АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ |
|
|
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ |
|
|
|
– Он убит! Не понимаете – убит!
– Да? – переспросил я. Сказал с непониманием: – Значит, завтра на рыбалку уже не пойдет?..
Они остались, как вмороженные в лед, а мы поспешили в обеденный зал. Еще из распахнутых дверей я увидел, что широкий стол заставлен так плотно, что столешница скрылась под переполненными блюдами: жареная и печеная птица, сочные ломти ветчины, покрытая коричневой корочкой толстая рыба, множество яиц с торчащими из них лесными орехами и миндалем, но что приятно изумило – множество зелени, а также множество видов сыра, около двадцати сортов: от абсолютно белого до темно-коричневого, из которых я узнал разве что рокфор по характерной плесени, из-за которой есть его ни в жисть не буду, даже если сама леди Бабетта будет совать мне в лот ломтики.
Бабетта снова отсутствует, она теперь пирует в восточной башне, пирует и пирует, железное здоровье у леди. Зато Патрик снова в числе своих, держится скованно, а леди Изабелла выглядит бледной и подавленной. Ели некоторое время молча, если не считать, что леди Дженифер снова громко фыркнула, когда я прочел обеденную молитву.
– Сэр Ричард, – поинтересовалась она ехидно, – а вы можете объяснить, зачем именно эта молитва?
– Могу, – ответил я серьезно. – Человек от животного отличается только умением сдерживать свои порывы. Контролем над чувствами и поступками. В то время как животное сразу же набрасывается на еду… вы видели моего Пса у его миски?.. человек в состоянии контролировать себя. Молитва за накрытым столом – один из показателей контроля, то есть культуры.
Она покраснела, молча отрывала волоконца мяса от птичьей грудки. Леди Изабелла время от времени посматривала на меня. Я видел в ее глазах вопрос, но всякий раз либо отводил взгляд, либо заговаривал с Даниэллой, что мило смущалась и краснела до кончиков ушей.
– Сэр Ричард, – наконец проговорила леди Изабелла, – а почему вы ничего не скажете… не спросите насчет того ужасного случая с графом Марселеном или бароном Фортескью?
Я развел руками.
– Ах, леди Изабелла… Меня так воспитывали, что за столом о таких вещах не говорят, а во-вторых, тот несчастный был убит рядом со спальней леди Дженифер… гм… я ничего не хочу сказать… даже не указываю пальцем… и ни на что не намекаю, потому молчу и стараюсь даже не строить никаких догадок.
За столом повисло гробовое молчание, затем Дженифер вскочила, глаза метали молнии.
– Вы… вы… как вы смеете?
Я спросил испуганно:
– Я разве что сказал?
– Вы… высказали!
Я отчаянно затряс головой.
– Ни словом не обмолвился, к кому он крался… или уже от кого!.. Я как только услышал, сразу рот на замок. Зачем, думаю, буду подрывать вашу репутацию. Пусть она и дальше остается такой же… незапятнанной.
Она задыхалась от гнева, Даниэлла обняла ее за плечи, усадила в кресло и некоторое время придерживала, глядя на меня с мягким укором в добрых, как у коровы, глазах. Леди Изабелла произнесла с тем же неподвижным лицом:
– Вы услышали об этом только утром?
– Конечно, – ответил я твердо и посмотрел ей в глаза самым честным взором, какой только мог изобразить. – Спал без задних ног. Утром мне рассказали, что король кого-то даже арестовал…
Она кивнула.
– Да, но там что-то непонятное. Я давно знаю барона Фортескью. Он трус, человек сам по себе слабый. Он пощечину никому не мог дать, а чтоб одним ударом вот так человека в панцире…
– Накопилось злости, – предположил я, – другие сразу же расходуют в мелких драках, а он копил, копил, копил…
Она поджала губы.
– Я не слыхала, что такое возможно.
– На свете много такого, Горацио… Или же ваш замок… он же древний, да?.. решил сам помочь хозяевам. Нет, вариант не тот, ведь те, дураки, из-за чего крепко ссорились? Это не повод для убийства, но если по пьяни…
Она спокойно кивнула.
– Я так и думала, что вам известно чуть больше, чем остальным.
Я прикусил язык, подумал, на чем же прокололся, не нашел, покачал головой.
– Все, что знаю, мне сказал мужик, который заменил ту смазливенькую служаночку. Интересно, почему ко мне приставили именно мужика? Это понимать как намек или как?
