Чтение 27–й страницы книги ~Серебрянные пули с урановым наконечником~

— Тридцать тысяч лет ты сидишь на этом троне? — уточнил я. — У тебя что, бронетрусы с подогревом?

— Тридцать тысяч! — Старика, похоже, зациклило. — Тридцать тысяч лет мой род прозябал в ничтожестве!

— Ну а земляне-то тут при чем? — искренне удивился я. — У нас в те времена еще даже мамонтов в вымерший вид не перевели.

— Мы — истинные земляне! — взвыл старик. Изъясняться другим тоном он, видимо, попросту не умел. — Мы. Раамы, подлинные властители Земли!

— Что-то не припомню я такую фамилию в списке сенаторов, — пробормотал я. — Эй, милс, мы вообще об одной и той же Земле говорим?

— Тридцать тысяч лет назад мои предки правили этой проклятой планетой! Всей — кроме того жалкого огрызка, за который продолжали цепляться последние из рода Руум, наследники лемурийских владык, поверженных в прах моими славными предками. И не было на планете города красивее и величественнее, чем город Ста Золотых Ворот...

— Сан-Франциско?

— ...и пылал неугасимый огонь на вершине Великой Пирамиды и...

— Хватит! — рявкнул я.

— ...империя атлантов была могущественна, как никогда!

— Вуко, ты что-нибудь из этого бреда понимаешь? — удивленно спросила Золушка.

— Ага, — кивнул я. — Это называется «привет от Плутарха». Или Геродота, не помню уж, кто из них описывал Атлантиду. Был когда-то такой то ли остров, то ли континент... располагавшийся, по неподтвержденным данным, посреди Атлантического океана.

— И что с ним случилось? — с любопытством спросила моя напарница.

— Утоп, — лаконично сообщил я. — По тем же непроверенным данным, из-за попадания астероида.

— Разве во время «войны булыжников» на Землю направляли столь большие... — начала было Золушка, но ее перебил очередной вопль старика на троне:

— Тридцать тысяч лет!

— Слышала? — усмехнулся я. — Именно тогда шлепнулся этот булыган... если он, конечно, вообще когда-либо падал.

— Это сделали лемурийцы! — выкрикнул старик. — Ничтожные, преисполненные подлости и коварства твари. Они не смогли сравняться с нами в честном бою, нет! Но, поняв это, постигнув своими жалкими умишками, что пришел их последний час, они задумали отомстить! И они призвали небесный огонь на Атлантиду, а после... о, их злобе и коварству воистину не было предела... они уничтожили себя и всю магию на Земле, всю, без остатка!

— Ужас-то какой. — меланхолично заметил я.

— Они знали, знали, — скрипучий визг старика резанул по ушам, — знали, что мы могли бы отвратить посланную ими угрозу, едва шевельнув пальцем. Но их посмертное заклятие сделало нас бессильными — и лишь горстка избранных успела бежать через портал, прежде чем разразилась катастрофа!

— Впечатляет, — прокомментировал я. — Если оформить эту сагу как сценарий мува и принести, скажем, в «Арифтикал Студиоз», то пару тысяч эко за него отвалят.

— Ты! — Взгляд старика, доселе блуждавший где-то в пространстве между полом и потолком, наконец сумел сфокусироваться... на мне. — Ты один из них! Проклятое лемурийской отродье, даже здесь вы не оставили меня!

Блеск в его глазах, который я до этого момента считал всего лишь одним из симптомов безумия, вдруг полыхнул особенно ярко. Повод насторожиться — а потому пожелание «Умри!» я выслушал уже на полпути к ближайшей колонне.

С кончиков скрюченных пальцев старика сорвалось что-то синее и искрящееся, с треском пронеслось сквозь зал и лопнуло. Я прыгнул за колонну, тут же выкатился обратно, наводя на трон разрядник — но все было уже кончено.

— Эк ты его, — вздохнул Лалли, глядя на пятно копоти.

— Я, — заметила Венджер, опуская волшебную палочку, — предпочитаю не рисковать с повторными ударами.

