Чтение 27–й страницы книги ~Тютюнин против инопланетян~

- Но они что-то кричат нам, сэр?! - вмешался Турук-ван, который играл роль второй обольстительницы, - Это ведь они ликвидировали Рональдоквана! Они и нас сейчас ликвидируют, сэр!

- Успокойтесь. Согласно полученным мною сведениям, самцы человеческих людей сильно возбуждаются при виде самок, поэтому не стоит беспокоиться.

- Но чем это они размахивают, сэр?! Это не оружие?

- Минутку, ребята, я проконсультируюсь с агентом Гадючиха...

Между тем до вопящих и подпрыгивающих человеческих самцов оставалось пройти всего несколько шагов.

- Я выяснил, ребята. Тот самец, что поменьше, крутит над головой рессору - это часть механизма, который...

Дослушать своего начальника агент Гамакван не успел- получив рессорой по голове, он грохнулся наземь.

Его напарник Турукван попытался бежать, но получил по спине коленвалом и рухнул возле своего коллеги.

- Все, готов живой уголок! - радостно объявил Окур-кин и наступил ногой на свой трофей.

Тютюнин, подойдя ближе, тронул носком ботинка другого ящера и заметил:

- Лех, а ведь мы тогда в парке точно такого видели... Ты еще хотел его на чемоданы пустить...

- Да?

Окуркин пригляделся к зеленому чудовищу и, довольный, хлопнул себя по ляжкам:

- Ну уж теперь я своего не упущу, блин! Тут с каждого по два чемодана получится.

Окуркин стал деловито измерять поверженных чудовищ пядями.

- А зачем нам так много чемоданов? - спросил его Се-рега.

- Да не будем мы все на чемоданы изводить. Мы по одному сделаем - по чемодану и по одной - по курточке. Думаю, даже гребень этот можно оставить.

- Можно оставить, - согласился Сергей.

- Стоять-не-двигаться-стреляю! - прокричал кто-то совсем рядом.

"Никак опять Шароемов", - успел подумать Тютюнин.

- Стоять, мерзавцы! Майор Шароемов на огневом - что? - рубеже. И руки, руки повыше! Я хочу видеть ваши руки!

- И я тоже хочу видеть ваши руки, - выходя из-за гаражей, произнес второй милиционер. - Я держу их на мушке, товарищ майор, можете вызывать "воронок".

- Черный во-о-орон, черный во-о-орон, над моею го-лово-о-ой, - вдруг заголосил Леха, которого, видимо, накрыла вторая волна от фильтрованного продукта.

- Ты пожи-ы-ывы не дождесся-а-а! - запел вместе с ним майор Шароемов, которого неожиданное пение задержанного сбило с толку.

- Товарищ майор, вы же преступнику подпеваете! - в отчаянии закричал второй милиционер.

- Да? - удивился Шароемов. - Отставить пение, приставить ногу. В противном случае - что? - при попытке к бегству. Целься в них лучше, Раздолбаев. Мы за поимку этих монстров получим с тобой - что? - очередные воинские звания.

- Так мне некуда выше подниматься, товарищ майор. Я ведь уже прапорщик.

- Ничего, премируют тебя новыми сапогами, а сапоги они и на прапорщиках хорошо сидят... Алло, девушка!- закричал Шароемов в мобильный телефон. - А будьте добры мне отдел самых жестоких убийств... мы тут двоих задержали. Кто задержал? Блистательный майор Шароемов и героический прапорщик Раздолбаев... Слушайте адрес...

Быстро описав местность, в которой находился, Шароемов сунул за голенище мобильный телефон и, поигрывая пистолетом, подошел к злоумышленникам:

- Итак, что я вижу? Старые знакомые, в том числе рецидивист Тютюнин. На этот раз, гражданин Тютюнин, не помогут вам ни ваши заступники из прокуратуры, ни ваши - что? - заслуги перед родиной.

- Какие заслуги, товарищ майор? - поинтересовался Серега.

- Слышал я, что ты на шестьдесят девятом километре Дубининского шоссе бомбу на холме обезвредил, - сказал Шароемов и вздохнул. - Я не исключаю, Тютюнин, что где-то там внутри ты хороший человек и, может, даже мух в форточку - что? - выпускаешь. Но девок-то, девок-то зачем так обработал, а? Они же на чудовищ зеленых стали похожи. Меня ведь тоже женщины бросали, но чтобы так реагировать...

Шароемов снова вздохнул.

Послышался звук сирен. Тютюнин огляделся. Вокруг собралась уже приличная толпа знакомых и незнакомых людей, которые примчались сюда, побросав самое лучшее, что было в их жизни, - бразильские сериалы.

- Смотри, это же Лешка Окуркин!

- А второй-то Серега-приемщик! - шептались в толпе. - Видать, достукался.

