место. Кроме того, имелась особая ниша для бармена и столика с сандвичами
и напитками.
лондонского биржевого маклера с женой, итальянского автогонщика с
подругой. Жетта одарила Флетча недовольным взглядом. Наверное, ей не
понравилось, как тот танцевал с ней. На Лауру она и не посмотрела.
восемнадцатого столетия: бриджи, носки до колен, рубашка с кружевами на
груди, седой парик. Сеньора Вияна спросила Лауру, принесла ли та с собой
пианино, считая этот инструмент необходимым атрибутом маскарадного
костюма.
почувствовал нарастающее напряжение.
ладоши, криками приветствовали своих любимцев.
заполненные зрителями. Яркие фонари освещали трассу, а жаркий, прокуренный
воздух с трибун поднимался вверх, образуя серое облако.
спектакль во всем мире, - Теудомиру да Коста пришлось наклониться к самому
уху Флетча, чтобы тот его услышал. - За исключением войны.
после полудня в понедельник. Участвуют в нем порядка двенадцати школ
самбы, по три тысячи костюмированных танцоров и музыкантов в каждой.
поделился своими проблемами Адриан Фоусетт. - Возбуждение и депрессия
одинаково отражаются на человеке. Выпивают из него всю энергию. Я уже едва
держусь на ногах.
Лаура. - Все дело в правильном восприятии.
Гуарниэри, - он повернулся к Флетчу. - После нее - школа Сантус Лима.
милю.
дома, заполненные десятками тысяч людей. Они занимали места с полудня, в
самую жару за шесть часов до начала парада. И почти все оставались на
трибунах до его окончания, то есть проводили на них чуть больше двадцати
четырех часов.
обошедшиеся владельцам в кругленькую сумму. Они предназначались
государственным деятелям, бразильским и иностранным знаменитостям, просто
богатым людям. Трибуны и ложи разделяла сама трасса, шириной с
трехполосное шоссе.
здоровья, бедность от богатства.
на которых сидели судьи по костюмам, музыке, танцам и так далее. Они
сидели не шевелясь, с каменными лицами, многие в темных очках, не столько
защищающих от солнца, как скрывающих выражение глаз, которое могло быть
неправильно истолковано. Их имена держались в тайне от публики до дня
парада. А оценки зачастую оказывались столь противоречивы и запутаны, что
результаты объявлялись лишь на четвертый день, в четверг.
бревенчатой изгородью, теснились сотни одетых в маскарадные костюмы
барабанщиков школы Гуарниэри. С барабанами всех размеров и тембров.
Барабанщикам требовался час, чтобы каждый нашел свое место в строю и все
барабаны поймали единый ритм. Но вот ритм найден, громкость звучания
достигла максимума, и тогда барабанный бой захватывал всех участников
парада, наполнял их уши, их голоды, их нервные системы, контролировал
биение сердец, заставлял глаза наливаться кровью, руки и ноги - двигаться
в такт, кости - вибрировать. Бой барабанов объединял всю школу самбы,
превращая ее в единое и неразрывное целое.
парада. Лаура сняла парик и расстегнула воротник рубашки. Лица блестели от
пота. Глаза чуть выкатились вперед, вены на висках вибрировали в такт
барабанам. Теу, как хозяин, держался сзади. Высокого роста, он и так все
видел.
колонну Гуарниэри. Эта группа танцоров, двигаясь, естественно, в такт
барабанам, в ярких сверкающих костюмах, показывала, к какому времени и
месту относилось действо, разыгрываемое школой. На этот раз школа самбы
Гуарниэри переносила зрителей на амазонскую плантацию девятнадцатого века.
Бальные платья, с юбками, натянутыми на обручи, чуть более широкие, чем
следовало, с чуть зауженными корсажами, гетры у мужчин чуть длиннее,
сюртуки чуть пошире в плечах, цилиндры чуть повыше, чем в
действительности. Так виделась жизнь на плантации рабам. Подобное
преувеличение смешило. И одновременно являло собой победу над такой
жизнью.