— Как думаешь, Вуко, — тихо спросила Золушка, — то, что этот старик говорил про нас... про Землю, это правда?

— Может быть, да, — устало отозвался я. — А может быть, и нет. Этот старый пень вполне мог быть всамделишным последним атлантом, а мог быть и простым психом с помойки какого-нибудь захолустного Мира, в голову которого Рарнаург зарядил сюжет второразрядного псевдоисторического мува. Истину мы так и не узнаем... да и зачем нам она? Для нас сейчас гораздо важнее то, что Рарнаург провел нас как несмышленых младенцев. Мы прошли путь... и оказались столь же далеки от цели, как и были в начале. Все было зря!

— Ты не должен так говорить, — укоризненно сказала Дайк.

— Но ведь это правда, — возразил я.

— Не совсем так.

Я не успел заметить, откуда появился Свомстер. Готов поклясться, что еще миг назад его не было в тронном зале — а сейчас он уже стоял рядом, небрежно опершись о колонну.

— Рарнаург регулярно бывал здесь, — негромко сказал Мастер Меча. — Не думаю, что он каждый раз проделывал этот путь на Звездном Шмеле.

— Точно, — вскинулся Лалли. — Здесь должен быть портал. Ищите..

— Искать, — перебил его Свомстер, — не нужно.

— Ты нашел его? — быстро спросила Венджер. — Да? Мастер Меча коротко кивнул.

— Прямо за троном. Небольшая потайная комната.

* * *

На этот раз все случилось очень быстро.

Пронзительный механический вой раздался ровно через две секунды после того, как мы вышли из портала. Должно быть, здесь было установлено что-то вроде ответчика свой-чужой — и, убедившись, что требуемого ответа давать никто не собирается, эта чертова система с удовольствием врубила «аларм».

В помещении было две двери, и все мы, не сговариваясь, дружно бросились к меньшей. За ней открылась узкая винтовая лестница, которая вела наверх...

— В западню! — тоскливо констатировал эльф, оглядываясь вокруг.

Желающих оспорить данное утверждение не нашлось — небольшая смотровая площадка башни и в самом деле не была для нас ничем иным. Хотя башенка была красивая — высокая, узкая, цвета слоновой кости, похожая на вытянутую шахматную ладью с прямоугольными зубчиками парапета. И вид с нее открывался что надо — безупречно прозрачный голубой купол неба над головой, серые валуны в двух сотнях метрах внизу, у подножия, и узкая полоска камня вдоль стен, по которой к нам с двух сторон уже вовсю неслись типы в серо-зеленых мундирах вперемежку с какими-то красно-бурыми медведеподобными кричами.

— Наглые, однако, парни, — вслух удивилась Золушка, поднимая кинетичку. — На что они рассчитывают?

Ответ на ее вопрос я получил миг спустя — когда жалобно пискнувший инфор отрубился, зачернив напоследок лицевой щиток.

— На магию.

Видимо, Золушка не поверила мне... или просто не поняла. Поэтому на осознание горькой истины у нее ушло пять долгих секунд яростного жатия на гашетку.

— Проклятье!

— А вот швыряться вещами вовсе незачем, — заметил я, с сожалением глядя на улетающую вниз кинетичку. — Ее еше вполне можно было использовать... хотя бы в качестве дубинки.

— Да пошел ты!

Серо-зеленые тем временем уже добрались до входа в башню, и здесь их наступление застопорилось — похоже, никто из воспылавших праведной ненавистью к вторженцам не озаботился захватить с собой ключ от двери. Теперь же им явно не хватало хорошего тарана... впрочем, не так уж не хватало — одна из красно-бурых крич, небрежно распихав серо-зеленых, с маху саданула кулаком в дверь, и наша башня ощутимо содрогнулась.

— Командир! — Увлеченный представлением внизу, я слишком поздно начал оборачиваться к Свомстеру. — Я думаю, мне пора начинать работать!

— Свом, нет!

