Чтение 27–й страницы книги ~Китайские палочки времени~

— А у него срок хранения пять дней.
— Девушка, мне не нужно его хранить пять дней. Мне нужно, что бы он сегодня был свежий.
— А он свежий. Срок годности еще не истек.
— Позовите мне сюда менеджера! Пусть он вам объяснит, что означает слово «свежий»!
Похоже, не суждено мне утолить жажду — ни соответствующим имиджу пивом, ни приятным для организма фруктовым кефиром.
Нечего расслабляться и облучать людей. Надо дело делать.
Хорошо, что рынок кваркотроники совсем рядом, прямо напротив выхода из метро. Быстро куплю дисковод и поеду в канализацию к Леониду. Положу информацию в почтовый ящик, поставлю таймер на десять лет. И можно идти сдаваться в доблестные органы.
Поиски много времени не заняли, дисковод нашелся в первом же павильончике.
Обратный путь тоже не доставил особых проблем, теперь я старался избегать больших скоплений народа, не приближался к пассажирам, а если уж это было необходимо, старался миновать их как можно быстрее.
Эти меры предосторожности возымели должное действие. Конфликтов почти не возникло. Самым серьезным происшествием стал нищий-инвалид, попытавшийся избить меня, лихо размахивая обоими костылями и той самой ногой, на операцию которой он собирал деньги.
От «инвалида» я отбился с легкостью, хотя его физической подготовке позавидовали бы многие здоровяки.
До нужного мне канализационного люка добежал, обливаясь потом. С наслаждением погрузился в черную дыру, закрыл за собой крышку.
Леонид сидит за компьютером, размахивая интерфейс-перчатками. Холлопанель сплошь покрыта пестрой россыпью разноцветных блоков-модулей. Похоже, обитатель этих гостеприимных туннелей отлаживает какую-то сложную программу.
Услышав мои шаги, Леонид обернулся, увидел меня и закрыл фрейм отладчика.
— Вернулся? — поинтересовался он, освобождая место перед холлопанелью.— Садись, делай все, что тебе нужно.
— Погоди, я сначала переоденусь. А то сейчас я представляю собой уникальное блюдо — «инсайдер, варенный в собственном поту».
— Я предупреждал, что в этом маскарадном костюме тебе будет жарко. Так, значит, ты тоже инсайдер? Коллеги.
— Не совсем коллеги. Я не программер, а предсказатель.
— Все инсайдеры — коллеги. Даже больше — братья.
— Ну не скажи. Есть такие, кого я бы никогда братом не назвал.
— Так я же не про них, не про тех, кто едва выучился в Инсайде ходить, а уже инсайдером себя называет. Работать в Инсайде и быть инсайдером — разные вещи-.
— А может быть, я из этих псевдоинсайдеров?
— Нет. Я, как только тебя увидел, сразу подумал, что ты один из нас. Рыбак рыбака видит издалека.
Я сдернул с себя парик, усы и бороду и начал стаскивать куртку.
— Давай, я подключу дисковод, пока ты переодеваешься,— предложил новообретенный брат по Инсайду.
Я протянул ему пакет с дисководом, а сам принялся разоблачаться, с наслаждением ощущая всем телом прохладный воздух.
— Значит, ты предсказатель? — спросил Леонид.— Я на днях в Сети читал про одного предсказателя. Судя по тому, как его ищут, он заинтересовал какую-то очень крутую структуру. По косвенным данным я догадался, что он спер какую-то очень важную информацию.
Я напрягся. Леонид говорит это специально, потому что знает, кто я? Или просто пересказывает прочитанную в Сети информацию, ни о чем не подозревая?
— Интересно, что этот предсказатель собирается делать с украденным? — продолжил Леонид.
— Продать, наверное. Что еще можно делать с украденными данными?
Я попытался говорить как можно спокойнее. Если у Леонида еще нет никаких подозрений на мой счет, то нельзя, чтобы они появились сейчас только потому, что мой голос дрогнет.
— Не думаю, что он хочет ее продать. Он явно замышляет что-то другое.
Сомнений нет — Леонид все знает.
— Может быть, этот предсказатель хочет выложить данные в свободный доступ? — «предположил» я.
— Может быть,— согласился Леонид.— Теперь я уверен, что так оно и есть.
— Леонид... А что бы ты делал, если бы встретил этого предсказателя?
— Я? Я не знаю, что этот предсказатель задумал и зачем ему понадобилось выкладывать ворованные данные на всеобщее обозрение. И что это за данные. Но он похож на серьезного человека, который понимает, что делает. И если он уверен, что его решение — правильное, то долг каждого инсайдера — помочь брату всем, чем можно.
