Чтение 27–й страницы книги ~Я не вернусь~

Дяде Гераклу холодно. На дяде Геракле фарос, сверху хеттийское покрывало, но ему все равно холодно, хотя рядом стоит жаровня, и еще одна - в углу...

Почему ты спрашиваешь меня, Диомед? Разве я -ванакт? Разве я царь?

Ты - Геракл! - повторяю я упрямо.

..Наверное, в пятый раз повторяю. Хвала богам, Кронос милостив к моему великому родичу. Он здесь, не в неведомой дали, где только тени и прах.

Мы ведь похожи, дядя! Наши отцы - изгнанники, мы выросли на чужбине, живем на чужбине, ты - сын Зевса, я...

Замолкаю. Даже дяде нельзя говорить о маме! Даже ему!

Только я-не Геракл.

Геракл? - Дядя качает седой головой, медленно проводит по лицу огромной ладонью. - Геракл, сын Громо-вержца-Крониона, потомок бога и сам в будущем Олимпиец? Так?

Киваю. Так и есть.

Геракл... Дурное имя! Никогда мне не нравилось! Геракл, Славящий Геру,

Герослав... Когда-то меня звали иначе, Диомед! У меня было имя - мое, настоящее, была судьба - моя собственная... Но ты не поймешь. Я - прошлое, ты - будущее.

Почему? - удивляюсь я. - Я тоже...

Полубог? - грустно улыбается дядя. - Вижу! У тебя ихор в крови, серебристый, легкий. Увы, это вижу не один я... Ты из последнего поколения, племянник. За вами - пустота, черная ночь...

Переспрашивать не надо. Я понимаю, о чем говорит мой родич, Великий Геракл Амфитрионид. "Не жить богов потомкам на земле!"

Гекатомба!

Да, мы - последние. И черная ночь впереди!

Мы... Мы совсем иными были, Диомед. И хотели иного... Знаешь, племянник, надо мной уже смеются, песни веселые поют. Дескать, ходил дурак здоровенный, бедных зверушек истреблял... И хорошо, что поют! Значит, мы свое сделали, значит, вам на земле уже нечего бояться. Только людей...

И богов, - не выдерживаю я.

И богов, - соглашается дядя. - Странно, сейчас, когда ОНИ ушли, ИХ стали ненавидеть. Я говорил одному... одному моему другу, что уходить нельзя, ведь люди неблагодарны... Как и боги. А ведь еще недавно мы могла дружить. Мы и ОНИ...

Дядя Геракл кутается в покрывало, протягивает к ог. ню огромные ладони. Ему холодно, он никак не может ! согреться.

Нас называли Мусорщиками, Диомед! Мусорщиками - потому что мы чистили матушку-Гею. Ты уже не помнишь... Хвала богам, что не помнишь! А ведь еще недавно, совсем недавно, людям приходилось драться, чтобы выжить на земле. Насмерть драться! И самое страшное что вся эта нежить - Гидры, Химеры, железные вепри с бронзовыми лисицами, - они тоже хотели остаться! Понимаешь? Разумные, сильные, жестокие... Мы - или они, люди - или нелюди! Это и было то, зачем я жил. Мы, Те-зей, Мелеагр, Беллерофонт, твой дед, я - хотели очистить землю, спасти людей от чудищ... Не смейся, это не сказка!

Что тут спорить? Не сказка. Пока еще...

Я не смеюсь, дядя. Я видел Гидру. Только... Только гидры сейчас никого не едят...

А в Апии... на Пелопоннесе не осталось львов и кентавров. Не осталось, потому что их перебил злой Геракл... Да, дети не понимают отцов, отцы - детей... Я не судья тебе, племянник. Ты уничтожил Фивы, мой город, но я не могу гневаться, потому что сейчас другое время, ты другой, и твои друзья - другие. Совсем другие! И в этом новом времени тебе придется думать самому, Диомед!

Думать - и решать, чего ты хочешь. Решать - самому!

Самому? Почему-то казалось, что дядя Геракл отсоветует, отговорит...