Кажется, я крикнул это одновременно с Венджер. Или с Золушкой. Или с Дайк. Или с Айтом. А может, мы просто все одновременно выкрикнули одно и то же. И все — опоздали.

Прыжок с пяти метров в самую гущу толпы перед входом в башню был немыслим сам по себе. Но Мастер Меча сделал именно это и даже сумел устоять на ногах в первый миг после приземления, когда оказавшиеся рядом инстинктивно шарахнулись от него — а в следующий миг они начали умирать.

Это было что-то невероятное — Свом просто шел сквозь них, а они бросались на него и отлетали назад, когда сверкающие росчерки заставляли тела взрываться фонтанами алых брызг. И умирали. В считаные секунды плошадка перед ведущей в башню дверью оказалась устланной телами — и на какое-то неуловимое мгновение, несмотря на подбегавшие с двух сторон новые цепочки охранников, я вдруг поверил, что Мастеру Меча с Пилеринга удастся.

А затем между зубцами соседней башни что-то коротко блеснуло, волна опаляющего жара заставила меня качнуться назад, а там, внизу, залитые кровью камни вскипели, почувствовав мимолетное прикосновение звездного дыхания.

Мчавшиеся к месту схватки стражники замерли, а затем начали медленно пятиться.

— И что теперь? — безучастным тоном осведомилась Венджер.

— Теперь, — медленно произнес я, — ты откроешь портал, и вы постараетесь убраться как можно дальше от этого замка.

— Что значит твое «вы»? — подозрительно вскинулся эльф. — А ты? Останешься?

Я молча кивнул.

— Я останусь с тобой!

Кажется, Дайк все же сказала это раньше Золушки. Да, наверное, потому что иначе я бы ее просто не расслышал — красноволоска говорила своим обычным спокойно-безмятежным голоском, а вот выкрик моей напарницы наверняка донесся до соседних башен.

— Венджер, — повернулся я к ведьме, — ты травму средней тяжести исцелить сумеешь?

— Смотря какую, — озадаченно отозвалась ведьма. — А в чем...

Прежде чем она закончила свою фразу, я резко развернулся и ударил. Ребром ладони — наотмашь. Только на этот раз не по горлу, а под основание черепа — и в последний момент чуть сдержав удар.

— В ней, — сообщил я, подхватывая обмякшую напарницу. — Возможно, ей потребуется твоя помощь. Но не раньше, чем вы уберетесь не меньше чем на десяток миреров от замка.

— Я, — все тем же тоном напомнила Дайк, — остаюсь.

— Остаешься-остаешься, — подтвердил я. — Вот уж чего не собираюсь делать, так это с тобой спорить.

— Не знаю, — сказала после недолгой паузы ведьма, — на что ты рассчитываешь, землянин. Но... да помогут тебе в этом все боги Ойкумены.

— Послушай, Вуко, — чуть обиженно начал эльф. — Не думаешь же ты, что я...

— Мо-олчать, — заорал я в лучших традициях старшины Стрешнева и, подхватив одной рукой за загривок недоуменно моргающего бесенка, а второй сцапав за воротник курточки эльфа, под отчаянное «хозя-я-ин!» с силой толкнул обоих в сиреневый овал вспыхнувшего портала. Следом отправилась начавшая было открывать рот для возмущенного вопля Венджер — а потом портал исчез, и на площадке вдруг стало очень тихо.

— Зря ты с ними так, — тихо сказала Дайк полминуты спустя и, подумав, добавила: — Поступил.

— Да? — вяло удивился я. — Ну... может быть, и зря. Просто очень не люблю прощаться.

— Они обидятся.

— Хорошо. Чем больше будут обижаться, тем меньше думать о том, что с нами случилось.

— Ты ведь не злой, — укоризненно сказал Дайк. — Зачем ты так?

