Чтение 27–й страницы книги ~Дисбат~

"Воевода и спорт", "Воевода и искусство".

- Нет, меня эпоха феодализма интересует. Век этак десятый-двенадцатый.

- Тогда лучше в библиотеку сходите. Соловьева почитайте или Ключевского. В
крайнем случае академика Рыбакова. Он очень популярно излагает. - Заметив
разочарование, отразившееся на лице Синякова, продавщица спохватилась: - А что
вас конкретно интересует? Какой-нибудь эпизод? Или личность? Я, между прочим,
тридцать лет в школе историю преподавала.

- Эпизод, эпизод, - кивнул Синяков. - Была ли здесь какая-нибудь битва еще
до основания города?

- Вы, очевидно, имеете в виду побоище у Соборной горы, упомянутое в
Радзивиловской летописи? - бывшая преподавательница профессиональным жестом
поправила очки.

- Вот-вот, что-то такое, - кивнул Синяков. - Именно побоище... Кстати, а
кто кого побил?

- Это была династическая распря между сыновьями князя Святослава Тетери,
прозванного так за свою глухоту. Старшего сына звали Всеволодом, а младшего
Глебом. Победил Всеволод, полностью уничтоживший дружину брата, составленную из
ратных смердов. Но день спустя он сам умер на пиру, подавившись рыбьей костью.
Есть легенда, что братьев-врагов похоронили в одной могиле, - дама говорила как
по-писаному, слегка нараспев.

- Это, значит, и есть Соборная гора? - Синяков покосился на холм, крутой
склон которого нависал над улицей.

- Предположительно. В Средние века здесь существовало еще несколько
возвышенностей, которые были срыты во время строительства города.

- Ясно... - произнес Синяков задумчиво. - Стало быть, мы стоим сейчас на
костях Глебовой дружины.

- Чего-чего, а костей здесь хватает. Немало сражений случилось и позже, -
она стала загибать пальцы. - При Батыевом нашествии. В Ливонскую войну. В
Северную. В Отечественную двенадцатого года. Ну и в нашем веке, конечно, всего
хватило. При оккупации тут неподалеку гетто находилось. Каждый день людей
уничтожали.

- Спасибо за консультацию, - вежливо поблагодарил ее Синяков. - Зря вы из
школы ушли. Вам бы и дальше преподавать.

- Кто же меня, пенсионерку, обратно возьмет. - От комплимента Синякова
дама буквально расцвела. - У нас молодым часов не хватает. Пенсия копеечная...
Вот и приходится подрабатывать. Но надежды не теряем. Верим, что скоро жизнь
вернется в прежнюю колею. Так обещает наш дорогой Воевода, - дама приосанилась,
словно говорила о чем-то святом.

- В прежнюю колею? - заинтересовался Синяков. - В каком смысле?

- Во всех смыслах. В смысле зарплаты. В смысле заботы о трудящихся. Во
всех смыслах... А вы случайно не иностранец? - насторожилась вдруг она.

- Свой я, в том-то и дело, - признался Синяков. - А как насчет райкомов? И
они вернутся?

- А разве они мешали! - горячо возразила дама. - Одно время, помню, мой
зять на стороне загулял. Так его по партийной линии быстро на место поставили.
Домой вернулся как миленький. А теперь куда обратиться?

- Действительно... - Синяков с трудом сдержался, чтобы не почесать
затылок. - Разве что к богу... Но вы ведь сами историк. И должны знать, что
прошлое вернуть невозможно.

- Возможно, если очень захотеть, - гнула свое бывшая преподавательница. -
Главное, было бы кому этим заняться. И такой человек есть!

- Ну с вами, допустим, все понятно. - Синяков уже и сам был не рад, что
ввязался в этот дурацкий спор. - А как же дети ваши? Внуки? Им тоже прошлое
любо?

- Что они понимают в жизни? Старшее поколение надо слушать! Разве мы им
зла желаем?

- Пойдем, - Дашка потянула Синякова за рукав. - Народ соберется, могут и
по шее накостылять.

- Всего хорошего, - начал прощаться Синяков. - Еще раз спасибо. От всей
души желаю вам исполнения надежд. Пускай жизнь побыстрее вернется в прежнюю
колею! Пускай наступят времена братьев Глеба и Всеволода!

- Хам! - вскрикнула дама так, словно по отношению к ней было совершено
какое-то непристойное действие. - Провокатор! Вредитель!

Прохожие уже действительно оглядывались на них, и Дашка поспешила увести
Синякова прочь, тем более что он и не сопротивлялся.

- А я думала, что ты спокойный! - выговаривала она ему по пути. - Зачем с
дураками связываться! Молчи себе в тряпочку и здоровее будешь!

- Да я почти всю жизнь молчу! - вяло огрызнулся Синяков. - В кои-то
времена захотелось высказаться... Думал, уже можно...

- Можно. Но не нужно. С одной стороны, бабка права. Жаловаться теперь
некому. Мешок на голову наденут - и с приветом. Ни Москва за тебя не
заступится, ни Хельсинки, ни Вашингтон, ни планета Марс. Здесь только один
человек все решает... Купи мне мороженое, - вдруг попросила она.

