такие гийяны. Просто мне показалось, то ты так назвал...

- Наших общих знакомых, - перебил его сын Ирбиса.

Повисло недолгое молчание. Лук переваривал новости.

- Ты уверен?

- Да.

- Но...

- Клянусь Угом, я сказал правду. Теперь мы можем спать?

- Да. Слушай. А Шен, он тоже?

- Не знаю.

Спустя минку Га-нор уже спал, а Лук глядел в потолок все еще не веря словам товарища.

ГЛАВА 18

Тиа вышла к Орсе, когда стемнело. Она остановилась в роще прибрежных ив, не дойдя до воды нескольких ярдов, и, не спуская глаз с противоположного берега, села. Могучая река не спеша текла к морю и горела отраженными в воде ночными огнями Альсгары. Сейчас южная столица больше всего напоминала столицу Сдиса - Сахаль-Нефул, когда к нему приближаешься после заката со стороны Великой пустыни.

Тиф смотрела глазами Порка и не могла поверить в увиденное, хотя и предполагала нечто подобное. В последний раз она лицезрела эти стены и башни пятьсот лет назад, в тот день, когда часть Совета взбунтовалась и решила уничтожить остальных. Двадцать из них выступили против Матери и ее сторонников, и лишь восьми, тем, которых много позже назвали Проклятыми, удалось ночью покинуть город, спасаясь после неудачного мятежа. Да, они уничтожили многих, включая саму Мать, но растратили слишком много сил, чтобы сражаться с теми, кто пришел на помощь Сорите из Радужной долины.

Порк скрипнул зубами и сжал кулаки, "вспоминая" вместе с хозяйкой то время. С тех пор никто из Шести так и не видел великий город. Разразившаяся Война Некромантов в течение пятнадцати лет опустошала Империю, а потом пришлось уйти за Самшитовые горы и Набатор. В Сдис. И еще дальше - в Великую пустыню. И вот теперь, после стольких лет, она оказалась на берегу реки и вновь смотрела на город, в котором когда-то прожила часть своей прошлой жизни. Альсгара была той и... совсем другой. Чужой. Да, даже с этого берега можно рассмотреть стены, башни и шпили Высокого Города. Они остались прежними, как и стены Скульптора, храмы Мелота, но появилось и много нового. Город поднялся. Он растянулся вдоль берега, оброс другими стенами, взвалил на себя новые кварталы, постройки, дома, жителей и стал гораздо непригляднее, опаснее, страшнее. Тиф ощущала, что это огромное существо дышит, испражняется, кипит тысячами душ и живет магией уходящих. Будь Ретар жив, он бы сказал иначе. Но его давно уже нет, хотя она прекрасно помнит его лицо и его улыбку. Она любила его больше жизни, она пошла за ним в Бездну и осталась одна. В ней всколыхнулась застарелая ненависть к сидящим Башне тупицам, и Порк, испуганно вздрогнув, заскулил. Тиф подавила его волю. Тут же вновь подумала о Ходящих, хмуро посмотрела на город. Она была уверена, что лучник, который столь неудачно для нее сбежал, за возвышающимися на той стороне реки стенами. И, скорее всего, девка с "искрой" и мальчишка Целитель вместе с ним. А значит, следует попасть в Альсгару.

Но это не так просто. Тиа была уверена, что ворота находятся под присмотром Башни и через них не пройти, Ходящие могут почувствовать ее Дар, пускай "искра" в теле Порка едва тлеет и чаще всего пробуждается вместе собранной в Плеши силой, да еще и в мертвой оболочке. Некоторым опытным ведьмам хватит и маленького намека на "искорку". И тогда...

Тиф знала, что не сможет справиться со всеми Ходящими и Огоньками Альсгары, когда те слетятся на нее, как осы на патоку. А они слетятся, стоит лишь "задеть" ворота. Значит, сейчас есть только один путь - по воде. Вряд ли вход в Гавань охраняют столь же тщательно, как и стены. Возможностей проникнуть незамеченной чуть больше. Но даже если это удастся, все равно придется быть настороже и не попадаться на глаза носителям Дара. А также Алым. Если с первыми Проклятая еще могла худо-бедно бороться, то против заклинателей совершенно бессильна. Любой носящий алую мантию свяжет ее по рукам и ногам щелчком пальцев. Это уже случилось в той туманной деревушке, и, если говорить честно, она до сих пор была поражена, насколько легко старик справился с ней.

Тиа в тот момент слишком обезумела от того, что поймала лучника, убившего ее тело, и потому увидела витой, покрытый рубинами жезл слишком поздно. Проклятой показалось, будто ее хорошенько приложили по голове чем-то тяжелым. В глазах потемнело, и очнулась она только спустя сутки, когда дурак слишком далеко забрел в поля. Тиф настолько разозлилась, что выместила свое зло на Порке.

Пришлось пешком плестись обратно, в пустую деревню, и там узнать, что лошади пропали. Наверное, лучник и заклинатель взяли их себе. Находясь в самом дурном настроении, понимая, что с каждой минкой она теряет возможность нагнать людей, Проклятая пошла по следу и в следующей же деревне украла коня.

Внезапно позвоночник Порка пронзило неприятное жжение, и Тиа сморщилась, как от зубной боли.

Призыв!

Побери ее, Бездна, призыв! Кто-то из Шести хочет связаться с нею. Жжение усилилось, перекинулось со спины на плечи, затем на шею, начало подбираться к затылку.

