Чтение 27–й страницы книги ~Большая стрелка~

- Ладно. Как только его вытащить? Я же не могу заявление забрать.

- Уж конечно... Но нет неразрешимых проблем. Тут тебе со знатоком
крючкотворских премудростей надо говорить. - Художник встал и подошел к
Параграфу, скучающему за столиком у окна. - Ваш выход, маэстро.

Адвокат пересел к ним за столик и потер руки:

- Итак, сынок, нет ничего легче, чем обмануть правосудие. Потому что
правосудие - это игра. Нужно только знать, как играть в эти игры. Скажешь, я
не прав?

- Что я должен делать? - процедил Гурам.

- Менять показания. Притапливаем тех молодых людей, которые жгли тебя
паяльной лампой. И пишем невинный лик Хоши.

Через три недели Хоша вышел из следственного изолятора номер один и был
встречен Параграфом и Художником.

Угощали главаря хорошо - дома, а не в кабаке, решив, что утомился от
назойливого общества - тридцатиместной камеры. Наконец в комнате остались
Хоша с Художником.

- Мочить, - истерично визжал Хоша, капризно молотя ладонью по полному
деликатесов столу, когда гурьяновские обмывали его свободу.

- Кого? - спросил Художник.

- Гурама!

- Еще кого?

- И опера того, который меня колоть пытался.

- И следака?

- Следак - вообще сука позорная.

- Хоша, тебя еще на зоне учили, что оперов просто так не мочат.

- Мочат! Еще как мочат! Враги, - Хоша ударил кулаком по столу так, что
тарелка упала на его брюки. Таким он еще никогда не был. Вскочил, отшвырнул
тарелку, перевернул стул. - Падлы! Гниды! Всех под нож!!! Кто против? Ты?
Ты?!

Художник пожал плечами:

- Я не возражаю...

Хоша чуть успокоился. Жадно выхлебал стакан минеральной воды.

Художник терпеливо подождал, пока у Хоши дыхание восстановится, и
спокойно, размеренно произнес:

- Теперь слушай. Ты можешь мочить кого угодно. Но только без меня. Я
ухожу.

- От нас не уходят.

- У нас длинные руки? Не грузи меня-то, - насмешливо произнес Художник. -
Не надо... Ухожу и пацанов заберу. И долю с общака. Там не так много
осталось - все на твою отмазку ушло. А ты руководи своими дуболомами...
Только учти, тебя на вещевом рынке у порта видеть не хотят.

- Захотят.

- Вряд ли... Хоша, ты ведешь себя неумно. Мы только что чуть крупно не
вляпались. Уродов наших на зону отправили. Надо затихнуть.

Хоша безумными глазами посмотрел на него.

- Хоша, ты же братан мой, кровный, - Художник присел рядом с ним, положил
руку на плечо. - Куда нам друг без друга? А козлов мы всех рано или поздно
замочим. Со всеми посчитаемся - и с ментами, и с Гурамом. Только надо
выгадать время.

- Надо.

- Мы в гору идем. Да, медленно. Но верно. Споткнешься-и рядом вот она,
пропасть. Не успел оглянуться - и ты уже жмурик. И тебя попы в церкви
отпевают. Но мы-то умеем ходить по горам. Ты умеешь. Я знаю.

В общем, заболтал Художник его окончательно. Но с этого времени все чаще
при обсуждении самых разных вопросов главарь обрывал его резко, с
раздражением. И все чаще смотрел с ненавистью. Особенно когда Художник
оказывался прав.

Из той истории вышли с наименьшими потерями. Батон, Труп и еще трое
парней получили не слишком обременительные сроки и отправились топтать
шестую зону. А руднянская команда продолжала существовать. Правда, конфликт
с законом сильно подкосил общак. Хоша требовал, чтобы за все расплачивался
Гурам, но Художник настоял, чтобы коммерсанта оставили в покое.

Истощившаяся казна нуждалась в пополнении. Тут и подвернулся один
толстощекий, возбужденный новорусак - какой-то финансовый воротила местного
масштаба. Он затравленно озирался, когда вечером в тихом дворике встречался
с Художником.

- Его надо... - бизнесмен помялся, - умертвить, так скажем. В назидание
другим, - он протянул фото и данные на человека, его адреса, место работы и
прочее, по фильмам и детективам зная, что именно так договариваются с
киллерами. И действительно так делалось. Но этих данных маловато.

- Это кто такой? - спросил Художник.

- Бывший компаньон. Вы бы знали, на какие бабки меня эта сука кинула.

