Чтение 27–й страницы книги ~Чужие пространства~

-- Какой шанс?

-- Укрыться внутри метеоритного роя от нашей атаки.

-- Так упредите его! Сделайте что-нибудь!

-- Боюсь, мы не успеем. Они завершат маневр, прежде чем мы подойдем.

-- Тем хуже для них. Мы разнесем этот каменный мешок в пыль!

-- Это не так просто сделать. Слишком велика его масса.

-- Тогда прорывайтесь к ним сбоку по прямой, не меняя траектории атаки!

-- Единственно возможный путь -- по оси вращения метеоритного роя.

-- Это слишком долго!

-- Вы правы, комодор. Но если мы попытаемся атаковать их сбоку, вся масса метеоритного потока обрушится на наши корабли. Вокруг собственной оси этот бешеный рой вращается со скоростью двух километров в секунду. Наших силовых полей не хватит, чтобы сдержать натиск такого каменного урагана.

-- Но ведь "Рендболл" вошел в рой!

-- Мы тоже сможем это сделать -- но только вслед за ним, по оси вращения.

Проломив внешний беспорядочный слой метеоритов, "Рендболл" шел теперь внутри бешено вращающегося каменного мешка. Мы попали в довольно узкий туннель, уходящий глубоко внутрь роя. Вокруг корабля с огромной

скоростью низвергался водопад обломков. С такого расстояния рассмотреть отдельные глыбы не представлялось возможным, но резкие толчки гравитационных возмущений напоминали о том, что малейшая ошибка может стать здесь последней.

-- Капитан! Кибернетики докладывают, что они готовы к пробному запуску центрального компьютера.

-- Подождем. Сейчас не время для экспериментов. Внимательно разглядывая на дисплее внешнего обзора схематическое изображение значительно расширившегося позади нас прохода, я вдруг подумал, что если заткнуть узкое бутылочное горло входа, по которому только что прошел корабль, мы смогли бы на какое-то время избавиться от преследователей, выиграть несколько часов и закончить ремонт.

-- Есть среди наших людей хороший канонир, человек мужественный, способный управлять боевой шлюпкой? -- спросил я Стрима.

Тот ненадолго задумался.

-- Пожалуй, подойдет Гринсон.

-- Вызовите его!

-- Что ты задумал, капитан?

-- Если заткнуть туннель, по которому мы сейчас движемся, ни один корабль не сможет нас догнать.

-- Но это слишком рискованно. У того, кто это сделает, практически не останется ни одного шанса, чтобы уцелеть. Если начать стрельбу внутри облака, его равновесие нарушится, орбиты всех осколков сместятся и шлюпку в образовавшемся хаосе сотрет в порошок.

-- Я это понимаю. Бывают моменты, когда нужно рискнуть жизнью одного человека ради того, чтобы спасти корабль. Именно капитану приходится принимать подобные решения. Эта наша единственная возможность оторваться от преследования.

Я говорил все эти правильные слова с чувством необычного удовлетворения. Я почти любовался собой и своим безупречным, с точки зрения логики, решением. Во мне словно удовлетворенно мурлыкал сытый и довольный кот. Что-то было не так. Что-то здорово было не так...

Когда вместо Гринсона в управляющей рубке появились шестеро представителей команды и, замявшись, остановились поодаль, -- я понял, что дела наши плохи. Дисциплина на корабле, только что прошедшем через бунт, -- понятие весьма относительное. И мой первый приказ, от которого зависела наша дальнейшая судьба, натолкнулся на непонимание, а может быть, и на прямое противодействие команды. Мне предстояло немало сделать, чтобы восстановить должный порядок и работоспособность всех служб, и я слишком хорошо понимал, что ни окриками, ни применением силы ничего не добьюсь.

-- Капитан, -- вновь подчеркнув, не скрывая иронии, мое повое звание, старший из них, наконец, начал излагать цель их визита: -- Гринсон неплохой парень. Он давно служит на "Рендболле". Почему ты решил от него избавиться?

-- Кто сказал, что я хочу от него избавиться?

-- Разве может уцелеть шлюпка в такой мешанине?

