тела, всеми силами души. Этот крик мог поднять на ноги даже мертвых. Из палаток
начали вылезать пригубившие отравленного вина и вкусившие отравленного хлеба
воины - бледные, распухшие, полуживые. Избежали этой участи лишь немногие - те,
кто во время раздачи свежих припасов отсутствовал или просто отложил трапезу
на. более позднее время.
ближайшего сподвижника Шеда, и со злобным воплем сунул ему свою многоза-рядку.
до отказа. Тогда он переломил ствол и сразу понял причину отказа -
нестандартная пуля намертво зачеканила канал. Вот, значит, какие подарки
прислали им добрые тыловые дядюшки!
выстрелы. Теперь о победе и думать было нечего, теперь надо было спасать
собственную шкуру. Однако Окш не был бы максаром, если бы позволил себе
позорное бегство. Конечно, его воины обречены, но подставить шею под топор
палача они всегда успеют. Уж лучше пусть продают свою жизнь втридорога, как и
положено настоящим мужчинам.
построения которого достигала десяти рядов. С фронта дорогу к спасению тоже
преграждал враг, но враг совсем другой - голодный, измученный, неоднократно
битый. Единственным его преимуществом был земляной вал, увенчанный бревенчатым
частоколом.
какой-то шанс, пусть и ничтожный.
свою положительную сторону - он мог без труда накрыть их, словно невидимой
сетью, своей волей. Сейчас все они действовали как единый организм -
многоликий, многорукий, многоногий, - но подчиненный одной-единственной общей
воле.
погнал их прямо на вражеские укрепления. Пока путь атакующих пролегал по
ложбине, почти не просматривавшейся с вала, королевские стрелки выжидали,
экономя пули. Зато когда вольные братья гурьбой высыпали на перешеек, тщательно
очищенный не только от деревьев, но даже от пней, прямо в лицо им стеганул
густой залп.
плюющимся пулями частоколом постоянно находился кто-нибудь из воинов. Это была
не трусость, а обычная предосторожность, тем более что живые люди значили для
Окша ничуть не больше, чем другие атрибуты военного ремесла: много-зарядки,
мечи, доспехи и так далее.
достигла сознания тех, кто скрывался за частоколом, перед ним одного за другим
убили четверых вольных братьев.
обуревавших его будущих жертв страх разной степени интенсивности, вплоть до
животного, ненависть, жалкие надежды, горькое разочарование, мольбы о спасении,
мысли о близких. Затем все было кончено - хрупкие человеческие души не могли
вынести всесокрушающий напор воли максара.
частокол, где в мгновение ока изрубили его беспомощных защитников и вооружились
их многозарядками. Первая часть задуманного Окшем плана удалась.
перестраиваясь в штурмовые колонны. Взять это довольно-таки примитивное
укрепление, к тому же защищаемое недостаточным количеством бойцов, они,
конечно, возьмут, если не с первой попытки, то со второй или третьей, но гора
трупов при этом сравняется по высоте с гребнем земляного вала.
указанной им позиции, обеспечивая отход своего вождя, а ему самому надо
искоренять измену, из каких бы высоких сфер она ни исходила, собирать новые
армии и мстить, мстить, мстить - мстить до тех пор, покуда дышит хотя бы один
из тех, кто оказался виновником его нынешнего позора.
захватил с собой карту. Хотя кто мог предположить заранее, что ему, еще недавно
повелевавшему целой армией, придется в одиночку бежать по чахлому, отравленному
болотными миазмами лесу,
буровато-зеленой, похожей на жидкое коровье дерьмо ряской, поблескивала уже с
двух сторон. Вот будет номер, если это не перешеек, а всего лишь далеко
вдающийся в озеро мыс!
опасности не уменьшалось, а, наоборот, возрастало. Не исключено, что где-то
впереди его поджидает засада или... или погоня скрытно следует позади.
мере так ему показалось) прошил правую ногу пониже колена. Окш с разбега
могильная плита, замшелого камня.
противника заметить не мог. Не помогали ни его способность проникать в чужие
души, ни второе зрение. А что, если это сработал самострел, установленный на
какую-нибудь крупную дичь, вроде лесного оленя, или пулю выпустил случайно
оказавшийся здесь королевский воин, сразу после выстрела смывшийся от греха
подальше?
уже успел убедиться, что впереди, на дистанции, недоступной для обычного
человеческого взора, перешеек расширяется, теряет свой дикий вид и превращается
в хорошо обжитое пространство с домами, огородами, дорогами, а главное, с
людьми, которые сделают для него все, что он пожелает.
Пуля пробила и кость, и надкостницу, и мякоть икры. Сон начинал сбываться. Но
только при чем здесь Рагна?
здоровую ногу. Вместо костыля Окш опирался на трофейную многозарядку. Опасность
по-прежнему витала над ним, как стая стервятников, хотя ни единая тень не
проскользнула в зарослях, ни единый шорох не донесся до его ушей, ни единая
чужая мыслишка не оскверняла первозданного покоя древних болот.
которого был похож на штопор, а ветки на ерши, которыми трубочисты прочищают
камины. Боль снова пронзила ногу, на этот раз левую. Стало ясно, что его хотят
взять живым, поэтому и бьют по ногам. И все же интересно, что это за призовой
стрелок охотится за ним? На человека не похож, человек уже давно выдал бы себя,
но и не максар - те многозарядок в руки не берут, считая их оружием рабов.
как видно, очень хладнокровного человека. - А то, что в руках держишь, брось...
Так, правильно... Больше ничего нет?
Ведь бывает так, что одно неосторожно сказанное слово потом обернется против
тебя самого.
это были и не кусты вовсе, а лишь их отражение в остекленевшем воздухе, а затем
перед Окшем, как чертик из шкатулки, предстал тот самый кособокий и хромоногий
чинуша, сначала навещавший Шеда Пику, вечный тому покой, а потом угощавший
вольных братьев отравленными припасами. Вот ведь паук ядовитый! И как только
Окш проглядел его раньше!
двигаться легко и бесшумно, как лесной дух. Приставив ствол многозарядки к
виску Окша, он сказал:
искушения не будет... А в мозгах моих можешь не ковыряться. На мне и не такие,
как ты, зубы ломали.
надежным панцирем, что его не прошибут даже все вместе взятые максары. Не душа,
а кремень. И ведь рождаются где-то на свет вот такие монстры - с виду от одного
плевка развалится, а его, Окша, запросто одолел. Не иначе это тот самый
загадочный чужеземец, который по наущению Карглака за ним охотится.
своего соперника.
Наверное, тот самый соглядатай, который выследил тебя в доме пекаря. Кстати,
весь поселок до сих пор вспоминает твои булочки. Говорят, такого объедения
отродясь не знали.
заискивающим тоном:
Скоро все как на собаке заживет... Я вот и бинты захватил, и корпию, и мазь
лечебную... Как будто наперед знал... Ай-яй-яй, видно, ты еще не настоящий
максар, если простой пули боишься.
тебя Хавром кличут, каждой вороне известно.
которому нельзя перечить.
однако перед этим напялил на запястья Окша громоздкие стальные кандалы, видимо,
специально предназначенные для максаров.
Полежи здесь, а я пойду поищу какую-нибудь телегу. Если королевские стрелки
начнут тут все подряд прочесывать, ты с ними не связывайся. Помочь они тебе
ничем не помогут, а только хуже сделают, можешь не сомневаться... Просто
пропусти их мимо. Пташкой притворись или мышкой. Не мне в общем-то тебя учить.