Леди Изабелла и Даниэлла смотрели непонимающе, а леди Дженифер отвела взгляд, потом сказала с наигранной живостью:
– Что-то вас, сэр Ричард, заботят такие мелочи! Ведь рыцарь должен думать о битвах и славе, а не о молоденьких служанках, верно?
Я оскалил зубы в бесстыдной усмешке.
– Так то рыцарь! А я, по-вашему, простолюдин, укравший у пьяного рыцаря меч… Мне молоденькая служанка как нельзя кстати! Вы уж верните ее, пожалуйста.
– Вернем, – пообещала леди Изабелла. – Конечно же, молодому здоровому мужчине должна постель стелить молоденькая девушка, это понятно.
Я старался не смотреть на леди Дженифер, но видел, как на нее посматривала леди Изабелла и даже Даниэлла. Я ел молча, девушки тоже как-то притихли, я помалкивал, наконец леди Изабелла проговорила негромко:
– Сэр Ричард, мне кажется, вы все больше подвергаете себя опасности. Нам уже сообщили, что из клетки вырвался опаснейший хищник… и сумел забежать в ваши покои.
Я положил себе на тарелку из общего блюда пару тушек жареных птичек, ответил после паузы:
– Я особой опасности не увидел. Вообще-то один мудрец по имени Лойола как-то заметил, что самый опасный враг – отсутствие врагов.
Дочери переглянулись, не врубились, леди Изабелла произнесла так же негромко, словно не хотела, чтобы услышали лакеи:
– Вы сумели вызвать крайнее неудовольствие Его Величества.
– Тем, что задавил его бедного зверька, сбежавшего из клетки?
Глава 3
Она зябко передернула плечами, а девушки смотрят на меня с одинаково бледными лицами. Патрик прерывисто вздохнул, в его глазах страх и надежда. Похоже, он больше всех знает, что такое карнозавр, или как его там, и догадывается, что не в силах человеческих убить в схватке такое чудовище.
– Я не знаю, – проговорила она с трудом, – насчет сбежавшего зверя. О нем говорят такие страшные вещи, что я просто не могу поверить… Но, сэр Ричард, король еще молчит, терпит, но вся его свита на вас просто озлоблена!
– Еще бы, – фыркнул я. – Любой, кто придет на место этого короля, мигом разгонит их! Если не перевешает. Леди Изабелла, я не тревожусь: наше дело правое! Враг будет.
– Вы не встревожены?
Я покачал головой, дружелюбно взглянул в сторону леди Дженифер.
– Лучше маски врагов на лицах друзей, чем маски друзей на лицах врагов.
Леди Изабелла взглянула пытливо, на этот раз первой врубилась Даииэлла, взглянула на меня с такой благодарностью за понимание, что в моей мохнатой душе, покрытой панцирем, как у галапагосской черепахи, проклюнулся зеленый росток какого-то хилого цветочка.
– Вы здесь человек новый, – заметила леди Изабелла, – но ваше громкое прибытие… и эти дни создали вам определенную репутацию.
– До определенного момента репутация, – согласился я, – отличная штука. После него – сплошное мучение.
– Во всяком случае, – заметила она, – замечено, что добропорядочностью вы наделены…
Я покрутил пальцем в воздухе, словно крутил ключи от машины, с великолепной небрежностью обронил:
– Добропорядочность трудно выговорить, еще труднее обнаружить. Я достаточно прагматичный человек… Но я в своем прагматизме зашел настолько далеко, что в конце концов пришел к выводу, что Зигмунда Фрейда и Карла Маркса, этих великих мыслителей, все-таки создал Бог и что рыцарство просто необходимо для выживания рода людского. Потому я и кажусь иногда полным дураком… в смысле полным рыцарем, хотя это и есть как раз продвинутость еще дальше за край вообще-то примитивной по сути экономики, конечного психоанализа и даже харасмента.
Судя по лицам, они перестали понимать с первой же фразы, но герцогствость не позволяет это выказать, потому смотрят с умным видом и слегка кивают, а когда я не смог выпутаться из длинной фразы и умолк, делая вид, что так и собирался закончить, леди Изабелла поинтересовалась светски:
– Вы ничего не слышали о каком-то ночном монстре, что появился в нашем замке?
Я пожал плечами.