- Кто?! Кто там?! - кричали напиравшие сзади. - Да говорят, поджигателей поймали, - отвечали им те, кто был поближе.

- Разойдись! - приказал Шароемов. - Необходимо пропустить транспортное средство!

Народ нехотя расступился, и хромоногий уазик, подпрыгивая на рытвинах, подобрался к гаражам. Следом за ним, заливаясь сиреной с какими-то истерическими всхлипами, подкатила "скорая помощь".

- Ну, милости просим в клетку, - пригласил суровый Шароемов и махнул пистолетом.

Камера Лехе с Серегой досталась хорошая. Сухая и без соседей. Тютюнин сразу попробовал жесткость нар и отметил, что прежняя его камера была хуже.

Окуркин слушал друга, разинув рот. Он знал, что прошлым летом Леху брали за каких-то там краденых хомяков, которых вроде сдавали в приемку. Позже все выяснилось, хотя центральные газеты еще долго писали, будто Тютюнин в бегах и опасен.

- И проходил я, Леха, по серьезной статье, и собирались меня расстрелять ранним утром, когда туман и все такое...

- Так ты думаешь, что нас того? - дрогнувшим голосом спросил Окуркин.

- Да нет, не должны. Мы же оборонялись.

- А вдруг мы и правда женщин побили, Серег,-- сказал Окуркин и сам похолодел от собственных слов. - Может, и правда к нам модели в тонком белье знакомиться шли, а мы в приступе "белой" их того - порешили, а? Мало ли что там Кузьмич намешал...

- Ну, Кузьмич, конечно, мог и ошибиться. Он всего лишь человек, однако навряд ли в наших гаражах модели могли завестися. Никогда не было, и вдруг на тебе - знакомиться пришли. Смотри, Ленке своей про моделей не вякни, а то тебе тогда лучше в камере остаться, чем на свободу выходить.

- Это верно, - согласился Окуркин и тяжело вздохнул. - Вот ведь в какую рогатку мы попали, Серег. Куда ни кинь - везде клин.

- Прорвемся. Нужно, как сказал следователь, ждать прикрытия...

- Вскрытия, - поправил его Окуркин.

В двери заскрежетал замок. Тютюнин взглянул на свои часы "Ракета", которые у него почему-то забыли забрать.

- Для обеда поздновато. Может, ужин дадут?

- Ты есть, что ли, хочешь?

- Нет, мне просто интересно.

Наконец вертухай справился с замком, и дверь широко распахнулась. В проем шагнул милиционер с полковничьими погонами. Он с улыбкой посмотрел на приятелей и сказал:

- Ну, товарищи, вот и, как говорится, все.

- Как это все, товарищ генерал? - спросил Леха.

- Полностью все. Как говорится, даже разговаривать не о чем.

- А... А можно последнее слово? - робко вставил Тю-тюнин.

- Ни полслова. - Полковник снова по-доброму улыбнулся. - Можете выходить, товарищи, вы полностью оправданы. Девушки оказались неубитыми, а очень даже живыми. Одна мне телефончик оставила. Ее Сонечка зовут. Сонечка и Монечка. Они подружки из модельного агентства "Бэд Старс", может, слышали?

- Нет. - Леха потряс головой, все еще не веря, что кошмар закончился. - А что, майор Шароемов, он не будет нам преследования чинить?

- Ох уж этот мне Шароемов. Просто Шарое...ов какой-то, честное слово. - Полковник ядовито усмехнулся. - С ним у вас это больше не повторится, это я вам как ответственный за политическую информацию заявляю. Вот и Сонечка с Монечкой показали, что вы их даже пальцем не трогали, а Шароемов, сказали, дурак какой-то, и еще лапал. Одним словом, разобрались.

- Спасибо вам, товарищ генерал, - искренне поблагодарил Леха и с чувством потряс полковничью руку.

Через пять минут приятели уже стояли на вечерней улице. Прохладный воздух попахивал отяжелевшими за день автомобильными выхлопами.

- Ну пошли, - сказал Серега, и они побрели в сторону дома, благо отделение находилось неподалеку.

Пока Тютюнин добирался домой, он крепко проголодался, тем более что в камере ужин им с Лехой так и не дали.

В таком состоянии он мог съесть даже позавчерашние пирожки, принесенные тещей с Дня железнодорожника.

Открылась дверь лифта, Серега занес ногу и чуть не ступил в лужу собачьей мочи. Ничуть не удивившись - дело было привычное, - он подался во второй, грузовой лифт, однако там лужа была еще больше.

Недолго думая Серега выбрал ту, что поменьше, и стал подниматься.

На лестничной площадке горела тусклая лампочка. Кто-то жарил картошку, и запах гулял по всем этажам.

