Чтение 27–й страницы книги ~Шаг влево~

мечтал только об одном: вырасти крутым и показать хмырю-отчиму, где раки зимуют.
Меня, между прочим, по сию пору в самолете укачивает, с таблетками не расстаюсь
и всегда заранее прошу пакет! Да в "Зевс" не поместится столько пакетов, сколько
мне на трехлетний полет надо!
И без меня тонны и тонны металла носятся по орбитам. Тысячи тонн. Где-то там
летает и спутник, следящий за Монстром. Один. Впрочем, уже нет: на Юпитер
нацелены датчики "Розетты", и наверняка вот-вот запустят что-то еще.
Ну, а если Монстр вдруг перестанет излучать тепловые волны? Подите докажите мне,
что он этого не может! Кто доказал, что он со своей невероятной мощью не
способен как-то обойти Второе начало термодинамики или даже нарушить его?!
"Ты относишься к нему, как к богу, - пробурчал однажды Шкрябун мне в ухо. - А он
просто большая сволочь, двухкилометровое космическое дерьмо..."
Правда, не уточнил чье.
Не бог, конечно. Инопланетный зонд? Если так, то у него огромная свобода воли, и
в ответ на агрессию он может устроить всем нам такие же Канны, какие однажды
устроил консулу Варрону Ганнибал Гамилькарович. Передавит нас, как муравьев, да
так, что мы даже не успеем понять, кто передавил и зачем. Может, как раз нужно
сидеть тихо. Зараза Топорищев придумал еще покруче: тигр, мол, и козленок.
Остался от козлика набор для холодца... Ну и с какой стати я должен приближать
этот момент?
И наконец, я просто не хочу!
Именно так. Я перестал горбиться под тяжестью решения и еще раз сплюнул в мусор,
но уже с веселой злостью. Вы поняли меня, товарищ генерал-майор? Нет? Так я
повторю: капитан Рыльский добровольно никуда не полетит, он категорически желает
остаться в пределах родной атмосферы. А если вам неймется, засуньте свой Юпитер
себе... ну вы поняли куда, товарищ генерал-майор? Вместе с Монстром.
Разумеется, я не рассчитывал на то, что после успешно проваленного ужина со
свечами Маша встретит меня ласково. Все-таки я реалист или, во всяком случае,
считал себя таковым, пока события не показали со всей наглядностью: розовый ты
оптимист, капитан Рыльский, жизнерадостный кретин и шапкозакидатель, смотреть на
тебя противно...
Она залепила мне плюху. С ходу. Без слов. Меня мотнуло к стене прихожей. Удар
был увесистый, на анемию Маша никогда не жаловалась.
- Блин!..
- Сам ты блин! Сволочь!
- Ты специально выбрала такой момент? - хмуро поинтересовался я, ощупывая щеку и
стараясь сохранять спокойный тон. - Сейчас меня лучше не трогать. Понимаешь, я
мог бы ответить, чисто рефлекторно...
Кажется, на это она и напрашивалась. Избегая второго удара, я перехватил ее
руку, повернул жену к себе спиной и легонько подтолкнул в спину.
Когда, пробежав несколько шагов, она обернулась, я увидел ее глаза.
- Сволочь! Подонок! Ну ответь, ответь! Убей! Убивать ты умеешь!..
Как минимум я изменил ей с козой. Причем на ее глазах. И вдобавок переписал на
козу свой счет в банке.
Какой уж тут ужин при свечах... Со стола в гостиной было убрано все. Не
перевернуто вверх дном, в чем было бы еще полбеды, а именно аккуратно убрано.
Скверный признак. Не поручусь, что семга пошла в холодильник, а не вылетела в
форточку на радость Дворовым кошкам, но посуда явно уцелела и, уверен, покоилась
в сушилке. Чего у большинства женщин не отнять, так это маниакального стремления
к опрятности, если не в мыслях и отношениях, то в вещах.
- Успокойся. Ты мне можешь объяснить, в чем дело? Давным-давно я вбил себе в
голову простое правило: никогда не спорь с женщинами. Никогда. Молчи и делай
свое дело. На них иногда и не в критические дни нападает безумие, совершенно, на
мой взгляд, иррациональное и неадекватное поступкам окружающих, вроде как на
китов-самоубийц, с той разницей, что женщины бросаются не на берег, а на людей.
Даже лучшие из них, те, чья психика не расшатана настолько, чтобы идти вразнос
от малейшего чиха. Они вообще странные существа, как бы из другого
биологического вида. Одно дело вызубрить наизусть соответствующий раздел из
курса прикладной психологии и научиться грамотно применять его в работе с
женским материалом, и совсем другое налаживать жизнь с близким человеком.
Никакой курс тут никому еще не помогал и не поможет.
Но сейчас я совершил ошибку.
- В чем дело? - Маша задохнулась. - Ты еще спрашиваешь, в чем дело, дрянь?! В
тебе! И во мне, раз я такая дура, что за тебя замуж вышла! Капитанишка! Тебе
свистнули - ты и побежал... Бобик, ату! - Я вздрогнул. - Сидеть, Бобик! Фас! А
мне надоело, ты понял? На-до-е-ло!!! Лучше в петлю. У других мужья как мужья...
Слушать такое от любимой женщины - невыносимо. Да-да, от любимой, только сейчас
она, ослепленная яростью, этого не понимала и делала все, чтобы я тоже перестал
понимать...
Не вижу ничего постыдного в том, чтобы удрать от женщины, которая не в себе, не
доводя дело до крайностей. Я заперся в ванной. Некоторое время Маша остервенело
колотила в дверь, потом я услышал, как она разрыдалась. Ну, это к лучшему, слезы
помогают...
