Чтение 27–й страницы книги ~Основная операция~

листы. Парень отдал ее в реставрацию, переплел, причем в те времена это
дело не поощрялось, запросто могли вышибить из института. Он очень доро-
жил ею. И никогда бы не оставил. А она лежит на столе.

Верлинов рассеянно молчал, продолжая вглядываться в фотографию.

- Никогда нельзя давать агентам псевдонимы, основываясь на каких-то
реальных признаках. Видно, "Восьмой" не очень искушен в нашем ремесле.

Межуев понял, что шеф мысленно нащупывает подходы к главной фигуре.
Он всегда опережал события.

- Да, с Ежиком та же картина. Мы подняли личные дела сотрудников, ко-
торые общались с Бобренковым. На "ежиков" отдаленно похожи трое. Один
уже месяц лежит со сломанной ногой, второй две недели как в отпуске. А
третий - завлабораторией Сливин - довольно долго говорил с Бобренковым
после работы, охрана видела, как они ходили вдоль забора. И в тот же
день Бобренков исчез.

- Что ж, отрабатывайте этого Сливина, - распорядился генерал.

С того дня сводки наружного наблюдения и контроля телефона каждое ут-
ро ложились на стол Верлинова. Он читал их с красным фломастером в руке,
но подчеркивать было нечего: ни одного двусмысленного слова, ни одного
подозрительного поступка. Так было до последнего воскресенья.

В понедельник Верлинов, как обычно, знакомился со сводками. На этот
раз их пресное однообразие было нарушено. В субботу какой-то мужчина
назначил свидание Маше Сливиной. В воскресенье Маша на это свидание
пришла, причем муж следил за ней и зафиксировал факт тайной встречи.
Чуть позже в квартире Сливина раздался явно конспиративный телефонный
звонок, и он, не очень умело проверяясь, приехал к "Националю", где
встретился с молодым человеком, посадившим его в "Хонду", принадлежащую
аспиранту института Дружбы народов Али Хамиду, гражданину Ирака. "Хонда"
очень профессионально оторвалась от наблюдения. Домой Сливин вернулся
через три часа, имея в руках сумочку"визитку", которой ранее у него не
было.

Теперь документ был испещрен красными пометками, а в углу появилась
резолюция: "Т. Межуеву. Продолжить активное наблюдение за Сливиным. От-
работать Али Хамида и его спутника".

Едва Верлинов расписался под резолюцией, как раздался звонок "вертуш-
ки". Коржов срочно вызывал к себе.

* * *

Наталья Плотникова всегда очень тщательно готовилась к свиданиям. В
этот раз она особенно старалась. Накрыв и красиво сервировав стол, она
поставила на красные салфетки две свечи в бронзовых подсвечниках, засте-
лила постель новым хрустящим, пахнущим свежестью бельем, приняла ванну,
заправленную иранскими ароматическими солями. Когда она вытирала распа-
ренное тело широким махровым полотенцем, от кожи шел пряный возбуждающий
запах. Потом Наталья спрыснула дезодорантом подмышки и промежность, на-
дела прозрачные кружевные трусики, чулки с резинками, примерила сильно
открытый прозрачный бюстгальтер, но посчитала его лишним и забросила об-
ратно в шкаф. Короткая узкая юбка, облегающая блузка и туфли на высочен-
ной "шпильке" довершили наряд. Посмотревшись в зеркало, она осталась до-
вольна собой. Теперь немного подкраситься - и будет полный порядок.

В это же время и Волк готовился к встрече. Он положил в карман два
отрезка нейлонового шнура, откинув барабан, проверил боезапас "гауруса",
сунул револьвер за пояс, но получилось ненадежно, и он переложил оружие
за пазуху.

В дверь постучали. Обостренное чувство опасности заставило Волка при-
жаться к стене.

- Что надо? - устрашающим голосом спросил он.

- Открывай, свои, - по-чеченски ответил человек, стоящий в коридоре.

Волк щелкнул замком, и в номер вошел Дунда. Судя по мокрым волосам и
выбритой физиономии, он пытался привести себя в порядок, но сквозь аро-
мат дорогого одеколона все равно пробивался тяжелый дух подземелья.

- Поговорить надо! - Дунда был нетрезв и настроен довольно агрессив-
но. Волк знал, что рано или поздно этот момент настанет: земляки не
склонны прощать обиды. Но место было неподходящим, да и время выбрано
неудачно.

- Потом поговорим, мне надо уходить, - миролюбиво сказал Волк. - Вы
что, уже закончили там, внизу?

- Закончили, сегодня уезжаем! - отрезал Дунда. - Сейчас говорить бу-
дем. Ты меня при всех оскорблял, а мне домой возвращаться!

Действительно, по обычаям гор он не мог вернуться с висящей на ворот-
нике обидой. Сразу пойдут разговоры, что Дунда не мужчина. Когда офис
Лекаря штурмовали, автомат бросил и на бабу залез. А потом с мертвой
свое дело сделал. Позор на весь род. И хотя никто его так поступать не
заставлял, ему надо найти виновного.

