Чтение 27–й страницы книги ~Белорусский набат~

Искать его наугад бессмысленно. Значит, придется отслеживать места
появления Луки и смотреть, не проявится ли где-нибудь этот автомобильчик...
Вот интересно, на фига я во все это влез?.."

Ответа на сей философский вопрос у биолога не нашлось.

Доктор Фишборн продемонстрировал профессору Брукхеймеру таблицу, в которой
были указаны характеристики альфа-фета-протеина, почти год приходившего в
институт Ласкера дипломатической почтой из Рима. [См. роман Д. Черкасова
"Балканский тигр".]

- Как вам такой стиль послания, коллега?

- А наш абонент поймет? - недоверчиво осведомился Брукхеймер.

- Должен, - насупился доктор. - Если у него аналогичная распечатка анализа,
то не может не понять.

- Как вы намерены это сделать?

- Я скачал картинку на дискету и сегодня же вечером отправлю ее по
Интернету с почты в другом районе города.

- Как он узнает, что материал пришел от нас?

- Укажу номер запроса, на который я отвечаю...

- Логично, - кивнул профессор.

- Думаю, быстрой реакции ждать не следует. Нашему контрагенту потребуется
время для сравнения, оценки и ответа.

- И что вы ждете от него?

- Пока - проверочного сеанса связи. Дальше - посмотрим, - Фишборн извлек
сигару.

- Я в этот уик-энд отправляюсь порыбачить на яхте вместе с доктором
Сайрусом из института Джона Хопкинса, - сообщил Брукхеймер. - Попробую
узнать у него, как продвигаются работы по избирательным вирусам.

- Да, это тоже крайне интересно, - согласился Фишборн.

Редакция "Санкт-Петербургского Часа Пик" [название газеты взято произвольно
и не имеет никакого отношения к реальному изданию], главным редактором
которого трудилась Эмма Чаплина, располагалась в страшно неудобном здании.
Без лифта. Да еще и на четвертом этаже.

Так что Евгений Гильбович взмок и проклял все на свете, пока затаскивал
свое обрюзгшее жирное тело вверх по крутой и узкой лестнице.

Эмма не стала мариновать Железного Гомосе-ка в предбаннике своего кабинета,
как это она любила проделывать с большинством журналистов. Госпожа Чаплина
неизменно давала понять посетителям, что у нее, супруги генерал-полковника
ФСБ и "акулы питерского пера", столько неотложных дел, что она с трудом
находит минутку -другую для беседы. Пришедший на прием должен говорить
коротко, по существу и не прерывать словоизвержений Эммы, кои она почитала
за истину в последней инстанции. Осмелившихся возражать главный редактор
всячески гнобила, нередко прибегая к негласной помощи мужа. Виктор
Васисуальевич в средствах был неразборчив и злопамятен. Что нашло отражение
даже в его внешности. Вытянутое личико генерала словно являло собой
материальное воплощение старой русской пословицы - "Бог шельму метит".

Для Гильбовича было сделано исключение.

Женечку пригласили в кабинет сразу, как только секретарша доложила о его
прибытии.

Дружить с Железным Гомосеком для Эммы Чаплиной было крайне выгодно.
Гильбович частенько выступал со страниц патриотической прессы, умело
наряжаясь в одежды славянофила, не брезговал подрабатывать в
проамериканских изданиях, регулярно присутствовал на
журналистско-политологических тусовках и снабжал заинтересованных лиц
информацией конфиденциального характера, которую ему удавалась узнавать от
знакомых экстремистов и националистов. Так что подразделение "зет"
питерского департамента контрразведки и дружественные мадам Чаплиной
сотрудники американского консульства почти всегда знали, что за идеи
рождаются в патриотической среде. И соответствующим образом могли
реагировать на попытки воплощения этих самых идей.

Одним из крупных достижений Гильбовича стало предотвращение стрельбы по
американскому культурному центру из двух РПГ-26 "Аглень" [Ручной
противотанковый гранатомет одноразового применения калибра 72,5 мм.
Дальность действия - 250 метров], которую задумали и почти осуществили
четверо национал-большевиков из поселка Металлострой. Бросков в окна
консульства США банок томатного соуса и пакетов с фекалиями им показалось
мало.

Стрелков задержали на подходе к Марсову полю. А Гильбович, помимо
благодарности от контрразведчиков, получил премию в размере пятисот
долларов из рук начальника службы безопасности мисс Смит-Джонс.

- Женечка! - мадам Чаплина расплылась в притворной улыбке.

