вернуть в штаб. Банки выставил на стол и вскрыл парочку. Через несколько
секунд, когда над ними появился горячий пар, дружинники навалились на еду.
Одежду критически осмотрел и оставил.
разор дорожных запасов. Напоследок Виктор оглядел два хороших охотничьих
ножа, с сожалением вздохнул и тоже отдал дежурному. По тому, как алчно
блеснули его глаза, Виктор понял, что до штаба ножи не дойдут. Расписки
брать, однако, не стал.
прошли за вокзал и зашагали по шпалам, негромко спросил, не собирается ли
Виктор идти в Москву пешком?
он знает больших любителей учить гонцов ходкам.
него - не хватало именно сейчас привлекать к себе внимание.
станциями, Виктор объяснил, почему нельзя брать с собой оружие, - первый
же патруль задержит для выяснения и выяснять будет не день и не два, будут
держать в изоляторе, пока о них не вспомнят, а на аусвайсы за пределами
города всем плевать - свои законы, свои проходные документы. Еду брать с
собой не надо, лишняя тяжесть, а им придется вскоре быстро-быстро бежать,
если хотят к вечеру добраться до Москвы.
собираешься чесать всю дорогу?
хмыкнул два, и уселся на рельс. Месроп сел рядом и, закряхтев, осторожно
вытянул ноги.
городе? Какая давка начнется, и сколько людей стопчут?
гонец, даже самый лопоухий, знал, что грузовые составы разгружают на
ближайших полустанках, и хотя после страшных колбасных бунтов прошло много
лет, а продовольствием фермеры завалили все города, предосторожность была
нелишней. Транзитные грузы иногда подвергались налетам лупил, для них
самой густой радостью было свалить награбленные видаки, фризеры, экраны и
прочую технику в большую кучу, поджечь и плясать вокруг костра свои дикие
страшные пляски.
ходили над станцией большегрузные платформы, сдержанно рычали трайлерные
многосекционные сцепки, посвистывали толкачи...
пригибались, а ближе к путям Виктор заставил Месропа лечь, и они проползли
оставшуюся сотню метров.
отполз назад.
скобы и лезь вверх. Прижмись к кромке и не дергайся.
полупустой электричке, вместе с реставраторами - усталыми, грязными,
вымазанными краской и кисло пахнущими строительным клеем. Некоторые лежали
на скамьях, свесив ноги в проход. Напротив Виктора привалился к окну
грузный реставратор в спецовке с эмблемой ООН. Достал флягу, глотнул,
выкатил глаза и затаил дыхание. Протянул Виктору. Тот мотнул головой.
Месроп, не дожидаясь приглашения, тоже покачал головой и смежил веки -
беготня на полустанках и прыжки с поезда на поезд, жажда и голод измотали
его. Чернокожий реставратор не обиделся на отказ, могучим глотком
опорожнил флягу и снова замер, вытаращив глаза.
транзитные потоки, центр опустел. Город обживался медленно.
ними болтался шлейф разноцветных лент. Виктору и Месропу замахали руками,
что-то весело прокричала девица в огромной шляпе, мигнули сине-зеленые
бортовые огни, и платформы, развернувшись над мостом, ушли в сторону
Центра, покачиваясь вверх-вниз, словно плыли по волнам.
подбородке. Надо пересидеть надвигающуюся ночь. До кунцевского убежища
идти и идти, только на попутных моторах два часа. Да и вести туда Месропа
не следовало. Все-таки убежище! Мало ли как жизнь крутанется.
Туда тем более нельзя вести Месропа. Пусть подождет, пока он сбегает за
пропуском в гостевой дом.
посидеть здесь немного и дождаться его. Месропу это явно не понравилось,
но он смолчал. Виктор небрежно кинул хозяину пару чонов и велел поить и
кормить гостя, пока тот не скажет "хватит". Месроп оживился, а огромный
керамический запотевший жбан с пивом привел его в восторг. "Пиво свежее" -
сказал хозяин. Месроп замычал и припал, не дожидаясь стакана, к жбану.
Виктор завистливо сглотнул, но времени не было, и он, взяв со стойки
холодный гамбургер, вышел. Надо было торопиться. Полгода назад за Кольцом
пошаливали. Кто знает, как там сейчас!
консервации, изопленка местами продрана, а некоторые дыры заново облиты
пластиком.
выглядела сущей руиной - ее даже не поставили на консервацию. На месте
дверей чернели проломы, заваленные до половины хламом и мусором, вместо
окон - щиты. Обреченный домишко. Казалось, только случай спасает его от
неумолимой бульдозерной десницы реставраторов.
скверике и, убедившись, что никого поблизости нет, перебрался через мусор
и медленно поднялся по лестнице в кромешной темноте.
звонка. Дернул, потом пнул в филенку ногой. Минуту или две ничего не
происходило. Он знал, что сейчас его разглядывают, и помахал приветственно
рукой в сторону соседней квартиры, из выломанной двери которой дул
свирепый сквозняк. По крайней мере, полгода назад там к потолку была
прикручена мини-камера.
предбанник. После того как он на ощупь задвинул тяжелый болт и поставил
замок на стопор, загорелась потолочная лампочка.
деревянную планку, на них висят старая трухлявая телогрейка, драный плащ,
кепка с большим козырьком и зонт с изогнутой ручкой. Виктор сунул руку в
карман плаща и достал плоский ключ. Дверь в конце коридора распахнулась,
только он дотронулся до замка, и на пороге его встретили объятия.
Алексей, больше известный среди гонцов как Дьякон.
Виктор на миг зажмурился. Так знакомо и так приятно вспомнить.
Возвращаешься после густой ходки, не понимая, жив ты или еще нет. После
беготни и мочилова устал до тошноты. И вот ты сначала влезаешь в большую
квадратную ванну, розовую или голубую, а на одном из флэтов даже, говорят,
хрустальная, моешься хорошим, пахнущим цветами мылом, а потом в пушистом
купальном халате выходишь и падаешь в роскошное, обитое настоящей кожей
кресло, в большом фризере ждет банка, нет две, три банки пива, закуска
всякая, и, поглядывая на обитые зеленым шелком стены, на гнутые ножки
музейной мебели, ведешь неспешный разговор с кем-нибудь из гонцов,
оказавшихся в это время здесь, либо связываешься с дежурным и узнаешь, нет
ли для тебя чего, а если и есть, то пусть подождут денек-другой, а то и
недельку, пока придешь в себя и залижешь раны.
похождениях Девы и Единорога, который не доглядел в прошлый раз. Ну, а
через день ты как огурчик. Даже если никто не ввалился из гонцов с дырками
в шкуре и в дымящейся одежде, долго занимать флэт неудобно. Бери пропуск в
любой гостевой дом и живи там, время от времени расслабляясь на веселых
площадках, пока не надоест. А когда надоест, иди в новую ходку...
- Поговаривали, что ты к бобику сходил.
что ли, почта была?
длинные, с проседью волосы раскинулись по плечам. Черная, наглухо, до шеи
застегнутая длиннополая одежда не скрывала чудовищных бицепсов, а могучие
лапы могли согнуть и не раз сгибали в кольцо метательную спицу из титана.
Виктор несколько раз встречал его на московских флэтах, и всегда Дьякон
был при большом кресте, висевшем на груди. Толстая цепь хорошо начищена,
крест тоже блестит.
Контровский Владимир
Андреев Николай
Шилова Юлия
Флинт Эрик
Василенко Иван
Марко Джон