- Ты зачем бабу застрелил, когда я свое дело делал? И еще сыном шака-
ла назвал, сказал, что из-за меня Бислана убили! За слова отвечать надо!

Он хотел сделать виновным Волка. Тот ощерился, но сдержал прилив зло-
бы. Между кавказцами ссоры кончаются большой кровью. Поэтому до крайнос-
тей стараются не доходить.

- Кому Магомет поручил командовать? Вот я и командовал. Все под пули
лезли, а ты на бабу. Я ее и пристрелил, чтоб ты отстал.

- Какой умный! А ты бы отстал, если уже начал дело делать? - Дунда
подошел вплотную. - Из-за тебя все! Поставили командовать - вот и коман-
дуй, а ко мне не лезь! Тогда бы я не с мертвой, а с живой - и никакого
позора!

Дунда не собирался ничего понимать и пер нахрапом. Скорей всего он и
не слушал приводимых доводов - никакие аргументы его не интересовали, на
логику он плевал. Он хотел, чтобы вышло "по его", и готов был разорвать
на куски и съесть без соли всякого стоящего на пути. В данном случае
Волка. Но тут могла выйти осечка - Волк сам был точно таким, как Дунда.
На него не действовало скрежетание зубов, горящий взгляд, угрожающе-тя-
желое дыхание и истерическая быстрая речь. Если бы они находились в под-
земелье без посторонних глаз, он просто-напросто прострелил бы этому
придурку башку и закопал в ближайшей расщелине.

Но сейчас убивать Дунду было нельзя. Потому что избавиться от трупа
самостоятельно он не сможет, а людям Магомета это не понравится. Да и
другие ребята знают, к кому пошел этот идиот. Значит, дойдет до его род-
ни, а те объявят месть... И тогда долго не погуляешь, даже в большой
Москве не спрячешься. Да, убивать нельзя, но пугнуть надо, чтобы сбить с
толку...

- Значит, я тебя на бабу затащил! - Волк страшно выкатил глаза и, в
свою очередь, заскрежетал зубами. - Мы под пули подставлялись, а ты юбку
задирал!

Он пустил пену изо рта и, будто не владея собой, выхватил тяжелый ре-
вольвер. На секунду ствол больно уперся Дунде в живот, но тут же Волк
вроде одумался и опустил оружие.

- Давай у Магомета спросим, кто прав! Давай в Гудермес поедем, у ста-
риков спросим! У отца и братьев Бислана спросим! Давай шариатский суд
устроим! Ну, выбирай что хочешь!

Дунда машинально потер живот. Любой из перечисленных вариантов сулил
приумножение его позора и обещал новых врагов из числа соплеменников. А
со своими лучше не ссориться. Он глубоко вздохнул. Пыл прошел, теперь
следовало найти достойный выход из положения.

- Ладно, будем говорить как братья, - тон стал примирительным. - Как
домой ехать? Все станут языками болтать, на меня пальцами показывать. И
родственники Бислана опять же...

- А ты говори, что баба была живая. Хорошая баба, потому другие и
врут, что завидуют. А за Бислана ты не отвечаешь. Не повезло ему, что
тут сделаешь! Такова воля Аллаха...

Дунда задумался, и, судя по выражению лица, мысли у него были невесе-
лыми.

- Я один так скажу, а все по-другому. Кому поверят?

"Верно, - подумал Волк. - Поверят тем, кого больше. А Дунда начнет
выкручиваться, на меня валить. А меня нет, слово сказать некому. Значит,
он и прав. А я виноват, потому в Москве и остался, побоялся домой прие-
хать..."

- Тогда оставайся здесь.

- Нельзя. Велели в гостинице до вечера ждать, потом в поезд посадят.

- Я с Магометом договорюсь. Он меня уважает, - самодовольно произнес
Волк.

Дунда задумался.

- Все уедут, а я останусь? Эти, здешние, хоть и земляки, а нас за лю-
дей не считают... Говорят, что мы в горах коз ебем... То на пули застав-
ляют идти, то камни таскать... В подземелье сколько держали, как ско-
тов...

- Со мной не пропадешь! Магомет и работу обещал, и деньги. А на этих
внимания не обращай, они сами откуда здесь появились? С тех же гор, от
тех же коз. Поживем тут немного и станем как все.

Быть "как все" - самое естественное состояние для горца. Дунда прио-
бодрился.

- Если так, бакшиш за мной, - он улыбнулся, и улыбка вышла немного
заискивающей. Самую малость. Но Волк сумел это заметить и преисполнился
гордостью: наконец-то Дунда признал его авторитет.

- Держись ближе ко мне, не пожалеешь! - чуть свысока, но в общем доб-
рожелательно сказал он. И, чтобы закрепить произведенное впечатление,
полез в карман, достал паспорт Плотниковой и показал фотографию.

- Нравится?

Дунда впился жадным похотливым взглядом.

- Хорошая сука! Вот ее я бы привязал к дереву!