заниматься таким скользким типом, не уверена, что даже узнаю его, ведь
столько лет прошло, но отношение свое к нему отлично помню. Очень он мне не
нравился, ни внешне, ни внутренне. И когда клеился ко мне в той совместной
служебной командировке, делал это так отвратительно, так нагло и
прямолинейно, что вызывал просто омерзение. Меня еще раньше предупредили -
ты с ним осторожней, опасный тип. Ну я и старалась всеми силами его
избегать. Выходит, он подложил Гжегожу свинью... А как же тогда Спшенгель?
Гжегож мне ничего не говорил о Новаковском, может, просто не знал?
много лет...
викарий пришел в сознание, но пока нельзя его утомлять, - сообщил он, и
благая весть моментально прочистила мозги от остатков сна, вселила бодрость
и надежду. А ксендз добавил:
побеседовать с вами. Как пани себя чувствует?
когда скажете. Во сколько?
нетерпение. Вчерашний день, проведенный в вынужденной неподвижности, я
считала пропащим, хотя по телефону кое-что узнала о Ренусе. После беседы со
старым другом я сделала еще два звонка, оба неудачных. Разбудила каких-то
незнакомых людей, и те дали мне понять, что некультурно звонить в столь
позднее время. Только тогда до меня дошло, что и в самом деле наступила
ночь, и я закончила телефонную акцию. И в самом деле, даже если очень
хороших друзей забрасывать дурацкими вопросами в столь неурочное время, они
могут со мной раздружиться. На свидание с ксендзом я помчалась,
преисполнившись новыми надеждами.
его не забрал, письмо у меня. Ваша фамилия Хмелевская?
наверное, было написано и имя.
содержимое на скамью. Слава Богу, конверт оказался на месте, хотя и страшно
измятый, будто собака жевала.
разумных поводов для радости не было. - Только первая буква. Вот, смотрите,
"Хмелевской И."
сочувственно вздохнул.
обратной стороне.
конверт, и перевернул листок.
поклясться, что там полностью написано мое имя! Ни минуты не сомневалась -
письмо адресовано мне, так его и восприняла.
действительности же нет уверенности, речь может идти не о вас, а о другой
особе. Об Иоланте Хмелевской.
лишиться. Выходит, все наши глубокомысленные ассоциации с Ренусем и Мизюней
коту под хвост? Идиотизм, игра воображения или, выражаясь деликатней,
творческая фантазия? И не мне, а какой-то Иоланте должны были подбросить
голову? И это не я, а какая-то Иоланта должна была теперь хромать? Тогда
какого черта все это приключилось со мной?
вздохнув, он пояснил:
узнал от ксендза викария, пока только это. Возможно, ее письмо было
адресовано не вам, а подруге. Хотя, с другой стороны, содержание письма
немного не подходит к Иоланте...
разыскать, может, что-нибудь и удастся выяснить? Возможно, она сумеет
объяснить все непонятные вещи, надо же, сколько я намучилась, и вдруг
всплывает некая Иоланта!
и невозмутимость. Пытался и меня успокоить.
знаем. А ей ли адресовано письмо или вам - это пани сама должна решить.
возможности логически мыслить. Спокойствие ксендза оказало благотворное
воздействие. Помолчав и немного успокоившись, я призналась:
Хмелевской, я было подумала... но сомневаюсь. Кое-что в письме вроде бы
прямо относится ко мне, кое-что, возможно, я сама насочиняла. О наличии у
Елены близкой приятельницы я знала, мне известно: Елена делилась с ней
своими тайнами, так что, может, она и многое знает. Из письма следует, что
Елена собиралась сообщить мне нечто важное, не исключено, это важное
известно ее близкой подруге. Только вот как ее разыскать? А ксендз
викарий...
немощь, поведал мне о наличии у его покойной прихожанки близкой подруги.
Наверняка тайны исповеди он не нарушил, нет, нет, такого он никогда не
сделает, возможно, другой источник. Знал же он о подруге немного: что у
покойной Елены Выстраш была близкая подруга, звали ее Иоланта Хмелевская и
жила она где-то неподалеку от особняка, где Елена работала в прислугах.
Больше же ничего о ней не знает. Проше пани, а если дать объявление в
газетах? Или попробовать разыскать ее через полицию?.
энтузиазма заметила я, - но видите ли, отец мой, я полицию обманула. Ничего
не сказала ей о письме Елены.
нагромождения невероятных происшествий со мной я сделала вывод, что все это
имеет непосредственное отношение к моей личной жизни. Вокруг меня плетется
какая-то паутина, я имею в виду упомянутую в письме бабу, которая меня
ненавидит. Афера могла уходить корнями в мое прошлое, не хотелось, чтобы
полиция в нем копалась, полиция не все может понять, особенно причины
ненависти той самой бабы. Так получилось, не я ей, а она мне подложила
свинью и она же меня возненавидела. Короче, сначала мне самой хотелось бы во
всем разобраться, а потом уже обращаться в полицию. Вы с ними общались?
письма.
умолчала о нем, надеюсь, не сошлют меня в Сибирь. И расскажу им об Иоланте.
викарий, и я весьма встревожены этими преступлениями, но о некоторых вещах
.долг не позволяет нам говорить, некоторые вещи надо предоставить воле
Божией. Сейчас викарий еще очень слаб, но, окрепнув, еще раз все обдумает и
решит, что ему позволено вынести на суд людской. Мы тоже стараемся по мере
наших слабых сил помочь органам правопорядка и справедливости. Ведь Елена
Выстраш, упокой Господи ее душу, узнала об убийстве человека и опасалась за
свою жизнь. Увы, опасения ее не были напрасны. По ее словам, человека убили
из корыстных побуждений, и убийца пользуется плодами преступления. Нельзя
такие деяния оставлять ненаказуемыми.
кое-что он узнал не в исповедальне, а путем собственных умозаключений, вот
это он вправе обнародовать.
обнародовать. Думаю, однако, вскоре он захочет с пани поговорить, как только
состояние здоровья позволит.
разумнее сначала поговорить с викарием, а уже потом - с полицейскими, но
боюсь, не вправе откладывать, им тоже надо скорее сообщить последние
новости. Ох, и не знаю, как объясню свое умолчание...
еще не знала фамилии Ренуся. Села у телефона и задумалась - кому раньше
позвонить, в полицию или еще каким-нибудь общим знакомым, спросить о Ренусе.
Письмо Елены тяжким камнем лежало на совести, но оба священнослужителя так
основательно взбудоражили меня своими сенсационными сообщениями об убийстве
из корыстных побуждений, что сначала требовалось немного упорядочить
взвихренные чувства. Итак, сидела я у телефона и никому не звонила.