- Вернуть бабки?

- Да хрен с ними, с бабками. Ничего не хочу. Хочу, чтобы его упокоили
красиво, в назидание другим.

- Почему?

- Потому что он козел, - финансовый воротила выражений не выбирал. - И
чтобы все знали - козлу так и положено кончить...

- Все упирается в оплату.

- А за ценой я не постою.

И действительно не постоял.

Упокоить в назидание - это значит с большим шумом. Чтобы по всему
Ахтумску волна прокатилась. Тогда впервые показал себя Шайтан во всей красе.
Пригодилась игрушка с военного склада.

Жертва вышла утром и уселась за руль своего джипа "Паджеро". Тут машину
подбросило. Ухнуло так, что в доме стекла повылетали.

Когда место происшествия показывали по областному телевидению, Шайтан
смотрел на догорающую машину с детской счастливой улыбкой.

***

- Нет! - воскликнула Вика. - Я никого не хочу впутывать в эту историю.

- Вы это называете историей? - приподнял бровь Влад. - Вы, считайте, на
том свете побывали. И вам неудобно кого-то напрягать?

- Я не хочу!

- Вика, вы не имеете права капризничать, - напирал Влад мягко, но мощно.

- Леша ни при чем!

- Вот и выясним.

- Нет!

- Вика, мы ему ничего не сделаем. Мы просто проверим одну задумку. Это
очень нужно, - вступил в разговор Гурьянов. - Пожалуйста.

Вику они все-таки додавили, и она согласилась на их план.

Они уселись в черную "Волгу" Гурьянова. В глухом дворике перекинули
номерные знаки - у полковника имелось несколько номеров прикрытия.

Знакомый Вики жил у метро "Кантемировская" в многоэтажном, длинном, как
крепостная стена, отделанном голубой плиткой доме.

- Вон его машина, - сказала Вика, показывая на не первой молодости
"Тойоту".

- А чего он сегодня не работает? - спросил Влад.

- Приболел... Ну и как мне вас представить? - обернулась она к Гурьянову.

- Как кавалера.

- Вы смеетесь?

- Если он вам так дорог, можете сказать, что я ваш троюродный дядя.

- Опять смеетесь.

Они втроем поднялись на третий этаж. Остановились перед обитой дерматином
дверью.

- Звоните, - велел Гурьянов Вике. Вика вжала кнопку звонка. Они простояли
минуты две, прежде чем из-за двери мужской голос спросил:

- Кто?

- Я! - крикнула Вика. - Открывай.

Дверь открылась. На пороге появился Леша - эдакий плэйбой метр девяносто
ростом, с широкими плечами, накачанными бицепсами и открытым красивым лицом.
Он был в тапочках на босу ногу, спортивных шароварах и красной спортивной
майке. Он напряженно посмотрел на Вику. И отшатнулся, заметив Гурьянова.

- Привет, - дружелюбно произнес тот, нутром чуя, что его подозрения
оправдывались. И стало на миг противно. Тошнотно, как бывает всегда, когда
сталкиваешься с человеческой низостью.

- Это кто? - спросил Леша.

- Компаньон из фирмы "Панда". Я его попросила меня проводить... Ты нас
пригласишь?

- Конечно, - хозяин квартиры отступил, вызывающе и зло посмотрев на
Гурьянова. Тот ответил ему обезоруживающей, широкой, обаятельной улыбкой.
Влад тем временем сидел на подоконнике между этажами и слушал в наушники,
что ловит микрофон, который был у полковника.

- Спасибо, - кивнул Гурьянов.

В квартире была стерильная чистота. Все разложено по своим полкам.
Богатый ремонт, новая мебель, стол с мощным компьютером. Полка с книгами -
какими-то философскими трудами, ни разу не читанными, и длинной чередой
детективов. Живет в этой квартире аккуратист-зануда, болезненно обожающий
себя и свой мирок с евроремонтом, сразу определил Гурьянов. Квартиры никогда
не таят характер своих хозяев.

- Ты не представляешь, на меня напали какие-то сумасшедшие! - Вика
плюхнулась в кресло - она чувствовала в этой квартире себя как дома, и
Гурьянов ощутил что-то вроде укола ревности и тут же обругал себя за
идиотские мысли. - Они пытались меня похитить.

- Ты на работе не появляешься! Я волнуюсь! крикнул Леша.

- Что ты орешь на меня?!

- Я ору?!.

- Да!

- Да, я ору, - кивнул Леша. - У меня неприятности.