— Есть в моем Мире... — Я подошел к краю площадки и осторожно заглянул вниз. Камень остывал на удивление быстро — он уже успел превратиться из ярко-красного в темно-вишневый. Правда, стража по-прежнему удерживалась на почтительной дистанции от оплавленного пятна. — Такая очень странная доброта, которая называется «целесообразность». Иногда мне кажется, что на самом деле она и не доброта вовсе, а лишь... знаешь, давай не будем об этом, ладно? У нас с тобой, если эти олухи внизу не догадаются охладить лаву каким-нибудь морозящим заклятием, есть целая вечность — не меньше пяти минут! Так что давай поговорим о чем-нибудь по-настоящему интересном и важном.

— О чем? — с любопытством спросила Дайк и, улыбнувшись, добавила: — Например?

Я улыбнулся в ответ.

— Например? О нас.

Следующие пять минут мы молча сидели рядом, держась за руки.

* * *

Дверь камеры захлопнулась за моей спиной с противным металлическим лязгом — словно рушащийся вниз нож гильотины.

Гильотины? Я внутренне усмехнулся. Ну и воображение у тебя, Мракович. Как будто ты хоть раз в жизни слышал, как работает гильотина... разве что в каком-нибудь историческом муве. А этот звук похож на лязг люка на старинной атомарине, в титановом гробу которой отрабатывают экипажную спайку третьекурсники Академии. Впрочем, там я тоже не был... пока.

Или... был?

Я закрыл глаза — и вновь услышал за спиной грохот люка и хриплое дыхание бегущего впереди курсанта. Грохот форменных башмаков по настилу, режущий уши аларм боевой тревоги, «третий отсек к бою готов» — и соленый ветер в лицо, а вокруг, сколько хватает глаз, только свинцовые воды Северной Атлантики.

Бред! Сумасшествие какое-то!

Что-то происходило со мной... внутри меня... я упал на колени и прижал уши ладонями, пытаясь заглушить идущий, казалось, отовсюду звук. Немыслимой, невероятной силы, он раскаленным штопором ввинчивался в мозг, и там, в глубине черепа, его перепады складывались в буквы, а буквы — в слова.

— Ситуация третьего класса! Угроза срыва выполнения задания! Рекомендуется полное развертывание! Для полного развертывания необходимо назвать пароль!

Какой еще, к Троту, пароль? Что происходит?

Но какой-то крохотный комочек в глубине уже рванулся навстречу этому звуку — и губы, словно сами по себе, дрогнули, роняя незнакомые мне доселе слова:

Не stood upon that fateful ground

Cast his lethargic eye around,

And said beneath his breath.

Что-то ворочалось во мне, раздуваясь, выбрасывая в стороны пушистые горячие протуберанцы.
Whatever happens.
We have got
The Maxim Gun
And they do not*.

Hilaire Belloc. «The Modern Traveller», 1898.

*[На все вопросы ваши простой дадим ответ: у нас «максимов» много, у вас «максимов» нет.]

Ослепительный взрыв беззвучно полыхнул в моей многострадальной голове, и я мешком осел на шершавый каменный пол. Пылающий поток весело потек по нервам. И таким же потоком хлынули запретные доселе воспоминания.

Немыслимо ровный строй затянутых в новенькую черно-синюю форму курсантов — на-а знамя-я-я — равняйсь! Выпускникам — шаг вперед! К принятию присяги... обязуюсь... превыше всего...

В крохотной кают-компании эсминца типа «тридцатка» лишь два портрета нарушают серую однообразность казенной краски. Мужчина лет сорока в форме адмирала ВКС старого образца и другой, в старинном белом завитом парике, — разделенные веками, они сошлись здесь, на этой стене.

Красный песок марсианской пустоши — и красные же трассеры плазмоганов над головой. «Лейтенант, где там застрял ваш чертов взвод?!» Сбитый штурмовик чадит жирным дымом, а чуть впереди на склоне вспыхивают разноцветные кусты — рота тяжелого оружия ставит помехзавесу, а значит — нам сейчас вновь подниматься в атаку... третью за час атаку.