Тиф, конечно, знала, кто этот "кто-то".

Рован.

Только его призыв жжет, словно яд красного скорпиона или сильный ожог. Трижды проклятье! Что потребовалось этому могильному червяку?! Они не часто разговаривали и старались быть друг от друга как можно дальше. Чахотка - опасный противник. Особенно сейчас, когда Проклятая лишилась большей части своих возможностей. Рован с радостью воспользуется случаем, чтобы уничтожить ее. Жжение усилилось.

Рован не собирался сдаваться. Он требовал разговора, и с каждой уной сопротивляться ему было все сложнее. Раньше Тиф могла просто отмахнуться от его назойливости, разорвав плетение, но не теперь. Силы на это не хватало, а проклятый могильный червяк не унимался. Теперь жжение перешло в боль. Рован то усиливал, то внезапно ослаблял натиск, и в тот момент, когда тело расслаблялось, происходил очередной болезненный "укол". Так "дергает" края плохо заживающей раны. Только в десять, в сто раз больнее. Из глаз Порка катились слезы, и Тиа в какой-то момент поняла, что эта жалкая оболочка просто не выдержит такого издевательства.

Она заставила дурачка встать и на дрожащих ногах поспешила к реке. Упав на колени у самой воды, огляделась. Никого. Что есть сил ударила кулаком по водной глади. Взметнувшиеся в воздух брызги повисли в воздухе, замерцали серебром в неровном свете половинки луны, затем слились друг с другом, и перед Проклятой появилось широкое плоское зеркало. Оно было полупрозрачным, но, повинуясь приказу, засияло тусклым светом, и Тиф увидела своего собеседника.

Рован полулежал на мягких атласных подушках, в беспорядке разбросанных по дорогому сдисскому ковру. Рядом валялись начищенная до блеска кираса и меч с дорогой рукоятью, чуть дальше - заваленный бумагами стол. Горело достаточно свечей, чтобы Тиф могла разглядеть: один из Шести находится в шатре.

Рован Ней - Владыка Смерча, Сын Вечера, Топор Запада - по прозвищу Чахотка, казался старше Тиа на пять лет. У него было породистое, немного бледное лицо, большие карие глаза, надменные тонкие губы и идеально прямой нос. Очень светлые волосы и брови, аккуратно подстриженные борода и усы. Пушистые длинные ресницы, которым позавидовала бы любая женщина, и ослепительная улыбка. Выше среднего роста, достаточно широкоплечий и мускулистый, чтобы казаться внушительным. Узкие изящные ладони, длинные пальцы, редко встречающиеся у хороших воинов. А между тем в мастерстве обращения с оружием Рован мог заткнуть за пояс любого из смертных. Раньше с ним мог поспорить только Ретар.

Сейчас Чахотка был одет в распахнутую на широкой груди шелковую рубаху черного цвета и точно такие же свободные штаны. Никаких украшений, никакого оружия, никакой обуви. В его ногах примостилась невысокая и еще совсем молоденькая женщина из народа йе-арре. Ее можно было бы назвать красивой, даже если учитывать бритую голову, но одно из белоснежных крыльев было сломано и, судя по всему, - недавно. Летунья не сводила обожающих глаз со своего повелителя. В отличие от Проклятого, у нее на поясе висел небольшой нож, но она не собиралась им воспользоваться. Обычное явление. Рован наслаждался чужой болью. Возводил ее в разряд преклонения, удовольствия и ежедневной необходимости. Любил мучить, ощущая страх жертв. Любил слушать, как его молят о пощаде, захлебываются слезами, ползают в ногах. Но больше всего Чахотка любил подчинять. Превращать боль в слепую любовь, обожание, рабство. Он магией и болью ломал чужую волю и перековывал ее на свой лад. Превращать гордецов в льстецов и ничтожеств, врагов - в слуг и мертвецов. О! Никто на свете, как Рован, не умел окружать себя мертвыми телами и испытывать от этого настоящее наслаждение!

- Ты не спешила отвечать, - сказал он вместо приветствия. - Не слишком вежливо по отношению к друзьям. Не находишь?

- Как вижу, ты не удивлен, увидев меня в таком виде. - Она проигнорировала вопрос и заставила Порка растянуть губы в улыбке.

- Представь себе. - Рован едва шевельнул пальцем, а йе-арре уже протягивала ему кубок с вином. Вышколенная девочка. - Хотя позволь сказать тебе - раньше ты выглядела значительно лучше.

На это Тиф могла лишь мило улыбнуться. Или хотя бы попытаться. Сейчас она была занята куда более важным делом - лихорадочно соображала, почему могильный червяк столь спокоен, насмешлив и даже бровью не дернул, увидев вместо привычного лица Тиа, тупую рожу деревенского пастуха. Ответ мог быть только один - Рован знал о том, кого увидит, еще до вызова.

Проклятая Тальки!

- Чего тебе надо? - хмуро спросила она.

- Что за тон? Не рада меня видеть?

- Хватит! - вспылила она. - Говори, что нужно, или убирайся!

- Я смотрю, в нашем мире кое-что не меняется. Ты все так же невежлива, Тиф. Даже в этом теле. А я всего лишь хотел сообщить, что скоро прибуду.

- Куда, если не секрет?

- В Альсгару. Спешу, что есть сил.

- Насколько я помню, ты увяз на востоке.