– Я знаю только один тип монстров, что шатается по ночам. Особенно у спален молодых девушек.
Леди Даниэлла смотрела кротко и печально, леди Дженифер вспыхнула и явно хотела брякнуть резкость, но леди Изабелла послала ей предостерегаюший взгляд.
– Сэр Ричард, – сказала она строго, – в том коридоре всегда несут стражу двое надежных воинов. Один в одном конце коридора, другой – в другом.
– Обоим можно отвести глаза, – заметил я. – Самое простое заклинание, которым владеют все, это положить золотую, а то и серебряную монету в протянутую лапу. Нет-нет, я не утверждаю, что именно так и было! Вполне возможно, что были заклинания и помощнее. Например, слово самого короля… Ладно-ладно, леди Изабелла, пусть будет чистое колдовство! Но факт остается фактом: прямо перед дверью в спальню леди Дженифер был убит граф Марселей. У меня только одно объяснение – что леди Дженифер спросонья приняла бедного графа за меня и разорвала его голыми руками.
Даниэлла мило улыбнулась и взглянула в мою сторону лукаво, мол, знаю-знаю, что тебя, Рич, она бы не разорвала, а леди Изабелла нахмурилась, серьезный человек, да и ситуация не до шуток.
– Но сбежавшие телохранители, – проговорила она, – утверждают, что видели, как барон Фортескью набросился на графа Марселена! Причем убил с такой яростью и бешенством, словно в него вселился монстр. Потому телохранители, люди не робкие, в ужасе бежали, роняя оружие, до самой королевской караульни.
Патрик кашлянул, сказал мягко:
– О таком случае поется в балладе о безумном Генрике. Человек, когда приходит в ярость, становится зверем.
Герцогиня посмотрела на меня очень внимательно:
– А вы что думаете о ночном происшествии?
– У меня нет никаких предположений, – произнес я равнодушно. – Я жду, когда подсохнет земля. А кто возле чьей спальни…
Леди Дженифер окрысилась:
– Это было не возле моей спальни!
– А, – сказал я понимающе, – вы труп вытащили в коридор?
– Не смешно, – бросила она раздраженно.
– Что вы, что вы, – заговорил я поспешно. – Если в спальне трупы уже и прятать негде, надо вытаскивать, это понятно. Или сбрасывать в тайный колодец… Говорят, у Клеопатры было такое устройство. Рекомендую, как заботливый брат!
Она сверкнула глазами, будто высекла искры.
– Вы мне пока что не брат!
– Но все-таки я забочусь, – сказал я со всевозможным лицемерием, настолько заметным, что даже Даниэлла, смотревшая на сестру с упреком, а на меня с сочувствием, взглянула с укором. – Вот, к примеру, напоминаю, что столь юной леди не пристало так громко чавкать и вытирать пальцы о скатерть. Для этого есть салфетки… Ох, простите, здесь салфеток, увы, нет.
Герцогиня взглянула с немым вопросом в глазах, что это, мол, такое, а Дженифер взвилась, глаза засверкали так, что искры посыпались на стол.
– Я вообще не чавкаю!
– Мы здесь все свои, – проговорил я примирительно. – Поверьте, леди Дженифер, я бы никогда такое не брякнул в присутствии молодых придворных короля, которым вы так стараетесь понравиться. Скажите, а как вы их так сумели стравить, что уже убивают друг друга?
– Я их не стравливала!
– Да и я так думаю, – согласился я со вздохом, – в ваших интересах устроить конкурс и посмотреть, кто больше даст. У графа Марселена, как я слышал, только пышный титул, но ни гроша за душой, а вот барон Фортескью…
Герцогиня напомнила с укором:
– Сэр Ричард, барон Фортескью женат…
Я отмахнулся.
– Долго ли удавить жену, если перестала… ну, ндравится? Вон граф Синяя Борода шестерых сумел… Правда, на седьмой споткнулся. Видать, попалась такая же Дженифер. Так что к барону присмотреться стоит. Конечно, он вспыльчив, как теперь все поняли…
– Его отправляют в королевскую тюрьму, – напомнил Патрик.
– Это не плаха, – ответил я успокаивающе. – Из тюрьмы можно выйти. Победителем! Я слышал, он пророс родней во все кланы?.. Впрочем, Господь все видит. Рано или поздно накажет, обязательно накажет.