- Здрасьте, Эмма Иммануиловна, - Железный Гомосек тяжело плюхнулся в
продавленное кресло и несвежим клетчатым платком вытер со лба пот.

- Как хорошо, что ты нашел время зайти.

- Вы же сами пригласили, - буркнул Гильбович, у которого на вечер был
запланирован поход в гей-клуб со своим новым "пассием", которого Женечка
подцепил на учредительном собрании очередного псевдодемократического
новообразования, гордо именуемого "молодежной партией".

- Да-да-да, - засуетилась Чаплина. - Мне срочно нужно обсудить с тобой
некоторые вопросы...

- Много вопросов?

- Не очень.

- А тема?

- Беларусь.

- Я ей плотно занимался,- весомо заявил журналист,- и могу предложить
кое-какие наработки...

- Ты знаком с Артуром Выйским?

- Поэт вроде, - небрежно выдал Гильбович. - Пару раз видел...

- Именно поэт, - подтвердила Чаплина.

- И что вы из-под него хотите?

- Тематическую подборку о взаимоотношениях деятелей культуры с Лукашенкой.

- Хе, он вам такого наговорит! - хихикнул Железный Гомосек.- Он же в
контрах с Лукой, активный член оппозиции. С Худыко под ручку ходит.

- Кто это?

- Ну-у, Эмма Иммануиловна! Худыко - это лидер "Народного Фронта".

- Сильная личность?

- Да не особо, - Женечка пожал плечами. - Они там все ни рыба ни мясо.
Только орут... Выйский частушки про Лукашенко пишет, на митингах распевает.
Он еще, по-моему, в дурдоме лечился. То ли вялотекущая шизофрения, то ли
добухался с приятелями до белой горячки... Но что-то точно было. Ему ж
поэтому лицензию на охотничье ружье не выдают. Он раз десять документы в
милицию подавал. И все время отказы. Артур кричит, что это козни Луки, мол,
хочет его без защиты оставить, но мне шепнули, что весь сыр-бор именно
из-за того прошлого лечения.

- Да-а? - разочарованно протянула главный редактор.

Перспективная статья могла обернуться излияниями психа, о чем не преминут
упомянуть недруги "Часа Пик". А Чаплиной такая антиреклама была не нужна.
Она уже несколько раз конфузилась подобным образом, предоставляя газетные
полосы непроверенным личностям.

- Лучше сделать интервью с Литвинович, - предложил Железный Гомосек. - Она
как раз в Питере.

- Кто такая?

- Президент "Ассоциации Белорусских Журналистов", - Гильбович решил не
говорить, что Жанна уже который год не слезает с иглы.

- Немного не по профилю...

- Из известных белорусских писателей остался один Василь Быков. Но он в
Финляндии. А других у нас в России никто не знает.

- Тоже верно.

- Литвинович может привести факты. У них там ни дня без судебного процесса
не проходит. Скоро еще скандальчик образуется. Я слышал, какие-то бабы
собрались на Лукашенко в суд подавать. Типа сексуальных домогательств... -
Евгений заметил, как после его слов посветлело лицо Эммы. - К какому дню
вам надо материал?

- К третьему июля.

- Что так быстро? Шесть дней осталось.

- Это в Белоруссии государственный праздник. Пятьдесят пять лет со дня
освобождения от фашистов. - пояснила Чаплина.

- А-а! Ясно... Так как решать будем?

- Ладно, пусть будет Литвинович, - редактор махнула рукой.

- Оплата по обычному тарифу?

- За скорость - вдвое.

Гильбович радостно осклабился. Лишние двадцать долларов не помешают.

- Какие еще вопросы?

- Надо наших друзей из "Яблока" поддержать. Не впрямую, конечно... Григорий
Сеич хорошие средства выделил. К тому же губернаторские выборы на носу.

- Сделаем. Сейчас конъюнктура хорошая для этого, - Женечка быстро подсчитал
барыши от участия в кампании фруктовой партии. Своим они платили хорошо, не
скупились. Сборщиков подписей кидали, конечно, но это уже фирменный стиль
всех околодемократических организаций. Журналисты брали деньги вперед и
оттого не проигрывали.

- Мне понимать твои слова как согласие?

- Безусловно.

- Тогда запиши телефон их нынешнего менеджера...

Во второй половине дня Рокотов выбрался из квартиры на свежий воздух.

Он доехал на такси до проспекта Машерова и не спеша прошел его из конца в
конец, внимательно разглядывая крыши домов и иногда отходя по
перпендикулярным улицам немного вбок.

Трехчасовая прогулка мало что дала.

Несмотря на обилие высоких точек, с которых просматривалось дорожное