-- Может быть, и нет. Но если вы не научитесь выполнять приказы, мы все погибнем наверняка. Корабль будет попросту уничтожен. Вы один раз должны решить, кто здесь командует. Это ваше право. Я не просил для себя звания капитана и охотно уступлю его тому, кого вы выберете, но и тогда необходимо будет выполнять приказы этого человека.

-- Мы вас не знаем. Вы появились на борту всего месяц назад. Среди нас не нашлось никого, кто способен вести "Рендболл". Только поэтому вы стали капитаном. А теперь вы решили, что Гринсон должен погибнуть!

-- Я пытаюсь спасти "Рендболл" в безнадежной ситуации, когда против нас выступил почти весь флот Комора! Объясняю это первый и последний раз. Еще один такой случай, и я сам откажусь от обязанностей капитана.

Я говорил все эти трескучие верные слова, словно бил в огромный пустой барабан. Я точно оправдывался перед кем-то.

-- Расстреливать будем всякого, кто попробует в боевой обстановке нарушать дисциплину! -- мрачно пообещал Стрим.

-- Скажите, капитан, только честно, если бы вы сами оказались на месте Гринсона, смогли бы вы посадить шлюпку на один из астероидов внутри метеорного роя?. Ведь именно это ему придется сделать, чтобы открыть прицельный огонь.

Я слишком хорошо понимал, что от ответа на их вопрос: зависел но только мой авторитет, но и дальнейшая судьба корабля.

И вдруг, прежде чем я успел сказать хоть слово, на меня накатило "нечто". Это "нечто" не имело формы в реальном мире, но оно сковывало волю, мешало произнести слова, которые уже готовы были сорваться с моих губ. Ощущение было такое, словно мое собственное тело отказалось мне повиноваться. А где-то в глубине, в районе старой раны, шевельнулась боль -- лишь слегка, будто напомнила о чем-то... И тогда я пришел в ярость оттого, что кто-то вновь пытается управлять мной, как куклой. И желание, точное и холодно рассчитанное желание поступить именно так, как я только что решил.

Я словно брел в глубокой темной воде наугад, спотыкался, терял направление и вдруг, нащупав верный путь к берегу, обнаружил, что встречное течение мешает мне сделать решающий шаг.

-- Что с вами, капитан? -- спросил Стрим. -- На вас лица нет.

-- Уже все в порядке. Давайте посмотрим, смогу ли я посадить шлюпку внутри метеорного роя.

Глава 13

В огромном помещении стартового шлюза стояла на аппарелях одна-единственная шлюпка.

Ожидание казалось мучительно долгим. Воздух постепенно и слишком медленно отгонялся насосами в резервные емкости.

Мне пришлось приложить немалые усилия, чтобы убедить Стрима в необходимости самому заменить Гринсона. По-моему, в конце концов у него тоже возникли серьезные сомнения по поводу правильного выбора капитана.

Но я воспользовался случаем и не хотел останавливаться. Возможно, скрытая причина моего неожиданного поступка заключалась в том, что я бросил, наконец, вызов тем, кто пустил по моим следам в Лиме ищеек Комора... Тем, кто оставил меня в живых у дверей рубки, когда исчез Лоуэлл... Тем, кому позарез было нужно, чтобы я стал капитаном "Рендболла". И, кажется, я уже начинал догадываться, для чего...

Стартовый механизм наконец сработал, выбросив шлюпку наружу. В лучах кормовых прожекторов "Рендболла" передо мной открылось нереальное и жутковатое зрелище.

Полость внутри метеорного роя, по которой теперь, медленно удаляясь от меня, шел "Рендболл", напоминала внутренние стены гигантского водоворота, в глубине которого, в полной тишине, вспыхивали отсветы коротких и беззвучных столкновений. Эти вспышки я принял вначале за звезды. Но их здесь не было. Здесь не было ни одного привычного ориентира.

Корабль, словно некое подводное чудище, медленно и величественно удалялся от меня, двигаясь точно по оси огромной каменной воронки. С трудом мне удалось подавить вполне естественное желание догнать "Рендболл". Я начал осторожно разгонять шлюпку. Оторвавшись от корабля, я теперь вместе с облаком камней и пыли двигался вперед с огромной скоростью, но это совершенно не ощущалось, поскольку наши скорости относительно друг друга оставались неизменными -- рой казался неподвижным, если не считать его вращения вокруг собственной оси. Эта составляющая к моему маленькому кораблику не имела пока еще отношения. Именно ее мне и предстояло уравнять, разогнав шлюпку вокруг оси роя. Если это удастся, она повиснет среди малоподвижных обломков. Только после этого станет возможна посадка на один из них. Спираль траектории шлюпки, начавшись внутри полости, теперь все ближе подходила к потоку камней.