Леди Дженифер произнесла саркастически:
– Я не могу, даже если очень-очень постараюсь, увидеть мужество в человеке, который смиряется перед какой-то высшей силой! Это трусость, это рабство души. По-моему, верить в Бога и загробную жизнь – это недостойно отважного и мыслящего человека.
Женщины слушали, соглашаясь, а Патрик подхватил горячо:
– Прекрасно сказано! Только слабые и ущербные люди верят в эти смешные ад и рай, о которых рассказывают тупым крестьянам неграмотные священники.
Они посматривали на меня, но я ел молча, с удовольствием пожирал нежное мясо, а кости бросал Псу. Он ловил и мгновенно перемалывал, а взглядом подсказывал, что на костях можно оставлять мяса больше, еще больше.
Дженифер заговорила торжествующе:
– Что, сэр Ричард, признаетесь?
– В чем? – поинтересовался я с набитым ртом.
– Что трусите. Что придумываете себе детские сказки насчет ада и рая!
Я пожал плечами.
– Я же вас не стараюсь переубедить?
– А почему? – спросила она въедливо. – Разве миссионеры не стараются обратить в свою веру? У нас бывали уже…
– Я не миссионер, – объяснил я. – Каждый живет по своим принципам. И каждый попадает в то место, которое заслуживает своей жизнью.
– Мы уж точно попадаем в ад, – заявила она хвастливо. – А вы, конечно, в рай. Ну а как может быть иначе?.. И скажите мне, что там? Почему-то никто не может рассказать…
К их удивлению, я ответил:
– Я могу. Сейчас запью эти блинчики, а то в глотке застрянут, и расскажу… Фу-ух, прекрасное вино! Или это не вино? Словом, один из отцов церкви, блаженный Тертуллиан, за свои заслуги удостоился… Словом, побывал в обоих местах, вернулся, народ его окружил, жадно расспрашивает. В первую очередь, конечно, каков ад, все-таки каждый понимает, куда попадет, скорее всего.
В полном молчании они ждали, пока я запил еще раз, отставил и вытер пальцы о край скатерти.
– В аду он увидел длинные столы, за которыми с обеих сторон сидят люди. Столов множество, людей за ними еще больше. Все столы завалены самыми изысканными яствами, каких и надумать невозможно, стоят открытые кувшины с самыми лучшими на свете винами, ароматы и запахи щекочут ноздри, слышно, как громко урчат пустые желудки, умоляя дать хотя бы крошку со стола… Но несчастные жутко страдают, пожирая глазами роскошные яства, голод сожрал уже их плоть и жадно гложет кости. Грешники стонут, пожирают взглядами кушанья, одеревеневшие языки царапают пересохшие глотки, но… вечные муки грешников, что жили не по заповедям!
Патрик спросил первым:
– Простите, сэр Ричард, но… почему?
– У них не сгибаются руки в локтях, – объяснил я. – Понятно, что с прямыми руками… гм…
Он кивнул понимающе, а леди Дженифер спросила задиристо:
– А в раю?
Я вздохнул.
– Все то же самое. Те же столы, те же яства, лучшее в мире вино, от которого только наслаждение вкусом и никакого похмелья.
– Только у праведников сгибаются руки, – сказал Патрик понимающе.
Я возразил раньше, чем они продолжили есть:
– Нет, руки у них не сгибаются точно так же.
– Тогда они насыщаются одним видом? – спросил Патрик, загораясь, как всякий менестрель, что наткнулся на интересный материал для баллады.
– Нет, они не способны насыщаться одним видом.
– Значит, – сказал он озадаченно, – нет никакой разницы между адом и раем?
Они все смотрели на меня неотрывно, будто ожидая, что я вытащу из несуществующего шлема зайца или дракончика, но я лишь скромно вздохнул и ответил очень мирно:
– Есть. В раю люди кормят друг друга.
Наступило ошарашенное молчание, потом передо мной опустилась на стол белая широкая чашка с высокими краями, холодная даже с виду, доверху заполненная разогретой на солнце темно-красной черешней. Белизна оттеняет налитые красным сладким соком плоды, я взял пару ягод за хвостики, чувствуя приятную тяжесть, забросил в рот. Сок брызнул тут же, челюсти заработали в автономном режиме, перетирая мясистую плоть, горячую, словно и в самом деле краснота от накопленного жара.