Пусть так, дядя. Но меня зовут в Аргос. Тебя тоже звали править, и не раз. Ты ведь мог бы стать фиванским басилеем, правда? И микенским ванактом, вместо Эврис-фея...

Но не стал. Хвала богам, что не стал! Ну какой из меня ванакт? Только не пытайся идти за мною след в след. У меня было что делать и без золотого скипетра. А у тебя?

У меня? А что у меня?

Я не хочу взойти на Олимп, дядя. Я хочу войти в Тре-рнские ворота Аргоса!

Но я боюсь...

Не бойся!..

Покрывало скользнуло на пол. Я вскочил, замер. Передо мною стоял ГЕРАКЛ.

Чего бояться, Диомед? Чего? На миг показалось, что дядя - совсем еще молодой. Даже моложе меня. Моложе - потому что я знал ответ.

Себя бояться. И еще - богов.

Не бойся...

Усмешка погасла, дядя ссутулился, отвернулся. Отвернулся - всего на миг.

Выпрямился, блеснул глазами:

Я... Я тоже так думал. Почти всю жизнь. А потом понял: страх - худшее, что у нас есть. Люди боятся богов, боги боятся людей, ты боишься самого себя...

Но как? - не выдержал я. - Что нам делать? Дядя Капаней не боялся богов - и погиб, и мой папа погиб, и другие погибли! Мы даже не люди, мы - выродки, полукровки, которых боги истребляют, как чудищ. Ты был нужен, ты служил и людям, и богам, а у нас одна цель - выжить! Просто выжить. Понимаешь, выжить!..

Не выжить - победить...

Тихо ответил дядя Геракл, так тихо, что Я едва услышал. Ответил, седатой головой качнул, подошел к жаровне, вновь протянул ладони.

Победить, Диомед! Ты не сможешь всю жизнь прятаться, и твои друзья - тоже. Вы - последние, и битва, которая вам предстоит, - тоже последняя. Ну и что? И боги не вечны... Слабого судьба тащит на веревке, того, кто сильнее, - за руку ведет, а самый сильный сам судьбой становится. Иди не бойся! Я пошлю с тобой в Аргос своего старшего, Гилла. Ему тоже пора взрослеть. Мне... недолго уже. Может, еще успею проснуться. Напоследок...

Иди, Диомед!

Над жаровней взметнулось желтое пламя, лизнуло дядину ладонь, но Геракл

даже не пошевелился. Словно огонь, Хадно вцепившийся в его руку, был тем самым, последним...

Дядя, дядя, неужели и ты?..

* *

А мама мне так и не ответила. Впервые - не ответила.

Зачем ты меня спрашиваешь, господин мой Диомед? Разве женщин спрашивают, когда идут на войну? Ты решил, значит, так и будет. Что изменят мои слова? Я лишь знаю, что здесь, в Куретии, я - подруга вождя. А в Арго-се - просто рабыня! Но сегодня... Ты не уйдешь, господин мой Диомед? Хотя бы сегодня? В холоде никнет зима, отмечая пернатыми время...

' Гадать, волю богов выведывать, везде принято. Да только по-разному. В Этолии лопатки бараньи на огне жгут, в Аттике пепел шевелят, в Локриде воск льют, в Аргосе - жребий мечут, за морем звезды слушают. А в Эпире, говорят, все больше птиц вопрошают.

...Горит костер, сучьями сухими потрескивает, холод прогоняет. Горит, горит...

Зима!

Пел один аэд (не тот пьяница, что приходил да сгинул, а другой, потрезвее).

Дескать, каждое время года хвалить должно, и весна хороша, и лето...

Диво-дары, пробудившись, весна обрывает у розы. Знойное лето ликует, плодов изобилие видя. Осени знак - голова, что увита лозой виноградной. В холоде никнет зима, отмечая пернатыми время...

Вот и никнет зима, даже у костра зябко!

Дядя, расскажи мне про какую-нибудь... битву. - Как же, как же, старший эфеб! Ну, стало быть, муза, воспой... Сперва спустилась с небес розоперстая Эос. Следом грозная Кера вылетела с криком зловестным..."