Необходимо было направлять шлюпку так, чтобы не врезаться в какой-нибудь почти невидимый при таких скоростях вращения камень. Я почувствовал, что для подобного ювелирного пилотирования моего опыта совершенно недостаточно. Шлюпка повиновалась с заметным опозданием, она то и дело рыскала, срываясь с курса. Рано или поздно это должно было закончиться еще одной вспышкой столкновения...

К счастью, как только я начал маневр, все внимание сосредоточилось на пульте управления. Времени для анализа собственных ощущений совершенно не осталось.

"Рендболл" все еще находился в поле моего зрения. Но чем больше наращивалась скорость движения шлюпки, тем неопределенней, размытей выглядели очертания корабля. Вначале он показался мне подобием вытянутого веретена без антенн и наружных конструкций, опоясанного огненными кругами бортовых огней, а потом и вовсе превратился в бесформенное облако.

Вообще все вокруг стало полностью нереальным, аморфным, расплывчатым, и я не был уверен, что причина этого явления заключалась только в увеличившейся скорости. Скорее всего, изменилось само восприятие мира как такового.

Силы инерции все сильнее искажали траекторию шлюпки, прижимая ее вплотную к внутреннему слою кометных осколков. С ужасом я чувствовал, как постепенно теряю контроль над своим хрупким суденышком. Скорости уравнялись уже настолько, что я видел отдельные, наиболее крупные глыбы, беспорядочно вращавшиеся подо мной. Шлюпка, ставшая теперь частью каменного потока, медленно, но неуклюже продолжала снижаться или подниматься. Я хотел затормозить, уменьшить скорость и вырваться из опасной спирали инерции, толкавшей меня в самую гущу потока, но времени на этот маневр уже нс оставалось. По моим расчетам, с минуты на минуту в проходе могли появиться корабли Комора. Если к этому моменту я не буду готов открыть огонь, все мои усилия окажутся напрасными.

Оставалось одно -- садиться на ближайший обломок, попа меня не затянуло в глубь роя. В принципе, мне подходила любая точка, оставлявшая открытой траекторию стрельбы. Лишь одно условие необходимо соблюсти -- глыба, на которую я сяду, не должна вращаться вокруг собственной оси слишком быстро, иначе мне не удастся прицелиться с достаточной точностью.

Внутри меня тем временем происходило нечто странное. Прозрачней становились мысли, светлела память, словно весь наносный сор выметался прочь этим бешеным вращением шлюпки.

Возможно, это происходило потому, что изменилась сама стоимость жизни, поставленной мною на карту в одном азартном порыве.

Даже если я не промахнусь, для меня мало что изменится после начала стрельбы: взрывные газы, ударив по ближайшим камням, нарушат веками складывавшееся равновесие в их взаимном движении, и весь этот каменный

поток обрушится на шлюпку. Вспомнилась почему-то застава у белого замка, где мы стояли вместе с Мстиславом. Не слишком-то я сумел ему помочь в тот день, но сегодня, кажется, я снова стану в строй...

Через рамку электронного прицела я попытался разглядеть горловину метеоритного роя, в которой вот-вот должны были показаться корабли Комора. Нельзя было увидеть ни одного устойчивого, неподвижного предмета. Перед глазами все плыло. Я плохо соображал, в какую сторону нужно стрелять, и все больше терял ориентировку.

С каждой минутой задача становилась сложней. Теперь шлюпка частично погрузилась внутрь облака, и первые темные силуэты обломков начали проскальзывать между мной и проходом. Медлить больше нельзя ни одной секунды. Я направил шлюпку вбок, к ближайшей, наиболее массивной глыбе. Диаметр этого астероида составлял несколько сот метров -- площадь вполне достаточная для посадки. Из-за относительно большой массы он вращался несколько медленней остальных.