Сергей достал из кармана ключи, открыл дверь и сейчас же услышал голос тещи:

- Вот и на нашей улице, доча, произошел праздник. Наконец-то уже упекли твоего козла прыгливого.

- Перестань ругаться, мама. Как клизмы бесплатные получать, так ты первая.

- Да что значит бесплатные, Люба! Я ж практически ветеран труда. Мне эти клизмы, между прочим, уже по трудовому стажу положены - я их с семьдесят пятого года не получала!

- Но если бы не Сережа, ты бы, мама, их вовсе не увидела, тем более из американской страны, - прошамкала Люба.

"Колбасу ест", - догадался Серега. Он смело вышел из прихожей и предстал перед митингующей тещей.

- Здравствуйте, Олимпиада Петровна. Как я рад вас видеть...

- Не, ну это ж надо, а? - Олимпиада вздернула плечами, бессильно уронив тренированные руки. - Вы, я вижу, Сергей Викторович, ни в дерьме не тонете, ни в воде не горите. Просто арнольд-терминатор какой-то. И когда же вы с очередного аресту не вернетеся, я вас спрашиваю?

- А чего это мне не возвращаться? За мной никаких преступлений нету - я не ворую, вы же знаете. Это я удивляюсь, как вас, дорогая теща, еще не упекли в край нефтяников и белых медведей.

- Да ты же без моих харчей, зятек, ноги протянешь через неделю! - потрясая кулаком, крикнула Олимпиада Петровна.

- А ничего. Зато это будет самая счастливая неделя в моей жизни.

Тютюнин сел на диван рядом с Любой и демонстративно ее обнял. Затем щелкнул дистанционным пультом и включил новости.

- Все, не верю я в наши органы больше. Ни одной минуточки, - горестно вздыхая, произнесла теща и бросила коту здоровенный кусок говяжьей печенки.

Афоня радостно заурчал и набросился на угощение. Он был оппортунист, и ему хорошо жилось при любом режиме.

- А сейчас - криминальные новости! - объявили с экрана. - Сегодня, в девятнадцать сорок, в отделение милиции "Бузуково-Народнотоварное" были доставлены двое преступников-изуверов, напавших на девушек - моделей известного агентства "Бэд Старс". Изуверы напали на девушек, когда те прогуливались в нижнем белье среди гаражей микрорайона Бузуково, и избили их рессорой от автомобиля ГАЗ-53. Пострадавшие в тяжелом состоянии были доставлены в морг, где пришли в себя и отказались от вскрытия. Отказались они и от претензий к изуверам, которых вскоре выпустили на свободу.

Внимание, уважаемые сограждане! Если вы увидите этих людей на улице, бегите подальше! У них с собой - возможно, в пакете или за поясом - обязательно припрятана рессора!

После этих слов ведущего криминальных новостей на весь телевизионный экран были показаны угрюмые физиономии Сереги и Лехи.

- Мама родная! - воскликнула Люба.

- Я здесь, доча! - отозвалась Олимпиада Петровна. - Бежим отсюдова, пока он рессору не достал! Я просто не могу - куда милиция смотрит!

- Смотри, Сережа! - продолжала кричать Люба, потрясая куском жареной колбасы. - Тебя показывают по телевизору! Мама, его показывают по телевизору, счастье-то какое!

- Да чего же ты, дура, светисся вся от радости! Ты не слышала, чего сказали - девки в нижнем белье! - рявкнула Олимпиада, заставив Афоню спрятаться под кресло.

- Не верь ей, Люба, там же сказали, что мы их с Лехой рессорой побили, - значит, отгоняли, - возразил Тютю-нин.

- Да, мам, получается отгоняли, - согласилась с мужем Люба.

- Ой, до чего же ты глупая! - Олимпиада Петровна бессильно опустилась на стул. - Это ты в папу своего вся! Тот дурень был запойный, и ты, Люба, всегда пожрать готовая!

- Зато мы не воруем! - подняв кверху палец, повторил Сергей свой основной аргумент.

- Отгоняли они, как же! - продолжала теща свою тему. - Может, отгоняли, а может, и загоняли. Ты же со свечкой там не стояла! Они с Лешкой еще те гонялы! Их только до девок допусти, да еще в нижнем белье.

Докончить речь Олимпиаде Петровне помешал звонок в дверь.

Уже по тому, как Леха шатался, с трудом удерживаясь на придверном коврике, Тютюнин понял, что его друг поддал по случаю счастливого возвращения.

- Ты чего, с дуба рухнул? Тебя жена не прибила за такой вид?!

- Тише, Серега, тише. Мы не одиноки в этом мире...

Окуркин попытался оглянуться, но едва не свалился на Тютюнина.

-Ты... Ты думаешь, я пьяный? -неожиданно четко произнес Окуркин.

- А ты, конечно, думаешь, что трезвый.