Да, именно так. Сперва - Кера, затем Фобос-Страх с Деймосом-Ужасом...

Нет, не хочу о войне! Лучшео гадании...

фоас, что говорят?

То и говорят, Тидид. Ушел в ущелье, говорят, никого не подпускает, говорят. Гадает, круг начертил, муку насыпал...

А интересно получается! Про муку да про круг - это уже сороки на хвосте принесли. Выходит, если здесь, в Куретии, уже про муку заговорили, то в Аргосе еще и яму с кровью приплетут вкупе с душами неупокоенными. Не-кию, скажут, Диомед Калидонский затеял, в Аид спустился!

А что, тоже способ!

Некия да яма кровавая мне ни к чему, и мука вокруг костра ни к чему. По

птицам я гадаю. По этим самым сорокам. Сороки болтают, а я слушаю.

А хорошо тут! Почти как в лесу. Нет никого, куреты-родичи входы в ущелье стерегут, дрова подносят. Сиди, в плащ меховой завернувшись, мясо на углях жарь, лепешки пресные пеки...

...А я еще понять не мог, почему зима пернатыми время отмечает. Улетают за море потому что? А здесь рассказали мне, что в холода гибнут птицы - падают, застывают среди мертвой травы...

Это же какой холод должен быть? Так и река замерзнуть может, и даже море!

Вот ужас!

Но сейчас, хвала Деметре Теплой, еще не холод - холодок. Сиди у костра - и думай.

Вот я и думаю. Только о войне не хочется. Лучше о дядюшке Терсите. Так и чешутся руки петлю на его шее затянуть, да так, чтобы кадык лопнул! Кланяется, хихикает, на табличках все чин-чином - а повесить все-таки надо. И ведь не один я так считаю!

Что говорят, Фоас?

Говорят, у богов помощи просишь, чтобы Аргос засевать. Крепко просишь, говорят! ~ Амфилох тут?

Ночью уехал, тихо уехал. Мы смотрим - нет его!

Ай, нехорошо! Уехал Щербатый, не попрощался. И куда это, интересно?

А костер горит, и сучья трещат, и мясом горелым пахнет. Сиди - и только

дрова подкладывай.

В холоде никнет зима, отмечая пернатыми время...

Хорошо тут думается! Никто не мешает, не пристает со всякими глупостями:

когда, мол, войско собирать, какими дорогами идти. Какое войско? Какие дороги?

Зима сейчас, никто зимой не воюет!

...А интересно, женился ли бедолага Капанид? Послушать (его послушать!), так невеста Сфенелова страшнее Химеры - той, что Беллерофонт, дедов побратим, убил. Ноги короткие, нос длинный, из ушей волосы растут. Горго-на - не девушка! А ведь женят. Никуда он не денется, будет Анаксагордиков плодить.

А костер все горит, а сучья трещат...

Агдефоас?

Уехал Фоас. Говорят, рыбу ловить собрался. В Калидонском заливе. Три сотни наших взял - и поехал.

Всюду говорят?

Понятное дело, всюду, койрат! И у нас, и у локров, и в Беотии. Уехал рыбу ловить, хе!

Действительно, хе! Какая рыба? В Этолии рыбу не едят - брезгуют. Чтобы басилеев сын поехал рыбачить, и куда - в Калидонский залив! Зимой!

Чушь какая!

Разве такому поверят? Диомед у костра гадает, а названый брат его уже у

Калидонского залива, там, где переправа. Да еще с тремя сотнями куретов!

Потрудитесь, сороки, потрясите хвостами!

А ночами тут холодно, не то что в Арголиде. Даже плащ не помогает, даже

костер. Но что делать? Терплю, потому что надо. Гадание - дело серьезное! Да, недаром пел аэд про пернатых, которыми зима время отмечает! Вот и я отмечаю - по сорокам, что вести разносят.