Леонид закончил возиться с дисководом.
— Я все подключил. Выкладывай в свободный доступ все, что тебе нужно, а я не буду мешать.
Леонид удалился, оставив меня одного.
Я достал из-под черной футболки смятую одежду, имитировавшую живот. Вынул из вороха тряпок «термитник».
Все это я проделал в полном молчании. Сказать хотелось многое, однако цензурных слов не нашлось, а ругаться матом не люблю даже наедине с собой.
Сажусь перед холлопанелью компьютера, одеваю интерфейс-перчатки. Перед лицом пестрит привычное многоцветье Инсайда. Свежеустановленный дисковод раззявил свою пасть в ожидании «термитника».
Вот и все. Мои приключения закончились. Осталось только создать почтовый ящик, выложить в него содержимое термитника, поставить таймер.
Кончились погони, стрельба, неумелая конспирация. Этому я рад —слишком устал, слишком хочу отдохнуть.
Судьба будущего решена — позади остались и неопределенность, и предопределенность. Надо бы и этому порадоваться.
Но не могу. Свой выбор я сделал, однако так и не уверен: действительно ли лучший вариант я выбрал?
Слишком мало я знаю. Слишком многого я не знаю.
Даже в тех знаниях, которыми я обладаю, уверенным быть не могу — все они почерпнуты в архивах будущего. В архивах, которые были (а точнее, будут) фальсифицированы,— пожалуй, это единственное, что я знаю наверняка.
Даже предположить не могу, кому и зачем понадобилось фальсифицировать историю будущего, а без этого я не смогу догадаться, где именно искать ложь и какую правду она скрывает.
Возможно, в «правой» ветви Олег все-таки выживет? Может быть, в «левой» ему грозит смерть?
А возможно, Развилка на самом деле произойдет не через несколько минут, а через десять лет и от того, что я решу, ничего не изменится?
Что мне делать? Продолжить то, что уже запланировал, и надеяться на лучшее? Предпринять что-то иное? Как я могу решать, если я ни в чем не уверен? Внезапно в глазах потемнело, багровое марево закрыло глаза, удары сердца начали отдаваться внутри черепа тупой болью.
Моя нервная система слишком измочалена прошедшей неделей. Метания в неизвестности оказались чрезмерной нагрузкой.
Накатило желание крушить и ломать — желание нелепое, но вполне естественное.
В себя я пришел почти сразу и ничего не успел уничтожить. Лишь что-то плоское, лежавшее так некстати совсем под рукой, пролетело через всю комнату, хлопнулось о стену и с громким треском разлетелось на осколки.
Этот треск и привел меня в себя. Стало стыдно: ввалился к незнакомому человеку в дом, как снег на голову, напросился на обед, погнал его в секонд-хэнд, да еще и крушу предметы. Нехорошо.
Раскаяние потихоньку прогнало с глаз красную пелену. Несколькими пассами я восстановил изображение на холлопанели — когда я швырял несчастный предмет, на мне были интерфейс-перчатки, и компьютер тупо продолжал считывать движения моих рук.
Затем я снял перчатки и подошел к осколкам разбившегося предмета, чтобы рассмотреть, что же я все-таки так лихо уничтожил.
Мелкая перламутровая крошка. Обычный фрактальный пластик. Материал, из которого изготавливают терабайтовые диски.
Передо мной лежат осколки «термитника». Того самого, из-за которого и заварилась вся эта история. Осколки «термитника», который должен изменить историю. Который должен попасть либо в открытый доступ, либо в руки спецслужб.
Никуда он теперь не попадет.
Я стою над осколками, не в силах поверить в происшедшее.
Конечно, я уже пришел к выводу, что совершенно не понимаю сложившуюся ситуацию. Но все же я был уверен, что «термитник» играет в ней ключевую роль.
И теперь выясняется, что «термитник» абсолютно ни при чем.
— Эй, что у тебя там за шум, а драки нет? — в комнату вошел Леонид.
Он посмотрел сначала на меня, затем на осколки.
Внезапно резко обернулся в сторону коридора, из которого только что вышел, как будто услышал за спиной нечто неожиданное.
На лице Леонида отразился неподдельный ужас, он засеменил внутрь комнаты. Раздался топот — похоже, к нам бегут люди.
— Всем стоять! Руки за голову! — эхом раскатился по туннелю грубый голос.
В комнату ворвались несколько парней в камуфляже. На меня уставились сразу два или три лучемета с надствольными фонариками.
