Чтение 27–й страницы книги ~Бесконечная шайка~

Приблизительно в это же время Ментальский познакомился с Гоболой, они
подружились, и тот рассказал о своем полковнике-бароне. И о его поместье под
Хоэнвальде. По словам Гоболы, много в здешних местах таких кладов зарыто, и
не они одни ими интересуются. Когда он, Гобола, еще пленным работал по
очистке Варшавы от развалин, уже тогда к нему всякие подкатывались. И
девушка, и совсем мальчишка-подросток. Ну, девушка по другой части, свое
имущество разыскивала, а тот малец пристал как пиявка. Сначала он думал, что
мальчишка девушке брат, и кое-что ему рассказал, но немного. А знал много,
ведь тогда его фон барон с машинами направил, четыре машины шли, бомба
попала, и капут! А тот немецкий полковник уж такая сволочь последняя,
машинами вывозил добро из квартир варшавян, все подчистую выметал, не
успевал к себе в поместье сплавлять, там наверняка дом уже ломился от
всякого добра. А что не успевал переправить, прятал где придется и на картах
помечал. Потом барона тоже черти взяли, а карты Гобола спрятал в дупле
дерева, в лесу под Хоэнвальде...

А когда они туда наконец поехали, оказалось, кто-то до них успел
побывать. Гобола думал - тот самый мальчишка. А тут еще наткнулись они на
одного такого из Канады, приехал разыскивать могилу матери. Как же, так ему
и поверили! Во-первых, это был немец, отец его в Канаду только после войны
эмигрировал, а во-вторых, никакую могилу не искал, а разыскивал то, что его
папочка во время отступления здесь припрятал. Вернее, припрятали гестаповцы,
их потом тоже бомбой накрыло, а клад остался. Вот они с этим ложным канадцем
и разыскали клад, тот взял половину, а вторую половину они с Гоболой пополам
поделили.

С канадцем они даже вроде как подружились, ничего был парень, будто и не
фашист, может, Канада перевоспитала, он там с четырнадцати лет жил. И
награбленное имущество, свою долю, передал в Красный Крест. Он и предупредил
компаньонов, что действует целая шайка грабителей, разыскивает зарытые
сокровища, на широкую ногу дело поставили, ни перед чем не останавливаются.

Это настоящие бандиты, для них прикончить человека - раз плюнуть, лишь бы
дорваться до сокровищ. В шайке и немцы, и наши...

Потом на какое-то время пути Гоболы и Мен-тальского разошлись.
Ментальского давно тянуло в лес, он закончил курсы и был направлен на работу
лесничим. С Гоболой встретились только через несколько лет. Тот стал еще
пугливее, сказал, что за это время расстались с жизнью многие из причастных
к их тайне. А по имеющимся у него сведениями, шайка собрала много данных,
нанесла на карту объекты, с этих карт сделала фотографии и так хитро
разделила на две части, что одна без другой они не имеют смысла. И вдруг обе
части пропали, так что они по новой принялись искать старые карты.

А у Гоболы все еще сохранялись штабные немецкие карты, которые он некогда
прятал в дупле дерева, и потому Гобола боялся, что до него доберутся. А еще
дошли до него слухи, что вроде одну из фотографий раздобыла какая-то баба...

Рассказывая, Зефусь смотрел на лесной пейзаж за окном, поэтому не заметил
впечатления, произведенного на нас его последними словами. А он постарался
вспомнить, что слышал о той бабе. Вроде живет за границей, не в Польше, но
сама полька. И когда-то по работе была связана с картами, возможно,
втихомолку сделала себе второй экземпляр...

Мачек сидел бесстрастный, как памятник самому себе, я же вскочила с
места, не в силах сдержать волнение. Господи Боже мой, Алиция! Они узнали
про Алицию! Ей грозила опасность! Что делать? Как доказать, что у нее ничего
нет? Не дашь же. объявления по радио...

Мачек с Метальским выжидающе глядели на меня.

- У той бабы ничего нет! - мрачно заявила я.

- Но они могут и не знать об этом, - резонно заметил Мачек, а Ментальский
посоветовал что-нибудь предпринять. Мудрый совет, я и без него понимала -
надо что-то предпринять. Не наймешь же телохранителя. Впрочем, о бабе
наверняка узнали не вчера, и, если ей до сих пор ничего не сделали, может,
обойдется?

- А как выглядели две части карты? - спросила я лесничего.

- Я понял, что одна снята на маленькую фотографию, - ответил он. -
Негатив уничтожен. А вот как выглядит вторая, не знаю. Наверняка знает
канадец, он здесь бывал неоднократно, и Бенек говорил, что канадец -
порядочный человек. Сокровища разыскал, а себе не взял, говорил, что они
должны остаться в Польше, отдал на Красный Крест. Впрочем, наверное, не
бедный человек, вроде его отец содержит за океаном большой меховой магазин.
Или скорняжную мастерскую. Что-то в этом духе.

- Можете поподробнее рассказать о членах той шайки, в которой и наши, и
немцы? - спросил Мачек.

- А я и сам не знаю, - честно признался лесничий. - Бенек неохотно
говорил о них, и мне не хотелось выспрашивать. Знаю только, Что у ихнего
шефа чего-то не хватает-не то ноги, не то глаза...

