Чтение 27–й страницы книги ~Обед у людоеда~

квартиры. Приятель погремел замком, толкнул дверь...

- Спокойной ночи, - пожелала я.

- И тебе того же, - откликнулся Володя, потягиваясь. - Только знаешь,
чтобы спать спокойно, мне нужна одна маленькая вещица.

- Какая?

- Ты сейчас же дашь честное благородное слово, что перестанешь заниматься
поиском убийцы Малышевой.

От неожиданности я моментально выпалила:

- Честное благородное.

- Вот и славно, - заявил приятель и исчез в квартире.

Я захлопнула дверь и страшно злая побежала в спальню. Нет, все-таки мент
- всегда мент. Только подумайте, весь вечер молчал, изображал, что ничего не
случилось, а под конец выпустил ядовитое жало. Ну а я, хороша дура, думала,
он забыл про бумаги. Нет, Володя никогда ничего не упускает. Ну какого черта
я дала ему честное да еще благородное слово? Хотя, если подумать, ничего
страшного не случилось, в конце концов, я хозяйка своему слову - хочу даю,
хочу забираю назад.

- Ира, поди сюда.

Она вошла в спальню. Я хотела задать ей вопрос о ключах от Аниной
квартиры, но язык прилип к гортани. На Ириной голове творилось нечто
невероятное. Одна сторона была лягушачье-изумрудная, другая кроваво-красная,
а посередине шла широкая белая полоса.

- Что это?!!

- Нравится? - спросила подбежавшая Лиза.

Я глянула на нее и почувствовала, что лишаюсь чувств. Волосы Лизаветы
представляли собой мелко-мелко вьющиеся кудряшки ядовито-розового цвета. Но
это было еще не все. Из губы торчало колечко, а на нежной детской шее, чуть
повыше трогательной ямочки у ключиц, красовалась татуировка - "восточный"
орнамент из квадратиков и треугольников.

- Разве на этом месте можно делать тату? - в ужасе спросила я. - Иголками
по шее! Кошмар.

Девочки радостно засмеялись, потом Лиза сообщила:

- Это переводная картинка.

- Не понимаю...

- Темная ты, Лампа, - припечатала меня Ирина, - о такой феньке - и не
слышать. Сейчас покажем.

Она с грохотом побежала в ванную.

- А кольцо в губе! - продолжала возмущаться я. - Небось больно было
втыкать! Лизавета вновь засмеялась:

- Ох, Лампуша, это клипса.

Легким движением она отстегнула серебряное колечко и продемонстрировала
абсолютно целые губы.

- Здорово, - восхитилась я, - раньше такие в уши крепили.

- Теперь и для носа, и для языка, и для пупка есть, - верещала Лиза.

- Для языка с пупком зачем? Никто же не увидит!

Лиза с жалостью глянула на меня.

- Ты и правда темная, Лампуша, кто надо - увидит, и это вовсе даже не
больно, попробуй.

Я взяла протянутое колечко и защелкнула на нижней губе - действительно,
никаких неприятных ощущений.

- Гляди! - закричала вернувшаяся Ира. - Вот бумажка, на ней картинка. К
примеру, тебе какая больше нравится?

- Никакая.

- Ну, Лампа, пожалуйста!

- Ладно, эта, - я ткнула пальцем в устрашающего вида изображение.

Обнаженный мужчина, вернее, черт, потому что У него на голове красовались
рога, а из филейной части торчал весьма длинный, тонкий хвост, с тощей
кисточкой на конце. Черт был изображен со всеми анатомическими
подробностями, присущими мужскому полу. На мой взгляд, выглядел он
омерзительно, но остальные татуировки были еще гаже.

- Отлично! - возликовала Ириша. - Теперь смотри, вот как это делается!

Не успела я опомниться, как девочка плюнула на картинку и шлепнула ее на
мою шею.

- Эй, эй-эй! - заорала я. - Поосторожней!

- Будь спок, - утешила меня Ириша и велела:

- Теперь иди в ванную.

Я покорно отправилась в указанном направлении. Бесстрастное зеркало
отразило странную женщину, явно страдающую умственным расстройством - в губе
колечко, а на шее, как раз на самом видном месте, там, где у мужчин кадык,
красуется черт с гипертрофированным детородным органом.

- Катастрофа, - пролепетала я.

- Не бойся, - веселилась Лизавета, - вымоешь шею с мылом, и все.

Я слегка успокоилась и потянулась к мочалке, но тут раздался звонок в
дверь. Недоумевая, кто бы мог заявиться в такой час, я глянула в "глазок" и
увидела седовласого импозантного мужчину в дорогом велюровом халате и
домашних тапочках. Его лицо показалось мне знакомым, я не раз встречала
этого типа в лифте, во дворе и у почтовых ящиков.