Герцогиня, поколебавшись, сказала негромко:
– Сэр Ричард, вы очень благородно заступились за моих дочерей… это я вам уже говорила, но сейчас повторяю, чтобы поверили, я в самом деле не хочу, чтобы с вами что-то случилось. По крайней мере, здесь, в замке. Потому хочу предостеречь… вы едете с Севера, где магия уничтожена церковью, а здесь она пустила крепкие корни. На Юге – вообще процветает, там почти все ею владеют. Во всяком случае, так говорят. Вы, к примеру, каким-то образом от нее защищены, это хорошо… но слишком заметно. Поверьте, многие умеют смотреть вглубь, все они сталкиваются с невозможностью увидеть, кто вы, и… настораживаются.
Я наклонил голову.
– Во мне ни следа магии. Такой уж я урод.
– Я знаю, – ответила она, – но все равно настораживает.
– Увы, ничего не поделаешь.
– Поделать можно, – сказала она. – Проще надевать ту личину, которую хотите носить. Но я, правда, не представляю, как это делается. Знаю только, что так можно. Кроме того, вы слишком уверены, что ваша способность к исчезничеству останется незаметной…
Я насторожился, она кивнула, мол, да-да, у всех ты как на ладони.
Я спросил как можно беспечнее:
– Неужели все видят?
– Я видела, – подчеркнула она, – еще могут увидеть, кроме мага Рено де Три и его помощников, некоторые из королевской свиты, у кого есть нужные амулеты. Увидят наши Жофр и Вегеций, еще кто-то, не знаю… так что, поверьте, ваша способность становиться неотличимым от стены на фоне стены или от дерева на фоне дерева может помочь только в очень некоторых случаях… И еще, сэр Ричард, мне показалось, что у вас этой способности не было, когда вы въехали в ворота нашего замка.
Она умолкла, глаза смотрят испытующе. Я мысленно поерзал задом на горячей сковороде, постарался улыбнуться как можно беспечнее:
– Я учусь быстро. Сами понимаете, простой деревенский ум, ничем не загруженный… Хватаю все, что плохо лежит. Tabula rasa, если говорить по-простому.
Она на миг отвела глаза, будто ее что-то встревожило, но когда наши взгляды встретились снова, это была снова железная леди, волевая герцогиня.
Глава 4
Яркий солнечный день тянется еще медленнее и мучительнее, чем во время ливня. Я то и дело смотрел на небо, подталкивая солнце взглядом, упираясь в него плечом и даже работая рычагом. Вообще-то земля уже подсохла, а если дороги еще и покрыты где-то водой, то можно, в конце концов, ехать рядом. Во всяком случае, повозки тащить не придется, а кони уже пройдут…
Завтра, сказал я себе, завтра утром они уедут все. За ночь земля подсохнет еще, вообще превратится в твердую корку. Завтра я буду свободен. Свободен! Ну, не так возвышенно, как Мартин Лютер Кинг, а в простом демократическом смысле. Сейчас демократическая трактовка меня вообще-то устраивает.
Вельможи, озверев от скуки, распоясались так, что готовы были спалить весь замок, только бы как-то развлечься. Мы с Мартином, а также Вирланд с тремя высокопоставленными офицерами сбивались с ног, стараясь успеть везде, всех перехватить, всех остановить, всех занять чем-нибудь другим или перенаправить энергию на что-то безобидное.
Король практически не показывался, по слухам, он по-прежнему пирует в восточной башне, пирует и пирует, хотя Вирланд проговорился, что король подолгу общается со своим советником, чародеем Рено де Три. Мне показалось, что Вирланду очень не нравится, что король больше проводит времени с колдуном, чем с ним, наиболее опытным военачальником, мудрым и опытным управителем.
На обед и ужин я выбраться не сумел, снова прислал слугу с извинениями, объяснил, что скифы питаются в седле, а сейчас я скиф, куда денешься. Из скифов выйду прямо в рыцари, когда проводим гостей и закроем за ними ворота.
В ответ принес короткое послание не слуга, а лично Мартин, сердитый и донельзя обеспокоенный. Я вслух прочел приглашение от короля появиться в восточной башне, где благодаря любезности герцогини им предоставлены лучшие покои, лучший зал, а стол заслуживает всех мыслимых похвал. Его Величество дает прощальный обед, завтра намерен продолжить инспекционную поездку, будет весьма невежливо игнорировать это приглашение.
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 [ 27 ] 28 29 30 31 32 33 34
|
|