Визг посадочных амортизаторов, ослепительные фонтаны искр из-под зацепных крючьев... Как только пелена от ударной нагрузки рассеялась, мир вокруг, в который уже раз за эти несколько часов, неузнаваемо изменился. Многие астероиды, попавшие под энергетические удары защиты "Рендболла", слабо светились, и этого света оказалось достаточно, чтобы придать окружающему пейзажу нереальный, фантастический облик. Самого корабля давно уже не было видно...

Фосфорические куски света на моем новом небосклоне не с чем было сравнить, поскольку они не походили ни на облако, ни на звезды. Потрясенное сознание отказывалось ориентироваться в новой обстановке. Мне казалось, что сполохи огня стремительно несутся на меня отовсюду. Память решительно отказывалась подсказать даже направление, в котором теперь находился проход. Все вокруг стало одинаково неузнаваемо, одинаково нереально. Даже навигационные приборы шлюпки, казалось, сошли с ума в этой бешеной круговерти.

"Рендболл" соблюдал договоренность о полном радиомолчании: в наушниках слышались лишь трески бесчисленных помех да раскаты электрических разрядов, сопровождавших столкновения обломков. Проникновение внутрь роя массивного корабля уже частично нарушило равновесие и я еще раз представил, что здесь начнется после того, как я открою огонь.

Только сейчас я оценил всю сложность, всю практическую невыполнимость взятой на себя задачи. Вернуться из этого каменного хаоса невозможно. Обратного пути не будет -- его уже нет.

И все же я еще боролся, не позволяя панике полностью овладеть своим сознанием. Я убеждал себя, что "Рендболл" где-то здесь, рядом, что в нужный момент он выйдет на связь и я вновь услышу человеческие голоса в этом мире вертящейся смерти. Я старался ни на секунду не снимать наушники, не обращая внимания на визгливые скрипы помех, чтобы не разорвать последней ниточки, хоть как-то связывающей меня с реальностью. И вдруг оглушительный рев ударил в мои барабанные перепонки.

Где-то за сверкающей чертой огненного горизонта в проход входили невидимые корабли Комора. Время атаки приблизилось и сомкнулось вокруг меня... Плохо сознавая, что делаю, борясь с головокружением и тошнотой, я отдал бортовому компьютеру шлюпки приказ рассчитать направление на источник самых мощных помех, и затем, совершенно механически, ввел длинный ряд цифр в приемное устройство порта огня.

Энергетический импульс выстрела, оторвавшись от носа моего крошечного суденышка, ушел в неведомую зону пространства, и там, куда он ушел, в некоем немыслимом далеко, через секунду разлилось море огня.

Беззвучный грохот взрыва потряс весь рой до основания, разметав обломки и окончательно разрушив подобие какого-то порядка в их движении. Полости в центре роя больше не существовало. Только каскад столкновений, хаотически разлетавшихся обломков и отзвук нового взрыва... Я мог лишь догадываться о том, что творилось в горловине туннеля.

Корабли патруля, двигавшиеся по узкому проходу и не видевшие на своих радарах противника, не ожидали нападения. Видимо, они не хотели расходовать энергию на столкновения своих защитных полей с бесчисленными обломками, берегли ее для атаки... Скорее всего они вовсе отключили боковые экраны и теперь попали под ураганный шквал каменных осколков, разметанных ударом первого взрыва.

Вдруг я понял, что ударная волна все еще но дошла до меня, и что она, судя по всему, будет ужасной. Даже если шлюпка выдержит первый удар, на меня обрушатся осколки, только что уничтожившие корабли Комора. Защита была включена, но мощность слабеньких шлюпочных генераторов при такой интенсивности воздействия можно было не принимать в расчет...

И тут она пришла. Астероид подо мной разлетелся на мелкие осколки. Удар был страшен, я почувствовал, что крик замер у меня на губах. Шлюпку тряхнуло так, словно она со всего маху врезалась в булыжную мостовую.

Кулак перегрузок обрушился на меня, вдавил в кресло, Я слышал какой-то отвратительный треск. Возможно, не выдержали крепления. Но, скорей всего, это хрустели мои суставы. Наконец сквозь багровую завесу боли хлынула спасительная темнота, и тогда, в момент последнего всплеска сознания, н увидел в уже обступившей меня тьме знакомое лицо Сейроса.