Я был вынужден зажмуриться (очки остались на компьютерном столе), но все же успел заметить, что остальные лучеметы нацелены на Леонида.
В комнату, в которой и без того было тесно, вошли двое. В штатском, но манера держаться выдавала их с головой.
Тот, что постарше, с удовлетворением оглядел наручники, которые красуются уже и на моих руках, и на руках Леонида.
Агенты пока еще не заметили осколки «термитника», и поэтому торжествующее выражение украшает их лица. Похоже, они вне себя от счастья, что удачно завершили столь сложную операцию, и предвкушают повышение.
Пока со мной обращаются нормально: на землю валить не стали, наручники одели не грубо. Но как только они поймут, что внеочередных звездочек им не видать, отношение резко изменится. Боюсь, не раз мне придется «случайно» упасть — сначала в скользких туннелях канализации, а потом в еще более скользких коридорах того ведомства, куда меня сейчас доставят.
— Алексей, посмотри — связь с будущим прервалась? — обратился старший агент к своему напарнику.
Тот, что помладше, прикрыл глаза. Похоже, он, как и я, прочипирован. А как же его напарник? Неужели по званию старше, а чипа нет? Наверняка есть. Просто не хочет отвлекаться — наслаждается ситуацией. Вон с каким превосходством на меня смотрит. Скотина.
Я почувствовал, как метнулся информационный поток запроса. На открытом пространстве это мне не удалось бы, но здесь соединение с Сетью возможно только через дистанционный порт в стене, а это позволяет легко уловить информационный поток.
Впрочем, я просто теоретизирую — зачем бы мне следить за чужими блужданиями по Сети? И без этого понятно, что связь с будущим не прервалась. «Термитник» оказался ни при чем. Развилка произойдет именно тогда, когда ее и предсказывали — лет через десять.
— Где диск? — обратился ко мне старший агент.
— Разбил,— коротко ответил я и мотнул закованными руками в направлении осколков.
Парни с лучеметами напряглись, агент в штатском непроизвольно отступил — похоже, мои движения их сильно нервируют.
Боятся, наслышаны обо мне. На лицо чуть было не вылезла идиотская самодовольная ухмылка, но я вовремя затолкал ее вглубь. Не стоит сейчас нарываться — мне и без того достанется.
Агент наконец-то сообразил, что нападать я не собираюсь, а лишь указываю на пол. Несколько секунд он смотрел на осколки, затем рассмеялся.
— Надо же! Действительно разбил! Вот только меня на это не купишь — тот диск, который я ищу, нельзя ни разбить, ни расколоть. Это предопределено.
Глаза его напарника открылись.
— Все в порядке, Евгений Вадимович,— отрапортовал он.— Связи с будущим нет, Развилка пройдена.
Как пройдена? Не может быть!
— Вот и хорошо,— заявил Евгений Вадимович.—Что, никак не можешь поверить, что проиграл?
Последняя фраза обращена ко мне. Похоже, на моем лице слишком ясно отразилось изумление.
Значит, диск все-таки имеет отношение к Развилке? Что ж, теоретически это возможно. В «правой» ветви реальности диск действительно должен был остаться целым, его роль в этом варианте будущего я проследил. Но про «левую» ветвь я знаю очень мало. Только предположил, что диск должен достаться спецслужбам. Вполне вероятно, что мое предположение неверно, что диск как раз и должен был разбиться, чтобы реализовалась «левая» ветвь.
Другими словами, все это время я мучился зря? Напрасно подвергался опасностям, напрягал силы? Столько усилий— и все пропало из-за секундной потери самоконтроля?!
Я чуть было не заплакал от обиды, хотя лить слезы не в моих правилах — я не делал этого уже лет двадцать, с тех пор как умер мой хомячок Хомка.
Но последняя неделя доконала меня. Может быть, я и зарыдал бы. Остановили меня две вещи. Первое, присутствие агентов и Леонида. Особенно Леонида — он с таким уважением смотрел на меня, считал крутым инсайдером, который обвел вокруг пальца спецслужбы. То, что меня все-таки арестовали, не изменило его отношения ко мне — похоже, он даже более уважительно стал ко мне относиться. И происходящее доставляет ему удовольствие, вон как у него глаза блестят. Чувствует себя героем приключения. Взрослый человек, а как мальчишка. Впрочем, это совсем не плохо, все настоящие инсайдеры сохраняют мальчишеский дух до конца жизни. Не могу я заплакать у него на глазах, разочаровать его.