Я сидел на краю ванны и тупо размышлял, не помыться ли мне еще раз, чтобы уж не
зря тут торчать, а заодно дать Маше время успокоиться. Я знал, что подсказал бы
мне чип: извинись, мол. Выйди и покайся. За какой грех? А просто так, оно
полезно. Но сейчас я этого не мог.
Я заткнул слив, налил в ванну косметического пенообразователя и пустил воду.
Банного полотенца на вешалке не наблюдалось, наверно, Маша бросила его в бак с
грязным бельем, но я же не сибарит, в конце концов. Вытрусь и полотенцем для
рук, ничего с ним не станется, да и со мной тоже.
Я начал раздеваться. За спиной росла шапка пены, клокотала вода, низвергаясь из
крана в ванну, наполненную уже на треть. И вдруг - изменила звук. Резко,
неожиданно до вздрога. Я обернулся рывком.
Ванна была пуста!
Словно я не наполнял ее вовсе. Затычка торчала на месте, а вот вода исчезла. Не
было и пены. Словно громадный язык взял да и слизнул все, что успело налиться,
но не тронул то, что еще не вылилось. Кран по-прежнему работал. Шкворчала
толстая струя воды, разбиваясь о дно, только что осушенное неизвестно как и
кем...
Кем, кем... Монстром!
Я с опаской дотронулся до края ванны. Ничего. Потом осмелел и выдернул пробку, а
воду выключил. Опять ничего особенного. Вода с обычным всхлипом утянулась в
отверстие. Вода как вода, пробка как пробка. Железная. Не жжет пальцы и не
морозит. Не пытается ни укусить, ни взорваться на ладони. Вроде бы и потолок на
голову не норовит упасть.
Вот тебе и локальные чудеса, капитан Рыльский. Вот тебе и мелкие аномалии. Если
их действительно стало меньше, то уж никак не за твой счет. Радуйся, что из
ванны исчезла только вода, а не ты вместе с нею. Будь счастлив, что тебе не
подложили крокодила, только что телепортированного из Амазонки, а то и ожившего
мезозойского ящера с глотательным рефлексом. Что молчишь? Решил отсидеться дома?
Ну и как - отсиделся?
Слегка пошалило космическое чудовище... Главное нашло для этого подходящий
объект и подходящее время!
- Если в ванне нет воды... - ошарашенно пробормотал я себе под нос слегка
модернизированное начало известной фразы, каковой модернизацией и ограничил свой
вклад в объяснение феномена, уже понимая, что никому о нем не расскажу, даже в
доверительной беседе с глазу на глаз. Никому, никогда и ни за что. Не хватало
мне еще стать объектом изучения, чтобы Максютов дал добро Топорищеву засадить
меня в пробирку, а Шкрябун натравил на меня свою свору паранормалов!
Ощущая, как сердце гулко стучится в ребра, я покинул ванную с наивозможной
поспешностью, застегивая пуговицы на ходу.
Предупредить Машу, чтобы какое-то время не заходила в ванную? А смысл? Монстр
достанет везде, от него не спрячешься. Хозяйничает, сволочь, как у себя дома.
Недавно вон в Южном полушарии родился и натворил бед обширный тайфун, вопреки
силе Кориолиса вращающийся против часовой стрелки. Может, топорищевского
козленка уже пробуют на зуб?
И все же я попытался предупредить Машу, хоть это было и глупо.
- Послушай...
Зря я надеялся, что она хоть немного успокоилась.
- Нет, это ты меня послушай, дрянь!.. Следующие пять минут я тщетно пытался
вставить слово и не преуспел в том, зато узнал о себе много нового. Оказалось,
что жена мне вовсе не нужна и никогда не была нужна в ином качестве, нежели
дармовая домработница. Выяснилось также, что у меня напрочь отсутствует
честолюбие и вообще человеческое достоинство, из-за чего судьба мне вечно
прозябать в бобиках-капитанишках без перспективы когда-нибудь обеспечить жене
сносное существование. И разумеется, именно я и никто иной виноват в том, что у
нас родился ребенок-даун... Это уже что-то новое в ее репертуаре.
Всему есть предел. И удары ниже пояса терпеть никто не обязан.
Короткий ужас - понимание, что сейчас совершишь непоправимое и не успеешь себя
остановить.
- Заткнись, дура! - заорал я, слетая с нарезки.
- Что? Подонок! Ну ударь, ударь меня!.. Гад! Гад!..
Крики еще неслись мне вслед, когда я, подхватив куртку, пулей вылетел за дверь.
Наверное, не следовало в моем расположении духа снова садиться за руль и
мотаться по ночной Москве. Просто чудо, что я никого не убил. Боль, обида и
горечь - с этими эмоциями лучше сидеть под замком в бронированной одиночной
камере, в особенности если они подкреплены табельным оружием и механизмом, без
натуги развивающим сто восемьдесят километров в час. Я сорвался. Как обиженному
в игре мальчишке, мне хотелось бить кулаком по рулю и кричать на весь белый
свет: "Так нельзя! Нечестно! Переиграть!.." Покажите мне достойный выход, я его
не вижу. Поднимите мне веки!
Я ненавидел Машу в эту ночь. Себя. Даже Настю.
Всех.
На скользком повороте машину занесло и крутнуло толчком, я едва успел "поймать"
ее в метре от столба. Выматерил себя, снизил скорость. Утер со лба мгновенно
выступивший пот.
Боишься? Дрожишь, да?.. А ведь достойный выход был тебе предложен. Если Максютов
и лег спать в эту ночь, то наверняка приказал без жалости будить себя, чуть
только пискнет телефон...