- Нет, я не очень трезвый, но я к тебе с важной информацией. Пусти в дом, что ли...

- Сейчас Люба тебя увидит и тут же телефонирует Ленке, понимаешь ты или нет?

- Или нет, - глухо ответил Окуркин. - Ленку я теперь не боюсь, поскольку мир рушится. Мир рушится, Серега! - завыл вдруг Леха, падая Тютюнину на грудь.

- Да не ори ты так... Давай пройдем на кухню, только тихо, понял?

- Как не понять. - Леха покачнулся и икнул. - Я всегда был понятливым. Но иногда меня белая... того... Донимает. Ты должен выпить со мной. Прямо сейчас.

- Заткнись. Идем...

И Тютюнин потащил Леху на кухню. Поначалу Окуркин буксировался без сопротивления, а затем неожиданно вырвался и заскочил в большую комнату.

- А вот и я! Здравствуйте, Арина Родионовна! - радостно прокричал он, обращаясь к Серегиной теще.

- Да не Арина я Родионовна, башка твоя тупая! Я Олимпиада Петровна.

- Вон оно как сложилось, - с грустью в голос резюмировал Леха.

Сергей пытался втащить его обратно в коридор, но гость крепко держался за дверной косяк.

- Знавал я батюшку вашего - Петра Олимпиадовича, - неожиданно сообщил он и даже всхлипнул. - Добрейшей был души человек...

- Э-э-эх, пьяная твоя рожа, - укоризненно покачала головой Олимпиада Петровна. - Это женушка твоя еще не знает, но я-то ужо ей скажу. Ну-ка, Люба, набери мне Смольный, сейчас мы карательный отряд вызовем!

- Постойте, - выступил вперед Тютюнин. - Постой, Люба, не набирай телефон. Алексей должен сообщить мне что-то важное.

- Это касается государственной безопасности! - подтвердил Окуркин. - А потом - хотите стреляйте, хотите так ешьте... - Леха махнул рукой. - Мне теперь все одно. Мир рушится!

- Во! Встретились подельнички! Все у них теперь рушится!

Наконец Сергею удалось утащить Леху на кухню и там усадить на табуретку.

- Говорит толком, что случилось.

- Случилось, Серега. Случилось... То, что мы видели этих крокодилов-ящериц, это не глюк был.

- А что?

- Слушай сюда. - Леха склонился над столом и задышал на приятеля фильтрованным продуктом. - Короче, пришел я в гараж и решил принять на грудь, так сказать, за освобождение из кичи... Ну, там, Владимирский централ, ветер северный... Ты меня поймешь. Принял грамм пятьдесят и пошел домой. Захожу, Ленка читает свою вторую книжку, а телик сам по себе мурлычет. Я гляжу туда, а там баба, в смысле дикторша, с этой рожей разговаривает. Ты представляешь, себе?

- С какой рожей?

- С ящерицей, Серег. С этой здоровенной ящерицей, которых мы сегодня железяками глушили, а до этого в парке видели. Ведь в парке, Серег, в парке-то мы были трезвые.

- Точно! - Тютюнин хлопнул себя по колену. - В парке мы были трезвые. И чего ты предлагаешь?

- Выпить.

Окуркин вытянул откуда-то из штанов теплую бутылку фильтрата.

- Выпить, конечно, можно, - не отводя взгляда от искрящейся жидкости за стеклом, согласился Серега. - Только это уже наглость будет. Люба не одобрит.

- Люба пусть курит сигареты "Прима", а мы с тобой должны мир спасать. Выпей пятьдесят грамм и пойдем пощелкаем каналы. Я тебе покажу такое, что просто дас ист фантастиш. Без балды.

- Ну разве что пятьдесят грамм.

- Не более, - мотнул головой Окуркин.

Сергей прямо из горлышка сделал пару глотков, с удовольствием выдохнул пары и поднялся.

- Пошли, покажешь.

- Сейчас. - Окуркин тоже приложился к бутылке, однако не стал ограничиваться парой глотков, и Сереге пришлось отнимать драгоценный препарат, чтобы хватило для дела.

Вскоре оба появились в большой комнате, где в выжидательных позах сидели Люба и Олимпиада Петровна.

- Люба - пульт! - властно скомандовал Тютюнин. Супруга сейчас же передала ему управление телевизором "Горизонт".

- Ну, куда жать, разведчик? - спросил Серега и, включив наобум какой-то из каналов, попал на лягушачьи глаза и рот с полтыщей зубов. Это было именно то, что они сегодня под вечер колошматили рессорой и коленчатым валом.

- Ну и как тебе шоу, Серега? - спросил Окуркин, самодовольно улыбаясь.

- Постой! - Тютюнин подошел к экрану ближе и вслух прочитал титры: - - П.В. Бабайкин, депутат от фракции "Наш дом - тюрьма".