под ней грузовик вез громадную раскрытую книгу, чтобы каждый мог прочитать
G.R.Е.S. GUARNIERI (Гремиу Рекреативу Эскола ди Самба Гуарниэри). Зрителю
давали понять, что школа самбы копирует историю, ту историю, что
подтверждена документально, которая, правда, может оказаться шуткой или
преувеличением, поскольку документальных подтверждений прошлого очень и
очень мало.
костюмах, на ходу танцующих самбу. Зрители, разумеется, понимали, что
перед ними стареющие танцоры, многократно принимавшие участие в парадах,
выбранные за их заслуги и мастерство в совет директоров школы. Разумеется,
редко кто из них действительно входил в состав совета. Настоящие директора
в эти минуты трудились в поте лица, обеспечивая четкую организацию парада.
Вся эта армада - танцоры, барабанщики, платформы на грузовиках - должна
была двигаться с одинаковой скоростью, одна миля в час, в ровном строю, не
сближаясь и не растягиваясь, сохраняя гармонию цвета и движения.
Порта Бандейра и Мэстрэ Сала, несущая знамя и Мастер танца. Женщина и
мужчина, оба лет двадцати пяти - тридцати, в самом соку, в расцвете сил,
наряженные, какой бы ни была общая идея парада, в костюмы восемнадцатого
века. Лучшие, абсолютно лучшие танцоры фавелы, танец которых доставлял
всем несказанное удовольствие. И действительно, их танцевальный шаг
поражал воображение. Рисунок накладывался на рисунок, движение - на
движение, рождая маленькое чудо. И они продвигались вперед со скоростью
одна миля в час. В танце же женщина размахивала знаменем, с эмблемой школы
самбы на одной стороне и символом представляемой в этом году основной идеи
парада - на другой. От нее требовалось, чтобы все зрители могли разглядеть
обе стороны полотнища.
они, танцоры, директора, барабанщики, пели самба энреду, песню, которую
представляла школа самбы в этом году, причем пели во весь голос.
сотни людей в каждой, все в одинаковых костюмах, как бы подчеркивая
главные особенности основной идеи. Одна ала сменяла другую. Вот прошли
индейцы Амазонской впадины, танцуя так, как должно быть, танцевали они
когда-то. Затем опять появились костюмы времен плантаций, но уже
подогнанные в размер, подчеркивающие красоту жителей фавелы, их веселость,
легкость движений, радость, испытываемую ими от участия в параде.
раскрытии идеи парада, на этот раз гигантские чучела амазонских птиц и
обезьян.
изгородью у самого начала трассы.
совсем запарилась в костюме солдата Иностранного Легиона. Спиной она
привалилась к стойке, подбородок упал на грудь. Открытые глаза, похоже,
ничего не видели.
которой относятся к периоду первых парадов в Рио-де-Жанейро. После засухи
1877 года женщины, эмигрировавшие из Байа, медленно танцевали на главной
улице Рио-де-Жанейро в длинных белых платьях, в воскресенье перед великим
постом, приглашая мужчин присоединиться к ним. Вот и сейчас мимо ложи да
Косты прошла ала дес Байанас, состоящая из одних женщин, с черной, как
эбонит, кожей, в развевающихся белых платьях Байа.
танцы, а не в революцию!
помимо гигантских птиц и обезьян, двигались и платформы, изображающие
сцены амазонской жизни. На одной зеленели джунгли, населенные роскошными
женщинами в набедренных повязках, с перьями райских птиц в волосах,
гибкими юношами в масках змей, ползающих по скалам, и детьми в масках
мартышек, скачущих по деревьям. На другой платформе поднялась индейская
деревня с настояцим костром, вокруг которого танцевали фигуры в масках
каких-то рыб и чудовищ.
звукоусилительной установкой, динамики которой, искусно замаскированные
под большие цветы, торчали во все стороны. На крыше автобуса, одетый, как
эстрадный певец, стоял Пуксадур ди Самба, с микрофоном у рта, и во всю
Каменистый Артем
Андреев Николай
Круз Андрей
Корнев Павел
Андреев Николай