-- Ты знаешь, что нужно делать? -- спросил голос учителя.

Я пытался разомкнуть непослушные губы, но не сумел издать ни звука и лишь отрицательно мотнул головой.

Его глаза, словно два холодных голубых клинка, не встречая преграды, погрузились на самое дно моего существа...

-- Выходит, они взялись за тебя всерьез. Кольцо на твоей руке очень опасно. До этого момента я сомневался в том, что Аристарх решится расстаться с вещью такой огромной силы. Но это произошло. Ты ему слишком нужен. Сейчас оно закрыто, но стоит тебе неосторожным желанием разбудить его силу -- тебе с ним не совладать. Тогда ты действительно превратишься в раба.

-- Может быть, ты объяснишь? Я не понимаю ни слова...

-- Это не имеет значения. Еще не пришло время знаний.

Вокруг все замерло. Не было ничего, кроме полной тишины и огромного, слегка освещенного собственной аурой лица учителя. Я уже слышал подобные слова. И тогда они значили для меня немало! Я боролся изо всех сил с дымчатым стеклом, закрывавшим память... "Приходит время слов и лишь потом, далеко не сразу, начинается время знаний... А за ним, также неизбежно для воина, следует время действий". Именно это я слышал от него где-то там, за гранью памяти, в ином измерении времени...

-- Что я должен сделать?

В глазах Сейроса появился насмешливый огонек.

-- Значит, ты научился хотя бы этому, не произносить ненужных слов, время которых еще не пришло.

-- Так что же мне делать? Сейрос пожал плечами.

-- Это зависит только от тебя. Воин сам решает, встретиться ли ему со своей смертью еще раз. После второго круга она все время стоит за его левым плечом, и можно научиться видеть ее лицо.

Я невольно оглянулся и ничего не увидел, кроме ржавой переборки своей полуразрушенной шлюпки, почему-то вынырнувшей в этот момент из полной тьмы, словно в насмешку.

Сейрос улыбнулся.

-- Ты мало тренируешься. Ты израсходовал всю свою жизненную энергию при переходе в следующий круг и слишком медленно накапливаешь новую. Если так будет продолжаться, из охотника ты превратишься в дичь. Помнишь, почему ты в первый раз решился вступить на дорогу деймов?

-- Кажется, я хотел обрести свободу...

-- Свободу от чего?

-- Я подписал какой-то кабальный договор и хотел от него избавиться.

-- Ты подписал его уже дважды.

-- Секронг Гравс?..

-- Слугу деймов невозможно отличить от обычного человека.

-- Что же теперь будет?

-- Ты хотел обрести могущество достаточное, чтобы противостоять деймам. Это почти невозможно, но это единственный в твоем положении способ. Ты сопротивлялся им настолько успешно, что они сочли необходимым подтвердить договор вторично. Я не знаю другого случая. По-моему, ты был на правильном пути. В судьбе Воина почти не бывает случайностей. Вспомни, что тебе сказал Мстислав на прощанье. Вспомни все, что ты знаешь о Темной зоне. Это очень важно.

Сознание вернулось сразу, словно кто-то повернул выключатель. Так всегда бывает после ввода танзема. Я лежал в каюте медицинского отсека "Рендболла".

У моей койки толпилось человек пять исполняющих обязанности старших офицеров крейсера. Голова раскалывалась от боли. И я никак не мог сообразить, сколько времени прошло с тех пор, как грохнул взрыв после моего первого и единственного выстрела.

-- Капитан, вы их остановили!

-- Мы нашли вас только благодаря чуду. Рация шлюпки все время работала. Там творился настоящий ад, но шлюпка уцелела, хотя это казалось совершенно невозможным.

-- Что с кораблями Комора?

-- Те, которые успели войти в рой, все уничтожены. "Рендболл" выдержал потому, что по вашему приказу защитные поля работали на всех боковых экранах. Метеоритный рой разбросало взрывом на многие километры.

-- Впереди шел только патруль. Скоро здесь появится вся эскадра, и на этот раз они будут осторожней.