Второе, что меня остановило,— одна маленькая мысль, рождающая большую надежду. Если реализовалась все-таки «левая» ветвь реальности, то Олег останется жив. Конечно, это не уверенность, а всего лишь предположение — слишком ненадежны мои знания о происходящем. И все же надежда умирает последней, всегда хочется верить, что все происходящее — к лучшему.
— Где диск? — повторил вопрос старший агент. Похоже, они тоже уверены, что в левой ветви диск должен попасть к ним в руки.
Внезапно старший агент отвернулся от меня, прикрыл глаза. Лицо преобразилось, самодовольное выражение исчезло. Теперь он выглядит так, как должен выглядеть хороший сотрудник органов перед лицом не просто старшего по званию, а непосредственного начальника. И, похоже, я недалек от истины. — Слушаю, товарищ полковник! — гаркнул агент. Мне стало любопытно. Встраиваться в канал связи я не решился — могут засечь, а сейчас не следует нарываться. Поэтому я просто слегка шевельнул рукой, направив коммуникатор на порт в стене. Конечно, это обеспечивает не слишком высокое качество — перехватить скачиваемый файл не удалось бы, он окажется сильно «побитым». Но это мне и не нужно. А изображение и звук, передаваемые в реальном времени, я смогу получить — хотя и с помехами. Через мгновение на чип стал поступать видеопоток. Конечно же закодированный. Но разве это препятствие для истинного инсайдера, пусть даже и предсказателя, а не хакера? Чип автоматически включил криптопрограмму, несколько мгновений анализировал поступающие данные. Кодировка-то примитивная! Я думал, что расшифровка займет больше времени. Странно, что органы не используют что-то посерьезнее.
На втором визуальном слое появилась толстая морда. Багровая — то ли из-за индивидуальных особенностей кровообращения, то ли по причине ярости.
В отличие от агента, глаз я не прикрывал. Во-первых, не стоит афишировать, что я подсматриваю. Во-вторых, мне это и не нужно — большой опыт работы сразу с несколькими визуальными слоями. Поэтому я вижу не только багровую физиономию, но и все, происходящее вокруг меня.
Судя по выражению лица старшего агента, он тоже заметил плохое настроение полковника. И поспешил обрушить на него приятные новости.
— Товарищ полковник, разрешите доложить об успешном выполнении операции! — выпалил агент. При этом он вытянулся по стойке смирно, хотя полковник не мог видеть его усердия.
— Какое на хрен успешное?! — Полковник почти посинел, из его пасти брызнула слюна. Одна капля попала на камеру. Я чуть было не отдернулся — казалось, что слюна летит прямо на меня. Но вовремя вспомнил, что дергаться мне нельзя, кругом стоят парни с очень нервными указательными пальцами. А вот агенты отдернулись, оба — второй тоже подключился.
— Ты там что творишь?! — продолжал орать полковник.— Ничего тебе поручить нельзя! Ты хоть понимаешь, какой важности операцию тебе доверили? Ты хоть понимаешь, что ты наделал?!
Старший агент побелел. Младший, наверное, тоже, но под его хорошим загаром это незаметно. Наверняка недавно из отпуска вернулся. Сволочь. А мне так и не удалось в нормальном отпуске побывать. И вряд ли в ближайшее время удастся.
— А в чем дело, товарищ полковник? — спросил старший агент.—Диск мы нашли, Развилка пройдена.
Следует отметить, что держится он превосходно. По голосу и не скажешь, что сейчас он белее вампира.
— Пройдена?! — опять заорал полковник.— Пройдена-то она пройдена! Да вот только это не «левая» ветвь!
Как не «левая»? Не может такого быть!
— Как не «левая»? Не может быть! — вырвалось одновременно у обоих агентов.
— Может или не может, а не «левая» — и все тут! Хроноотдел сказал, что константа Дубова для текущей реальности не соответствует «левой» ветви.
— Это ошибка! Пусть они все перепроверят! — выпалил старший агент.
В его голосе явно читается облегчение. Он и сам верит, что хроноотдел просто ошибся в определении константы Дубова.
— «Правая» ветвь никак не могла реализоваться,— заявил старший агент, уже почти приобретая нормальный цвет.— Перед началом операции мы заблокировали в этой канализации выход в Сеть по всем каналам. И проверили связь с будущим — тогда она еще была. Значит, Развилка еще не была пройдена. А после этого содержимое диска никак не могло быть выложено в Сеть, связь мы разблокировали, только когда повязали этих двоих. Это просто ошибка хроноотдела!