- У тебя ведь горло болит.

- Один черт... Клин клином вышибают.

Сначала Синяков хотел оставить Дашку в скверике, но, вспоммив, что за
контингент собирается тут под вечер, захватил ее с собой в прокуратуру.

К счастью, день был свободным от судебных заседаний, и народу в коридорах
толкалось не так уж и много. Адвокат сначала сделал вид, будто бы не узнал
Синякова, но когда этот номер не прошел, с кислым лицом сообщил, что все свои
профессиональные обязанности выполнил в полном объеме, а местонахождение
осужденных в круг его компетенции не входит.

- Все верно, - подтвердила Дашка, не сводившая с адвоката глаз. - Не знает
он. И знать не хочет. А хочет он втихаря дернуть стакан водочки и отправиться
домой на боковую. На, закусишь! - Она сунула палочку с недоеденным эскимо в
верхний карман адвокатского пиджака.

Для юриста-ветерана такое обращение было внове, и он сначала даже опешил,
но потом с самым решительным видом стал приподниматься из-за стола. Синяков уже
решил, что без потасовки здесь не обойдется, однако Дашка опередила его.

- Ой, я пошутила! - воскликнула она. - Вы не водочки хотите! Вы чихнуть
хотите! Ну давайте! Напрягайтесь! Изо всех сил! А-а-а...

- Пчхи! - Если бы у адвоката была вставная челюсть, она, безусловно,
вылетела бы из его пасти.

- Ну, еще, еще! - не унималась Дашка. - Сильнее!

Они уже выскочили в коридор, а адвокат все еще чихал, словно нанюхавшись
самой ядовитой махорки.

- Перестань хулиганить! - прикрикнул на Дашку Синяков. - Здесь, между
прочим, гауптвахта рядом. Охрана быстро прибежит.

- Что они мне сделают? Гражданскому человеку женского пола, к тому же еще
и больной?

- Тебе, может, и ничего не сделают, а на меня управу найдут..

Приемная прокурора была битком набита посетителями. Увидев вновь вошедших,
секретарша закудахтала:

- Куда вы! Запись на прием окончена! На следующей неделе приходите!

- Я сына ищу! - Синяков пробился поближе к ее столу. - Его вчера судили.
Где он сейчас может находиться?

- Осужденных у нас забирают сразу после вынесения приговора, - отвечала
секретарша с таким видом, словно делала величайшее одолжение. - Так что помочь
вам ничем не можем.

- А кто же мне может помочь?

- Не знаю. Если сын грамотный, сообщит вам свой новый адрес.

Она раскрыла косметичку и стала демонстративно накрашивать свои бледные и
тонкие рыбьи губы.

- Вам такой цвет не идет, - сказала Дашка вполне дружелюбно. - Слишком
светлый. Лучше этот попробуйте, - она указала на тушь для ресниц.

За подобную шутку можно было и соответствующий ответ схлопотать, однако
секретарша послушно сменила тюбик губной помады на кисточку, чем-то
напоминавшую (а уж цветом - в точности) миниатюрный ершик для чистки печных
труб.

- Так лучше? - томно осведомилась она, намалевав на лице что-то похожее на
продолговатую чернильную кляксу.

- Конечно! - охотно подтвердила Дашка. - Дайте-ка я вам помогу...

Прежде чем Синяков успел предпринять какие-либо решительные действия,
шустрая девчонка выхватила у секретарши кисточку и несколькими уверенными
штрихами продолжила ее рот до самых ушей.

- Спасибо, - поблагодарила секретарша, пряча свои причиндалы в ящик стола.

Те из посетителей, которые находились поближе, с нескрываемым любопытством
следили за этой сценой, однако никто не спешил указать секретарше на ее
оплошность. Вполне вероятно, что ей предстояло носить новый грим до конца
рабочего дня, интригуя своим видом сослуживцев и пугая слабонервных
посетителей.

Дашкины сумасбродства переполнили чашу терпения Синякова. Из приемной он
вывел ее за ухо, как нашкодившее дитя.

- Все! - сказал он решительно. - Хватит! Можешь отправляться на все четыре
стороны!

- Больно! - Дашка попыталась вырваться. - А куда это, интересно, я
отправлюсь? На пожарище? Оставили девушку без крова, лишили единственного
заработка, а теперь бросаете! Хорошенькое дельце!

Сраженный столь весомыми доводами, Синяков вынужден был оставить Дашкино
ухо в покое.

- Что же мне теперь, всю жизнь с тобой вожжаться? - буркнул он, стараясь
не смотреть девчонке в глаза.

- Лично я вижу два варианта, - произнесла она с комической серьезностью. -
Или вы меня удочеряете, или на мне женитесь. Второй вариант предпочтительнее,
поскольку вы со мной уже переспали.

- Когда? Где? - удивился Синяков. - В курятнике? Да я же к тебе и пальцем
не прикоснулся!

- Какая разница! Спать-то все равно мне не дали. Храпели в самое ухо.

Подумав немного, Синяков вынужден был сдаться.

- Ладно, - молвил он. - Беру свои слова обратно.