...А в Аргосе худо. Совсем худо! Озверела Алкмеонова стая, средь бела дня грабит, насилует, убивает даже. Сам ддкмеон в Лариссе заперся, от Эриний-Мстительниц прячется. Говорит, приходили уже они - страшные, с мертвыми глазами, с пучком змей в руках...

Нет покоя Убийце Матери!

А мы тесто ладонями похлопаем, камешком раскатаем и на другой камешек, тот,

что из костра, положим. Подгорит - не беда!

И о чем сороки трещат?

Э-э, о чем им трещать, койрат? Говорят, не гадаешь, ты - войско ждешь. А войско Фоас уже переправляет - через Калидонский залив. Будто бы пираты Лаэрта Итакийца корабли туда послали!

Вот, значит, Кера уже и вылетела! Вылетела, заорала как резаная. А ведь глупости это! В Калидонском заливе сейчас волны горой, корабельщики суда по гаваням пря-; чут. Кто же войском рисковать станет?

И вообще, разве зимой воюют?

Да и нет охоты воевать! После Фив, после всего... Эх, опоздал я родиться!

Мне бы на полвека раньше в мир этот заглянуть, да с дядей Гераклом на чудищ всяких поохотиться. Хорошо он сказал: мы - или они! Только вот что странно:

Горгона Медуза (уж точно - не человек) наш Аргос от врагов защищала, а Персей-заброда ее и убил! Медузу у нас до сих пор чтут, а Персея ненавидят. Нет, дядя Геракл, не все так просто было! ...Да-а, холодно здесь! Надо бы винца хлебнуть, неразбавленного, густого, лучшей лозы. В такой холод - можно. Словно бы крови горячей в жилы плеснули...

Осени знак - голова, что увита лозой виноградной......как у Бромия-Диониса. Говорят, дед мой Живоглот в молодости с ним встречался. За одним столом сидели, песни пели, вакханки их цветами закидывали. А сейчас?

ОНИ ушли, мы остались. Мы - наедине с собой. И кто скажет, лучше ли стало?

...А в Аргосе следует со жрецом этим, Стрепсиад который, познакомиться.

Амикла - иеродула, служанка богини, таких на волю не отпускают. Но жрицы разные бывают. Одно дело - на улице серебро во славу Киприде с прохожих собирать, совсем другое - в храме Горы благовония у алтаря курить.

А не согласится Стрепсиад, то - по завету Сфенело-ву - прямым в челюсть. Да согласится он, куда денется, скопец!

...Хорошо бы еще дровишек! Этак и замерзнуть можно. Тяжелое это дело - по птицам гадать!

Э-э, койрат, тут такое сороки наплели! Будто Алкмеон-ванакт пять сотен к границе с Аркадией послал с Кипсеем-гекветом. И к Тиринфу войска послал, и к Лаконии.;

Со всех сторон врагов ждет!

Померзни, померзни, Кипсей-пеласг, в аркадских лесах. Холодно там зимой!

Людей нет, одни кабаны. И остальные пусть померзнут, зубами постучат. Глядишь, и дурь в головах их пеласгийских понемногу вымерзнет! Сейчас там не знойное лето ликует, не весна диво-дары обрывает у розы!

И что еще сороки скажут? Ведь уже столько дней у костра сижу, пора и волю богов узнать. У пифий, что на треножнике в Дельфах (там, где мы с Капанидом Палладий поставили дымом ядовитым дышат, хорошо иногда получается. Иди, мол, путем своим и получишь, что заслужил. Понятно излагают!

Да что там сороки молчат? И вино кончилось, и мясо подгорелое в горло не лезет...

Койрат! Фоас через Калидонский залив переправился! Алкмеон-ванакт приказал басилеям дружины собирать!

Вот дела! Напугала Заячью Губу эта самая Кера! Ну, раз она пролетела, самое время Фобосу с Деймосом появиться. То есть Фоас-Фобос уже в Аркадии, значит, теперь и Диомеду-Деймосу в поход пора! Грязь замерзла, зима в холоде никнет, пернатые время отметили...

Точно отметили!