— Ну будем надеяться, что ты прав,— объявил полковник, тоже успокоившись.— Сейчас у меня будет результат группы, которая сравнивала константу с «правым» значением. Будем надеяться на отрицательный ответ. А «левая» группа уже начала перепроверять свои расчеты.
Связь оборвалась. Старший агент открыл глаза и уставился на меня.
— Давай диск сейчас же! — рявкнул он.
Я ничего не ответил — пытался собрать в кучку разбегающиеся мысли. Действительно ли хроноотдел ошибся? Реализовалась «левая» ветвь или нет?
На чипы агентов пошло еще одно сообщение, но его я подглядывать не стал. Вместо этого прокручивал в голове различные варианты. Краем сознания я отметил, что старший агент тоже не стал смотреть сообщение. Вместо этого он продолжил меня пытать. Пока еще не в буквальном смысле.
— Где диск?!
Допрос был прерван младшим агентом.
— Евгений Вадимович, тут из хроноотдела...
— Ну? Чего они там?
— Говорят, что это не «правая» ветвь... Старший агент облегченно выдохнул.
— И не «левая» тоже,— договорил младший.
И все-таки нервы надо будет лечить.— Я не смог сдержать истерического хохота, когда понял, что все-таки произошло.
ЭПИЛОГ
— Я знал, что вокруг меня существует зона неопределенности, что я могу не только выбрать одну из ветвей, но и вносить мелкие изменения в ветви. Однако я и помыслить не мог, что я могу творить новые ветви. И уж тем более мне в голову не могло прийти, что для этого нужно уничтожить «термитник», который и создавал зону неопределенности.
Олег задумался. Что-то в моих словах его озадачило.
— А откуда ты знал про зону неопределенности?
Я запоздало прикусил язык. И в самом деле — Олег-то ничего не знает об информационном центре. Евгений Вадимович — тот агент, который меня задержал,— предупредил, чтобы я никому не рассказывал об этом. Впрочем, даже без этого предупреждения я не стал бы трепать языком — чем меньше мои близкие знают государственных секретов, тем безопаснее для них.
Однако нужно получше следить за тем, что я говорю. Проговориться о самих секретах я не могу — не болтун. Но и разговоры на смежные темы могут многое сообщить проницательному слушателю.
— Тут долгая история,— сообщил я Олегу, немного помявшись.— А я и без того тебя утомил своим рассказом. Вон уже и медсестра на меня с неодобрением смотрит.
В дверь палаты медсестра действительно заглядывала, но никаких отрицательных эмоций в ее взгляде не было. Скорее наоборот: на меня она смотрела с явной заинтересованностью. А на Дашу — с некоторой завистью.
Неужели так заметно мое отношение к ней?
Олег не стал настаивать. В мою отговорку он не поверил, но интонации уловил.
Он с хрустом потянулся. Глядя на него, я вспомнил, как болит мое собственное тело. Организм уже успел привыкнуть к помощи вируса-симбионта. Но теперь, когда я «легализовался», запрещенный микроорганизм пришлось вытравить. С Олегом такой процедуры еще не провели — в его случае применение «Митохондра» пока необходимо по медицинским показателям.
Я перевел взгляд на Дашу. Она смотрела на меня. Я смутился и посмотрел в сторону Игоря. Мне показалось, что мальчик как-то скован, напряжен. Конечно, освоиться в новом мире непросто. А знать, что домой уже не вернуться, что дома уже нет в этой реальности,— еще сложнее.
Но раньше-то он вел себя как нормальный ребенок, даже несмотря на всю эту суету с операцией. Мне казалось, что ему даже нравится здесь, что он относится ко всему происходящему как к приключению.
А уж с каким восхищением он слушал мой рассказ! Мне даже пришлось опускать некоторые яркие моменты — не нужно, чтобы ребенок считал меня сказочным героем.
Теперь же весь восторг Игорька улетучился. Что же такое успело произойти за последние несколько минут?
Похоже, Даша тоже заметила напряжение брата.
— Игорь, ты что-то хочешь? — прозвучал ее нежный голос. Мальчик покраснел.
— Я тебе на ушко скажу,— выдавил он из себя.
— Туалет по коридору направо,— понял Олег причину скованности Игоря.
Мальчик покраснел еще больше и выскользнул из палаты.
— Прослежу, чтобы он не заблудился,— сказала Даша, выходя следом за братом.
Я хмыкнул.
— Что же он, несколько дней тут лежит, а где туалет, не знает?
— Так его палата не здесь, а в другой части больницы, в детском корпусе,— пояснила Галка.— Сюда он первый раз пришел, навестить дядю Олега.