- Разрешите представиться, - пробасил нежданный гость, - я ваш сосед из
квартиры снизу.

- Очень приятно, - произнесла я.

- Извините за беспокойство в столь поздний час...

- Ничего, ничего.

- Очень неудобно поднимать вас с постели.

- Я не сплю.

- Право, я никогда бы не решился зайти...

О господи, ну и зануда, когда же он наконец скажет, зачем явился! Но
сосед продолжал расшаркиваться и раскланиваться.

- Просто невероятно, как я осмелился, почти ночью...

- Вам сахару, соли или хлеба?

- Зачем?

- Ну, я подумала, у вас кончились продукты, и вы заглянули попросить
что-нибудь!

- О нет, конечно! Еще раз извините, но на голову капает.

Я тяжело вздохнула, только сумасшедших нам тут не хватает. Стараясь
говорить ласково, как доктор беседует с психопатом, и помня, что с
умалишенным ни в коем случае нельзя спорить, я пролепетала:

- Простите, но у вас волосы сухие, и потом, мы находимся в помещении -
снег идет на улице. Мужчина поднял руки:

- О, извините, я неверно выразился, капает у меня на кухне с потолка,
может, вы случайно забыли закрутить кран?

Я развернулась и полетела в кухню. Картина впечатляла: из мойки хлещет,
на полу почти десятисантиметровый слой воды. В импровизированном бассейне
плавают забытые Кирюшкой тапки, собачьи миски и программа телевидения.
Хорошо еще, что от коридора кухню отделяет довольно большой порог и вода
пока не вырвалась в другие помещения.

- Ира, Кирюша, Лиза! - завопила я, как ненормальная, кидаясь в туалет за
ведром и половой тряпкой. - Сюда, скорей!

- Я помогу, - суетился профессор, - я умею!

- Лучше сразу бы сказали, что случилось, а не мямлили на пороге!

- Прикол! - заорал Кирюшка. - Наводнение!

- Хватай черпак и набирай ведро, - велела я.

- Но у меня на ноге антрекот, - возразил ленивый мальчишка.

- Лангет! - рявкнула я. - Лангет, а не антрекот, надевай резиновые сапоги
- и вперед.

- Где они?

- В шкафу.

Кирюша кинулся в прихожую, запнулся о нервно скулящую Рейчел и с
ужасающим звуком рухнул на пол. Мы с профессором побросали черпаки и
кинулись к нему. . - Я, кажется, сломал левую ногу, - верещал мальчик, - ау,
ау...

Поднялся невыносимый гвалт. Кошки, отрезанные водой на кухне, сидели на
обеденном столе и выли нечеловеческими, вернее, некошачъими голосами. Рамик
метался от двери к Кирюшке и назад, Муля и Ада вертелись под ногами, словно
трехлитровые банки, покрытые шерстью. Жаба Гертруда, всегда апатично
проводящая дни в аквариуме, при виде огромного количества воды совсем
сдурела и начала квакать. Я никогда не думала, что скромная лягушка,
размером чуть больше детского кулака, способна на подобные звуки! В какой-то
момент Гертруда подпрыгнула, снесла у своего "дома" крышку и, плюхнувшись в
воду, принялась, быстро-быстро перебирая лапами, плавать между ножками
стола. Иногда жаба оглушительно чихала, очевидно, ей не нравился вкус
"Фери", открытая бутылочка которого опрокинулась на пол. Увидав заплыв
Гертруды, кошки на секунду заткнулись, но через пару секунд стали издавать
уже не звуки, а хрипы.

- Сумасшедший дом! - взвизгнула Ира. - Да закройте вы кран наконец. Ты,
Лампа, тоже хороша! Ну какого черта хвататься за черпак, если краны не
закрыты.

Конечно, она была права. Я пробралась в кухню, завернула оба крана,
выудила из воды ошалевшую от счастья жабу и выкинула беснующихся кисок в
коридор. На пороге возникла Ирина с горой грязного постельного белья. В
связи со всеми происшедшими событиями мне было недосуг стирать, и бачок
переполнился окончательно. Увидав ее толстенькую фигурку, почти скрытую
пододеяльниками и простынями, я не выдержала:

- Меня ругаешь, а у самой крыша поехала! Ты что, замочить бельишко
хочешь, чтобы вода зря не пропала?

Не говоря ни слова, Ира начала бросать на пол белье. Жидкость моментально
впитывалась.

- Чего с черпаком бегать, - пояснила Ириша, - небось вниз уже на два
этажа стекло. Сейчас простыни воду заберут, мы их на балкон вынесем, выжмем
и развесим - все равно стирать. Лизка, иди сюда!

Девочки принялись таскать белье на лоджию, я только хлопала глазами, они