Чтение 27–й страницы книги ~Спят усталые игрушки~

удивительно красивая, завораживающе прекрасная девушка вещала ангельским
голосом:

"Матч завершился с разгромным счетом восемь - ноль. На месте
баскетболистов из Камска я бы бросила заниматься этим видом спорта и ушла в
гольф. Вот там и будет востребована их малая подвижность..."

- Сама придумала текстуху? - поинтересовался Кеша.

- Нет, - мотнула головой Ольга, - читаю, что дают!

- Вы хотите сказать, что там Зайка? - обалдело показала я пальцем в
голубой прямоугольник.

- Представь себе, - подтвердила Ольга.

- Мать, ты чего? - изумился Кеша. - Не узнала?

Я молча глядела на улыбающуюся комментаторшу. Эта невообразимо прекрасная
дама с огромными глазищами, точеным носом и идеальным ртом моя невестка?! А
волосы! Просто копна русых роскошных кудрей. Я покосилась на тощенький
белобрысый хвостик, стянутый у Ольги на затылке черненькой махрушкой, и
поинтересовалась:

- Парик надела?

- Вовсе нет, - отозвалась Ольга, - начесали, лаком побрызгали, правда
классно?

Не в силах вымолвить и слово, я молча кивнула. Очевидно, такие же чувства
бушевали и у Ирки в душе, потому что домработница заявила:

- Ну надо же так перемениться, красавица неземная, глаз не оторвать.
Глядите, Аркадий Константинович, уведут жену из-под носа.

Кешка почесал затылок.

- Передача сменила время? - опять спрашиваю я невпопад. - Уже половина
десятого.

- Мать, включи мозги, - посуровел Аркадий, - на видик записали!

Ага, ясно теперь, почему все собрались в гостиной.

- Ну и что у нас тут происходит? - раздался веселый голос Ал иски.

Тряся браслетами, бусами и цепочками, балерина ураганом влетела в
комнату.

- Почему прислуга у телевизора с хозяевами расселась?

Гадкий Фредди, обнимавший Алиску за слегка начавшую увядать шею, гневно
взвизгнул. Ирку с Катериной словно ветром сдуло. Фредди подошел к мирно
спящему Банди и начал покачиваться возле него на кривоватых волосатых ногах.

- Хорошая обезьянка, - засюсюкала Алиска, - поиграй с собачкой. Так что
вы делаете?

Услыхав про кассету, она моментально потребовала повторить показ, и мы
снова начали любоваться на волшебно прекрасную Ольгу.

- Делаю тебе замечание, - отреагировала Алиса, - горбишься, плечи вперед
уходят. Сидишь некрасиво, надо так.

И она ловко повела костлявыми ключицами. Зайка попыталась повторить
маневр и через секунду сказала:

- Поясница болит.

- Потому что привыкла крючиться, - резюмировала Алиса, - отвратительная
привычка. Спина для женщины главное, даже не ноги, не жопа, не грудь, а
спина.

Полноватая Маня попробовала сесть прямо и заявила:

- Голова кружится.

- Зато легкие распрямляются, - пояснила Алиска, - а то они у тебя все
время скукоженные, не привыкли по-нормальному работать. Знаешь, как
приучиться держать осанку?

- Как? - оживилась Маня.

- А вот так, - сообщила балерина и со всего размаху треснула Кешку по
хребту.

- Ой, - взвизгнул сын, - больно же!

- Правильно! - удовлетворенно воскликнула "учительница". - Здорово
помогает. В балетных училищах железной линейкой по спине лупят, так и ходишь
затем оставшуюся жизнь, словно палку чувствуешь.

Кешка, морщясь, потирал лопатки. Фредди довольно заухал. Поведение
хозяйки пришлось ему явно по вкусу. Моментально мерзкая обезьяна ухватила
бамбуковую палку, которой Ира раздвигает шторы, подскочила к Зайке и,
радостно взвизгнув, опустила дубинку на ничего не подозревающую невестку.

- В чем дело?! - завопила интеллигентная Ольга. - Алиса, уйми свою
паскудную обезьяну.

Я только вздохнула. Присутствие экс-мадам Полянской отрицательно влияет
на домашних. Никогда раньше не слышала от Зайки подобных выражансов. Но
Алиску не так легко сбить с толку.

- Подумаешь, - фыркнула она, отбирая у Фредди деревяшку, - какие мы
нежные, цирлих-манирлих, жопа на тоненьких ножках! Так тебе и надо, а то
глядишь с экрана, как цыпленок ощипанный - шеи нет, плечи у подбородка.
Скажи лучше нам с Фреддинькой спасибо, телезвезда!

Мартышка сосредоточенно ковыряла в носу. Брезгливый Кеша и нервная Зайка
моментально вылетели за дверь. Даже безгранично любящая животных и
собирающаяся стать ветеринаром Маша слегка изменилась в лице, мне же к горлу
подкатила тошнота. Но Алиске было все по фигу.