-- Компьютер работает. Мы готовы к оверсайду. Только сейчас я начинал верить в то, что можно выиграть и тогда, когда у тебя лишь один шанс из тысячи, если очень сильно повезет и если рядом неожиданно окажется старый, ворчливый друг...

-- Вы хорошо проверили? В компьютере не осталось скрытых программ-ловушек?

-- Все чисто. Мы сделали даже пробный разгон. Картов заменил двенадцать подозрительных блоков.

-- Что мы будем делать дальше, капитан? Чаще, чем нужно, они произносили мое новое звание, словно лишний раз хотели подтвердить, что сейчас я владею им по праву. И вдруг я понял, что так оно и есть. Только теперь я наконец-то получил этот корабль. Только так и мог его получить...

Глава 14

"Рэндболл" шел в пустоте легко, не оставляя в пространстве ни малейшего радиоследа. Работало центральное автоматическое управление. Не было той изматывающей напряженности, когда я много часов подряд вынужден был вручную протискивать сквозь пространство стальную громаду крейсера.

Во время ночной вахты, впервые с момента восстания, у меня появилось время привести в порядок собственные мысли и планы. После того как мы сделали первый прыжок в пространство, задав бортовому компьютеру случайное сочетание координат, мы стали практически недосягаемы для кораблей Комора. Но это лишь до тех пор, пока соблюдается полное радиомолчание. Пока мы далеко от зон, в которых расположены поисковые локаторы. Долго так продолжаться не может. Скоро нам понадобится пополнить запасы воды и пищи. Военный корабль не несет на себе сложных гидропонных устройств замкнутого цикла жизнеобеспечения и уже только поэтому должен иметь постоянную базу. Кроме того, очень скоро "Рендболлу" понадобится топливо.

Как только мы будем вынуждены подойти к обитаемым районам, флот Комора немедленно атакует нас. Их вахтенные наверняка днем и ночью прослушивают эфир, вылавливая малейший подозрительный шорох.

Можно было попытаться установить контроль над какой-нибудь окраинной полудикой колонией -- таких в империи достаточно. Однако в любой колонии найдутся агенты корпорации либо просто люди, желающие хорошо заработать. Ни Тетрасоюз, ни корпорация не откажутся от такого лакомого куска, каким является для них "Рендболл".

Я представил долгие дни, месяцы, а может быть, и годы постоянного, изматывающего ожидания опасности... Наверняка мне не удастся все это время поддерживать крейсер в состоянии боевой готовности. И они нападут на нас, когда мы меньше всего будем этого ожидать. Тетрасоюз стирался создать собственную базу для флота. Располагая несколькими кораблями и ресурсами четырех планет, они могли себе это позволить. Но согласиться на союз с Тетрой значило потерять сначала корабль, а затем и свободу. В этом я не сомневался.

Оставалось лишь уйти в совершенно не исследованные области Галактики, попытаться найти и приспособить для базы новую, не открытую Комором планету. Таких районов достаточно, но полной гарантии от случайных визитов разведывательных кораблей империи не будет нигде, кроме, пожалуй, одного-единственного места...

Едва я подумал о нем, как знакомая боль встрепенулась в левом боку, словно напомнила: тебя ведь предупредили...

Мне не нужно было вспоминать последних слов Мстислава, я помнил их наизусть. К тому же это место давно интересовало меня самого, с тех пор как земной совет моей родной планеты решил найти систему, не доступную для имперского флота... Это было еще до того, как я стал бездомным скитальцем, человеком без рода и племени. Когда же? Кажется, в две тысячи двадцать втором -- опять эта путаница дат... Мне казалось, что холодные льдистые точки далеких звезд на экранах курсовых локаторов усмехаются мне в лицо. Или это было не мое лицо?..

Где-то там, между Альфой Кассиопеи и Пятнадцатой Лебедя, лежала часть пространства, неподвластная обычным законам нашей Галактики. Параллельный мир? Вывернутая наизнанку Вселенная? Провал, оставшийся после прохода черного квазара? Можно было только гадать.

Вспомнились строки из лоцманского свода: "Темная зона -- закрытая для кораблей область пространства. Проход в обычном режиме невозможен. Оверсайд только в одну сторону".