Прыгают по стене отсветы щедро льющегося с эстрады цветового безумия, дешевое, с резким химическим запахом пойло обжигает гортань, и глаза старшины напротив уже потеряли яростный блеск, став бессмысленно-пустыми блеклыми стекляшками. «Он был хорошим парнем, милc лейтенант!» — «Да... они все были чертовски хорошими парнями»...

Рубка тяжелого крейсера для привыкшего к тесным «крысиным гнездам» эсминцев кажется обзорной палубой круизного лайнера. Деловитое жужжание... небрежно отодвинутый стул... остывший кофе в прозрачном стаканчике — и девушка, чем-то похожая... похожая на Дайк!

«Вот этот!» — произносит уверенный, хорошо поставленный «командный» голос. «Что ж, — отвечающий почтителен, как и подобает младшему по званию, но все же позволяет себе подпустить в ответ толику иронии, — симпатичный парень. Признаться, милc барон, я уж начал опасаться, не предстоит ли мне трансформа пола». Все!

Подняться с пола мне удалось лишь с третьей попытки. Руки тряслись, как у центрового в разгар ломки, в голове стоял туман, под которым бурлило чертово варево из прошлых, бывших и наслоенных воспоминаний. Жуть!

По-хорошему, инкапсуляцию надо проводить в медотсеке... желательно — под бдительным надзором специалиста-психоматрика. Другой вопрос, что такой специалист хорошо, если один на эскадру отыщется. Ну да Трор с ним, со специалистом, а вот витаминный коктейльчик мне бы сейчас ох как не помешал! Особенно в свете того факта, что из камеры надо как-то выбираться. Впрочем, в свете этого факта мне бы «смерч» не помешал. Тот самый, который «находится на вооружении только отдельных частей специального назначения и приравненных к ним соединений полиции и Службы».

М-да... это не есть позитивное мышление. Перечислять то, что есть где-то, но чего нет здесь и сейчас, я могу долго. Антиматерии еще у меня нет, как любил говорить... я... совсем недавно.

Хорошо... будем пытаться обойтись подручными средствами. Из подручных средств имеется одежда, изорванная о камни, — один комплект. Кандалы из неизвестного металла, новенькие, с острыми краями — ручные и ножные. Металл серебристого цвета, по весу похож на свинец — тяжелый, гад! — но вот мягкостью оного свинца отнюдь не обладает, что прискорбно. И все! По части утилитарности эта камера может смело претендовать на место в десятке самых непотребственных тюрем Галактики — четыре каменные стены, пол, потолок. Из-под потолка вяло струится лучик света от факела в коридоре. Ни тебе параши в виде дыры в иолу, ни тебе гнилой соломки под бок. Интересно, а пару-тройку микрокамер они вмонтировать тоже поленились? Хотя на кой им микрокамеры, если взял хрустальный шарик — и можешь у зэка хоть анальное отверстие исследовать... дистанционно. Хм... надо будет учесть. Шутки шутками, но такое вот наблюдение, это вполне в духе здешних параноиков. Вряд ли постоянное, а так — раз в полчаса глаз бросить.

Итак, еще раз — в наличии имеются четыре стены, пол и потолок. Мысль о подкопе-проломе-прогрызе отметаем с ходу как бесперспективную. Во-первых, я, в отличие от некоторых здешних обитателей, бессмертным себя не числю, а во-вторых, см. пункт первый — тот, который про хрустальный шарик.

Поправка — стены не сплошные. В одной из них имеется дверь — самый простой и доступный выход из камеры. Проблема — я дверь самостоятельно открыть не могу. Возможное решение — дверь должен открыть кто-то другой.

Вопрос — кто может открыть дверь? Если отбросить варианты, чья вероятность начинается ноль запятая и так далее для периода меньшего, чем время существования Вселенной, то оставшимся будет — правильно, местная вохра. Предположим, наш друг-наблюдатель углядел в свой любимый шарик... неважно, именно он там углядел, важно, что, углядев, заверещал благим матом и направил в мою палату номер шесть наряд санитаров быстрого реагирования. Кто там у нас в такой наряд входит?