- Может, руки? - спросила я.

- Может, и руки. А фамилии я не знаю. У Бе-нека наверняка в его бумагах
записано.

- В тех, что украли? Ментальский покачал головой.

- Ничего у него не украли. Бенек уже года два как не держал их в доме,
боялся. Опять спрятал в дупле. Сам спрятал, я не знаю где. Только просил
меня ни одного Дерева с дуплом не срубать, пока не проверю, нет ли чего в
дупле. Где-то тут недалеко. Когда ходил прятать - за полчаса обернулся.

Я стала уговаривать лесничего осмотреть все дупла в округе, сейчас,
немедленно! Мысль об Алиции не давала мне покоя.

И в этот момент заявилась милиция. Первый раз в жизни у меня появилось
желание сбежать от народной власти. Может, я и осуществила бы свое желание,
если бы милицейская машина не остановилась впритык к моей, а водитель
остался сидеть на месте, когда остальные направились к дому лесничего.

- О бумагах Гоболы ни слова, - прошептала я.

- А что станем говорить? - шепотом поинтересовался Мачек. - Опять
памятник на могиле тетки?

- Не тетка, дядя. Щигельский фамилия. Участвовал в восстании, партизанил,
немцы схватили, и когда везли в лагерь, удалось выбросить из вагона записку.
Все это в действительности было. А дальше так: Гобола что-то о нем слышал.
Ты ничего не знаешь, просто сопровождаешь меня...

Тут в комнату вошли сотрудники милиции, поручик и сержант. Особого
восторга при виде нас они не проявили. Поручик с Ментальским удалились в
другую комнату, мы остались с сержантом.

- Не везет вам с этим покойником, - посочувствовал он нам. - Вот опять
пришлось встретиться.

- Что ж тут удивительного, если мы приехали специально для того, чтобы
поговорить с Гоболой. Лесничий с ним дружил, мы хотели его порасспросить.

- А о чем расспросить?

И тут я первый раз рассказала историю дядюшки. Мачек и сержант слушали
внимательно.

- И что? - спросил сержант. - Погиб?

- Мы надеемся отыскать его. Тот человек, что нашел записку, принес по
адресу, написанному на обратной стороне. Рукой дяди нацарапано: "Везут нас в
неизвестном направлении", и на обратной стороне адрес моих родителей. Их не
было дома, когда принесли записку, а соседи ни о чем не догадались
расспросить.

- А Гобола при чем тут?

Я пока и сама не знала, пришлось срочно придумывать. Дошли, дескать, до
нас слухи о каком-то пленном немце, который что-то знал.

- И пани только сейчас стала разыскивать этого человека?

- Да нет, разыскиваем давно, да нашли только сейчас и, видите, немного
опоздали.

- А лесничий при чем тут? Он человек нелюдимый, странно, что вообще
захотел с вами разговаривать.

Теперь к разговору подключился Мачек:

- Лесничий дружил с Гоболой. А с нами разговорился по той простой
причине, что мы оказались старыми знакомыми. Мой брат и пан Ментальский бок
о бок воевали во время восстания.

С большим интересом выслушал любознательный сержант историю из прошлого
своей родины. Мачек еще не кончил, когда вернулись поручик с лесничим.
Вежливо, но решительно поручик попросил нас с Мачеком отправиться с ними в
комендатуру милиции, где от нас требуется дополнение к нашим прежним
показаниям. И пан Ментальский тоже должен с ними ехать.

- Сержант поедет с пани! - громко распорядился поручик, и сержант,
который уже успел забраться в милицейскую машину, вынужден был выйти и сесть
в мою. Однако поручик передумал.

- Нет, пани поедет с нами, а сержант поведет вашу, машину... Или лучше
так: вы все поедете с нами, a JB вашей машине... Или нет, поезжайте на своей
машине, а пан Ментальский с нами.

Не знаю уж, почему так трудно было решить, кто р какой машине поедет, но
все послушно садились и пересаживались в соответствии с очередной идеей
начальства. Я ломала голову: что такого мог Ментальский сказать поручику,
что тот совсем перестал соображать?

Кончилось тем, что Ментальского милиция забрала в свою машину, а мы с
Мачеком на моей потащились за ними. По дороге решали, стоит ли рассказать о
причинах нашего истинного интереса к Гоболе. Или опять повторим историю про
тетку? Или, лучше, про дядюшку?

- А Дойду они напрасно так легко отпустили, - заметил Мачек. - Может,
стоит им намекнуть, чтобы малость поприжали парня?

- Я тоже считаю, ведь Дойда чист, как слеза младенца, и мог бы им сказать
о том типе. Я лично понятия не имею, кто он такой, но ведь, согласись, очень
подозрительный и вполне тянет на убийцу Гоболы. Напрасно этот дурачок
боится...

Мы въехали во двор комендатуры. Нас почтительно препроводили в приемную,
угостили кофе и только потом разделили. Поручик появился лишь через полчаса.

- Ну и почему вы нам раньше не сказали, что знакомы с покойником? - с
упреком обратился он ко мне.

- С каким покойником? - удивилась я.