И сейчас эта дорога без возврата притягивала меня, как магнит. Самое странное, самое непонятное было то, что, готовя корабль к очередному прыжку, я едва сдерживался, чтобы не ввести в приемное устройство ходового расчетчика знакомые координаты. Не знаю, что меня удержало. Может быть, удивление. Из биллиона ненужных цифр память услужливо подсовывала именно координаты входа в Темную зону... Точных сведений о ней не было, их место заполняли домыслы, легенды, слухи...

Считалось, например, что, несмотря на все разглагольствования ученых, вернуться оттуда все-таки можно. Существовали какие-то тайные секты "приобщенных", якобы знающих о зоне больше простых смертных и, возможно, даже побывавших в ее пределах. Прямо они этого но утверждали, но намекали весьма прозрачно. Впрочем, подобные теории и подобные люди существовали во все времена долгой истории человечества.

С годами межзвездных полетов исчезнувших в зоне кораблей накапливалось все больше. И лишь небольшую часть исчезновений можно объяснить трагической случайностью или ошибкой. Большинство из них уходили добровольно. Знали они хоть что-нибудь? Или просто бежали от нашего жестокого мира, бежали потому, что предпочитали погибнуть, но не оставаться с нами?.. А может быть, с ними случилось то, что происходило сейчас со мной?

Я представил себе капитана, принимавшего подобное решение. Наверняка он, как и я, взвесил все обстоятельства, наверняка, как ц я, решил, что иного выхода пет. И было что-то еще, едва ощутимое... Неуловимое стечение обстоятельств, последовательное наслоение событий, подсознательное желание очутиться именно в этом мосте... Нечто, идущее извне -- словно радиоэхо далеких звезд...

На секунду я словно бы увидел наш корабль весь целиком, как он выглядит снаружи, под равнодушным посторонним взглядом. Секция за секцией словно переливались из одной части пустоты в другую. В его движении, в самом нахождении его здесь, где десяток атомов едва ли можно насчитать в кубическом километре пространства, было что-то противоестественное.

Преодолевая внутреннее сопротивление, почти физически его ощущая, я встал и отошел от пульта. В любом случае подобное решение могла принять только вся команда. Никто не давал мне права единолично распоряжаться чужими судьбами. Включив интерком, я проговорил в микрофон:

-- Соберите всех в кают-компании. Мне нужно срочно поговорить с командой.

В самом большом на "Рендболле" помещении, напоминавшем холл старинной гостиницы, собралось человек двести. Впервые я увидел, насколько уменьшился экипаж "Рендболла", и подумал, как трудно нам будет справляться с таким огромным кораблем.

Я не знал, с чего начать разговор. Техники, механики, бывшие рабосты, развалившись, сидели в старинных дорогих креслах. Пестрые, по большей части изодранные мундиры и грязные, но внимательные лица окружали меня. Поймут ли они? Захотят ли меня поддержать, или после всех испытаний нам предстоит в конце концов стать добычей имперского флота?

Я не чувствовал контакта с окружающими людьми и потому начал неуверенно:

-- Вот уже несколько дней этот корабль принадлежит нам. Ни Комор, ни Тетрасоюз больше не властны над нашими судьбами. Теперь мы должны решить, что делать дальше. Свобода слишком дорого досталась, и ее придется защищать. Для этого "Рендболл" должен оставаться боевым кораблем. Вы знаете, что это значит. Наверное, те из вас, кто ждал после победы легкой жизни, сладкого куска пирога, отобранного у других, будут разочарованы. Они могут покинуть корабль. Спасательные шлюпки и запас провизии для них найдутся. Недалеко от нас система Зет Лиры. Там есть старые дикие поселения. Может быть, им повезет и ищейки Комора найдут их не сразу. В любом случае они сами будут отвечать за свою судьбу.

Меня слушали молча, внимательно, но равнодушно, словно все, что я говорил, не имело к ним отношения.

-- Нам нужно топливо. Нам нужен провиант и запас воды. Как только мы подойдем к каботажным линиям, рир-локаторы засекут нас. Даже если этого не произойдет, во время атаки на транспортник он обязательно пошлет сигнал бедствия.