- Дадут в этом доме, наконец, ужин? Или голодными спать пойдем? - заорала
она. - Ирка, Катька, забыли, что ли, тумбы толстожопые?

- Не ругайся, - безнадежно попросила я, глядя, как радостно хихикает
Маня.

- А кто ругается? - удивилась Алиска. - Я так разговариваю, уж извини,
по-другому не умею. Мы, балетные, - люди простые, хорошим манерам не
научены, пишем с ошибками, считаем с трудом...

- Хватит ерничать...

- Вот-вот, - радостно ухватилась за мои слова Алиса, - издевайся надо
мной, бездомной, безответной.

Я поглядела на ее яркие, прямо-таки елочные украшения и вспомнила один
эпизод из прошлого. Много лет назад на кафедру, где я работала, повадился
ходить пожилой мужчина. Лет ему было около семидесяти, и он намеревался
защитить кандидатскую диссертацию на тему "Образ промышленного города в
поэзии Лессинга". Наша заведующая, роскошная внешне и очень умная дама,
слегка оторопела, услыхав название задуманной работы.

- Извините, милейший, - осторожно сказала она, - Лессинг родился в 1729
году, тогда в Германии еще не существовало крупных промышленных предприятий,
и в его произведениях в основном речь идет о любви, долге, верности...

- Но ведь никто за такую тему еще не брался, - настаивал соискатель.

Надежда Михайловна терпеливо повторила:

- Потому, что написать об этом невозможно, представьте себе исследование
на тему "Жизнь пингвинов в Москве"?

- Тема-то оригинальная, - не успокаивался старик.

Так они проговорили около двух часов, в конце концов ненормальный
посетитель, понизив голос, заявил:

- Вы обязаны мне помочь.

- Почему? - изумилась Надежда Михайловна.

- Я сирота, - сообщил мужик, - у меня и мама, и папа, и бабушка умерли.

- У меня тоже, - только и смогла ответить руководительница кафедры.

Утром за завтраком я соображала, куда лучше поехать в первую очередь,
когда в комнату, добродушно улыбаясь, вошел Филя.

- Чем угощают? - жизнерадостно поинтересовался колдун, оглядывая стол. -
Оладушки? Прекрасно, день следует начинать с обильной пищи.

Я смотрела, как он заливает поджаристые куски теста жирной сметаной,
пробует и добавляет столовой ложкой варенье. Похоже, у мужика никаких
проблем с печенью, и содержание холестерина в крови его, судя по всему, не
волнует.

Шаман поднял на меня глаза и сказал:

- Печень и в самом деле как у младенца. Хотите, научу, как очистить ее от
шлаков?

Я растерялась. Неужели мои мысли написаны у меня на лбу? Наслаждаясь
смущением хозяйки, Филя сообщил:

- Приготовил для всех ямбу.

- Что? - переспросил Кеша. - Ямку?

- Ямбу, - повторил терпеливо маг, - особое кушанье. Есть его надо
наслаждаясь, представляя себе мысленно самое заветное желание.

- Оно исполнится? - заинтересовалась Маня.

- Обязательно, - пообещал Алискин любовник.

- Мне бы ветрянкой заболеть, - размечталась бесхитростная девчонка.

- Зачем? - опешила я.

- Все четвертные контрольные пропущу, - радостно объяснила Маша, - сейчас
это мое самое главное желание.

- Не болтай глупости, - одернул ее брат, - кстати, почему ты не в школе?

- Так суббота же, - завопила Маня, - вы все рады ребенка цепями к парте
приковать.

- Будете есть ямбу? - спросил Филя.

- Конечно! - заорала Маня. - Несите скорей.

Я с подозрением уставилась на бурду желтого цвета, отвратительно воняющую
гнилью. Видела вчера это варево на кухне. Манюня недоверчиво нюхнула
содержимое протянутой ложки, потом быстро проглотила. Зайка уставилась на
нее во все глаза. Машка сразу запила чудодейственную ямбу минеральной водой
и оповестила:

- Съедобное, но ужасно вонючее. Надеюсь, поможет.

- Давайте и мне, - вздохнула решительно Зайка.

Мы с Аркашкой отказались.

- Потом пожалеете, - пообещал Филя.

Я с тоской ковыряла омлет. Это просто возмутительно. Пустила на несколько
деньков бездомную Алиску, а получила в придачу колдуна и обезьяну. Надеюсь,
хоть данное снадобье сварено не из средства для натирки полов или мебельной
мастики. Надо поинтересоваться у Ирки, не пропала ли из кладовки еще
какая-нибудь бытовая химия.

Вдова Георгия Рощина - Лиля - показалась сначала старухой. Когда женщина
возникла на пороге, я чуть не спросила: "Вы мать Георгия?", но вовремя