Услышал я волю богов, услышал! Не зря у костра сидел, мерз. Надо бы в Аргос

съездить, волю эту Алкмеону Губе Заячьей сообщить.

Шепотом - на самое ушко!

* *

Мама! Ты не отвечаешь мне, но я знаю, ты слышишь, 'все слышишь! Мама, я не хотел этого, то есть хотел, хотел, но не так!.. Но ведь уже ничего не изменить, мама! Если я испугаюсь, откажусь, будет еще хуже! Ведь правда ? Почему ты молчишь, мама ?

* *

А почему дорийцы?

За ними будущее, дядя Диомед! Ахейцы - закат, они восход.

Красиво говорит Гилл, сын Геракла. Заслушаешься!

Теперь уже не сучья трещат - колесница скрипит. Та самая, что мне локры

подарили. Старая, как ни чини, быстро не поедет. А мы и не спешим. Едем, по сторонам поглядываем, вожжи друг другу передаем.

Едем - и о дорийцах разговариваем, не торопимся. А впереди нас Деймос-Ужас летит, горло дерет, вещает каждому встречному-поперечному. Берегитесь, мол! Идет!

ДИОМЕД ИДЕТ!

Да ты, дядя, на города наши посмотри! Ну, Калидон, ладно, маленький он. А

Микены, а Спарта, да и Аргос? Басилеи и даматы с тиретами в сидонских фаросах и критских накидках разгуливают, благовониями натираются, а люди в землянках живут, как звери!

А мы все возьмем, а мы все поделим, - смеюсь я. - Тебе полфароса, мне полнакидки.

Да не делить надо! - горячится Гилл. - Просто люди не должны голодать, потому что тогда страна слабеет, ее кто угодно голыми руками возьмет! Кто такую страну защищать станет? Басилеи на колеснице один, а у пастухов только палки и топоры каменные!

Толковый парень, Гилл Гераклид! Да и вымахал уже - на полголовы меня выше, хоть и пятнадцати еще нет. Это он в отца. А лицом - точно в тетю Деяниру.

Только не басит еще!

А Деймос-Ужас летит, и запирают басилеи ворота, и Эврисфей-ванакт колесницы

к перешейку Коринфскому двинул. А чего бояться? Мало ли кто по зимним дорогам путешествует? Правда, после Фив Диомед Калидонский уже не просто "мало ли кто"...

Так и летит Деймос впереди нас. По Локриде и Фоки-де, по Беотии и Мегариде. А всего ужаса - мы с Гиллом на старой колеснице, да четыре повозки, да дюжина моих родичей-куретов. Тоже мне войско! Как раз повозки охранять.

И то, навязал мне этих парней дядя Андремон! Дескать, охрана требуется. И не наемники, а настоящие друзья - гетайры. Родичи! Да от кого охрана? Еду себе, никого не трогаю. А на разбойничков-недоумков и нас с Гиллом хватит.)

А Деймос-Ужас уже над Аргосом, над черепичными крышами Лариссы, над Пелопсовыми Палатами, над Новым дворцом...

ДИОМЕД ИДЕТ!

У дорийцев - добычу поровну делят. У дорийцев голодных нет, у них соплеменников не обращают в рабство, не продают за море. И еще у них - железо. Представляешь, дядя Диомед, железные мечи! А их дикарями считают!

Горячится Гилл, сын великого Геракла, стучит-скрипит старая колесница. Далеко стук слышен! Выглядывают из-за стен басилеи-козопасы, бородами козловидными трясут: "И Гилл Гераклид тоже с ним? Ясно, ясно, скоро и сам Геракл пожалует!" Так что - от беды подальше. Войска нет - значит, спрятано войско! Фоас-курет (все, все слышали!) в Аркадии, выходит, и конница там, и пехота. Знаем, знаем этого Диомеда! Сам торной дорогой едет, а ку-реты его вот-вот с запада, через леса аркадские, пожалуют. Хитрый он, Диомед, да мы хитрее!

В общем, спасайся, кто может!

ДИОМЕД ИДЕТ!