Вертухай-надзиратель, накачанный, как десять панкийских гориллоидов, и маг, способный одним движением бровей скрутить меня в. рогалик. Два-ноль не в мою пользу. Ну, положим, для вертухая у меня пара сюрпризов найдется, а вот для мага...

Предположим, однако, что я сумел удивить их обоих. Дальше начинаются варианты. Если маг, который вломится ко мне, совмещает в своем лице функции вуаериста-любителя и дежурного сгибателя рогаликов, то шансы есть, и неплохие. В противном же случае... в противном же случае стоит серьезнее рассмотреть идею о подкопе.

Эх, было б у меня хоть чуть больше времени. Поправка — у меня время есть, но у Дайк его может не быть!

Я с усилием подтащил поближе к лицу окованные запястья, полюбовался напоследок на мутное отражение своей улыбки, а затем сжал кулак и, коротко размахнувшись, врезал себе по зубам.

Они ворвались в камеру меньше чем через две минуты. Как я и предполагал, бугрящийся мышцами вертухай-змеелюд с дубинкой наперевес и маг — тоже не с пустыми руками, только жезл у него был резной и с оголовником из снежно-белой кости. Они ворвались и увидели сгорбившегося узника, который уже сумел каким-то чудом освободить одну ногу и как раз сейчас пытался открыть замок на второй. Затем узник поднял голову и плюнул в лицо магу.

Мне еще повезло — в том, что «правильный» зуб удалось выбить с первого же удара. Ведь что такое выбитый зуб? Это — маленький костяной обломок, обычно с острыми краями. Если вы умеете — я вот умею! — сильно и точно плеваться, в частности на дистанции в метр попадать подобной косточкой в чей-то глаз, то у вас есть очень хорошие шансы этот самый глаз выбить напрочь.

Реакция мага на этот плевок была именно такой, как ожидалось, — то есть естественной. Он взвизгнул, выронил жезл и обеими руками схватился за пострадавший орган. Полагаю, в ближайшие две-три секунды он был способен лишь с ужасом чувствовать, как протекает сквозь пальцы то, что совсем недавно было его любимым правым глазом, — но я дал ему на эти тягостные мысли не больше трети секунды.

Дубинка вертухая со свистом рассекла воздух — и отскочила от стены, оставив в камне вполне различимую вмятину. Второй раз ударить вертухай не успел — я наконец сумел извлечь свободный конец цепи из черепа мага.

* * *

К замку подошел третий ключ из связки. Я рванул дверь... и алый отсвет факела вырвал из темноты крохотную сжавшуюся фигурку у дальней стены. Затем Дайк, продолжая обнимать собственные коленки, подняла голову и укоризненно произнесла:

— Ты почему так долго не приходил? Я уже начала волноваться.

Не помню, как я оказался рядом с ней. Подхватить... обнять... прижать к себе... найти ее — все это слилось в одно стремительное движение.

Вечность спустя я нашел в себе силы чуть отстраниться и попытался оглядеть самое любимое во Вселенной личико с более соответствующей месту и обстоятельствам точки зрения. Синяков вроде не видно, но...

— Со мной все в порядке, — успокаивающе сказала Дайк. — Но я и в самом деле начала волноваться за тебя.

— Эх, ты, чудо мое курносое, — прошептал я, зарываясь в пушистое красное облако. — Ну разве со мной что-то могло случиться?

— Это со мной не могло случиться ничего страшного, — наставительно заметила девушка, — а с тобой могло произойти... почти все, что угодно.

— Глупышка...

— Сам глупышка, — тихонько хихикнула Дайк. — Хоть и кажешься себе умным... а еще большим и могучим. Ты ведь уже стал тем, кем был на самом деле?

— Я... стоп, а откуда ты узнала?

— Оттуда, — тоненько сверкнувший зеленым ободком ноготок уперся в кончик моего носа, — скажи бдзиннь.

— Бдзиннь, — послушно отозвался я. — Дайк... как ты узнала?

— Так вот тебе все и скажи, — притворно нахмурилась девушка. — Узнала... оттуда, откуда узнала.