-- Для того чтобы уничтожить транспортник, нужно не больше двух секунд. Никакой радист не успеет... -- произнес волосатый детина из первого ряда. Всмотревшись в него, я узнал Гринсона. Артиллериста, из-за которого мне пришлось самому сесть в боевую шлюпку. Видимо, он пользовался среди команды большим авторитетом, и потому я продолжил очень осторожно, внимательно наблюдая за его реакцией.

-- Но ведь нам не надо его уничтожать. Я уже говорил: нам нужны вода, продовольствие, топливо. Для того чтобы получить их, надо захватить транспортник по возможности целым.

-- Огнем наших пушек можно сбить все его антенны!

-- Для передачи пакетного сигнала компьютеру нужно меньше секунды. Прежде чем вы сделаете второй выстрел, сообщение уже уйдет. И тогда у нас останется меньше часа времени, самое большее два, если эскадра выйдет из оверсайда не совсем точно. Но они наготове, они ждут этого сигнала, и значит, за час мы должны будем перегрузить на "Рендболл" все необходимое. Это на пределе наших возможностей. Но даже если мы уложимся в час -- от преследования крейсеров нам не уйти. Они засекут нас своими рир-локаторами, они сядут нам на хвост, и, выходя из оверсайда, мы сразу же попадем под огневой залп. Или я неправ?

Тягостное молчание было ответом. Один Гринсон все еще не сдавался.

-- Мы можем захватить какую-нибудь планетарную базу!

-- Можем. Только там, скорей всего, не окажется нужного топлива, а сигнал все равно будет послан, и даже еще скорее.

Они возбужденно и недовольно зашумели. Я ждал, пока пройдет первый шок от моих сообщений, пока улягутся первые, самые бурные эмоции. Я все еще надеялся на то, что они сами, без моей подсказки придут к нужному решению. Не дождавшись, я вынужден был продолжить:

-- Есть только одно место, где Комор никогда не сможет до нас добраться.

-- Где же это? Где?! -- послышались выкрики.

-- Темная зона...

Наконец это слово было произнесено. Долгое мрачное молчание повисло в кают-компании. Слышно было, как жужжала под потолком разладившаяся световая панель.

-- Темная зона -- единственное место, куда флот Комора, после захвата транспортника, не захочет последовать за нами.

-- Зачем? -- Стрим смотрел на меня прищурившись, и впервые я заметил в его глазах искорки недоверия. Одно-единственное слово "зачем?" Я мог бы долго им рассказывать о том, что только там появится у нас реальный шанс выжить, уйдя от преследований Комора... Или, быть может, умереть? Никто ведь не возвращался из темных областей, чтобы рассказать о том, что в них происходит...

Нужно суметь сохранить столь желанную нам свободу... Они считали, что уже добились ее, но это была всего лишь иллюзия.

Секунду кают-компания молчала, ошарашенная моим предложением, а потом тишина взорвалась возгласами протеста, возмущения и недовольства. Первым начал, конечно, Стрим.

-- Я слышал эту легенду. О темных областях сложено немало легенд, их еще никому не удалось проверить. И если ты решил погибнуть, это ведь еще не значит, что мы должны последовать за тобой.

В этот ответственный момент, когда большинство колебалось, но у меня все еще оставалась надежда переубедить их, к столу протиснулся человек. Я узнал его с первого взгляда и пожалел, что не вспомнил о нем до сих пор. Это был Ларсон, уполномоченный Тетрасоюза, навестивший меня во время ареста и предложивший сотрудничество. События развернулись так стремительно, что у меня не осталось времени выяснить, чем, собственно, он занимался на корабле все эти дни.

Повернувшись ко мне спиной, Ларсон начал говорить решительно и громко. Опытный оратор, он прекрасно знал как завладеть вниманием аудитории.

-- Братья-рабосты! Всю свою жизнь вы влачили жалкое, подневольное существование, вас преследовали, загоняли на рудники и в радиоактивные погреба кораблей! И вот сегодня, когда у вас наконец появился шанс отомстить за все ненавистным эксплуататорам, бросить вызов проклятому всевластью Комора и получить то, что вы давно заслужили, появляется человек, зовущий вас за собой к гибели! Кто он, этот человек? Стоял ли он вместе с вами долгие радиоактивные вахты? Откуда он явился? Что вы знаете о нем, и чего он, наконец, хочет?