Чтение 27–й страницы книги ~Авантюрист~

брался, выходила ему боком; его гоняли и били, с голодухи он снова принимался
воровать, обматывал руки тряпками и даже однажды купил себе кожаные перчатки.
Ничего не помогало; всякий раз, когда его рука касалась чужого кошелька, он едва
удерживал крик боли, и, даже если везло, неделю после этого не мог "верите -
даже справить по-человечески нужду". Руки покрылись ожогами - работник из него
стал совсем уже никудышный, никто его не нанимал, никому он не был нужен, он
зарабатывал жалобными песнями на ярмарках, но, во-первых, народ нынче на
жалобное не падок, а во-вторых его снова стали гонять, потому что разрешения "на
нищенство" у него нету...

Все это он рассказал взахлеб, когда, заплатив хозяину две монетки, я
устроил его на ночлег в сарае для сена. Кливи был счастлив по самую крышу -
отогревшись и поужинав, он уверовал в собственную счастливую судьбу и, радостно
улыбаясь, сообщил мне:

- А тот, помните, Ахар... По кличке Лягушатник... Одноглазый. Которому
смерть через месяц... Так через месяц и закопали. УТОПИЛСЯ, говорят, по-глупому,
в луже, с коня упал и захлебнулся, и вроде трезвый был... Каково - в луже-то
утонуть?!

Мне показалось, что мягкая ледяная рука приятельским жестом погладила
меня по спине.

- Назначено так,- сказал я глухо.- Назначено было через месяц - он и в
миске утопился бы, будь спокоен... Кливи поскучнел. Губы его горестно поджались:

- Назначено... А тут с голоду подыхай...

И он уставился на свои несчастные руки.

Я раздумывал.

Хотя, собственно, и думать-то было не о чем. Если судьба расщедрилась и
послала мне Мельничонка - значит, какие-то резоны у судьбы имелись...

- Поедешь со мной,- сказал я мягко.

Кливи оторвал взгляд от своих ожогов. Заглянул мне в глаза - сперва
недоверчиво, потом радостно, потом подозрительно:

- Так ведь... Это... А вам когда помирать-то? Славный мальчик. Добрый и
непосредственный.

Больше всего я боялся, что на подъемном мосту нам встретится свинья.

Казалось бы, глупость - но всю последнюю перед возвращением ночь мне
снилась эта жуткая картина:

молодая жена впервые видит замок благородного мужа, подъемный мост навеки
опущен, и посреди проезда стоит немыслимых размеров свинья, которую не сдвинуть
с места без хорошего заряда пороха...

Я проснулся в холодном поту.

Мы добрались до замка к полудню; как только за деревьями показались
башни, я оседлал лошадь и поскакал вперед.

Свиньи не было. На покосившихся стенах лежал снег, белая блестящая маска
скрывала от посторонних глаз щели и выбоины, скрадывала ветхость и запустение;

во внутреннем дворе стояла вечная осень, было слякотно и грязно, и мощно
воняло навозом.

- Итер! Итер!!

Через час, когда карета въехала на подъемный мост, свинью уже резали. По
всему замку носились нанятые в деревне горничные и слуги, в покрытой пылью кухне
развели огонь; молодой муж выехал навстречу женушке на белой, как снег, молодой
кобыле.

Алана осторожно выглянула из-за бархатной занавески. За моей спиной ждал
приговора замок - дряхлая развалина, обиталище призраков...

Я боялся, что она скажет: и это - твердыня Рекотарсов?!

- Как красиво,- шепотом сказала Алана.

Отсюда, с пригорка, поселок выглядел игрушкой - белые крыши, сизые
ниточки дыма над крышами. Дни стояли слишком холодные, слишком суровой обещала
быть зима, во всем поселке топились печки.

И только над крышей дома на пригорке небо было девственно чистое и
прозрачно-голубое. Чонотакс Оро не разводил огня.

- Я, это... Господин Ретано, я магов-то боюся, можно, я во дворе пережду?

Кливи согрелся, пока мы поднимались в гору, и бесстрашно подставлял
розовое лицо царствующему на пригорке ветру.

- Нельзя,- сказал я сухо.- Мужик он хороший, бояться нечего, о тебе же
думаю, дурья башка!

Я врал. Как раз о Кливи я совершенно не думал, а думал исключительно о
себе.

Калитка даже и не думала запираться. Во дворе было пусто - ни собаки, ни
дров, ни вообще признаков ведения хозяйства... Хотя дрова Чонотаксу и не
нужны...

- Тут никто не живет,- радостно сообщил Кливи.- Съехал, видать, ваш
маг-то...

Будто в ответ на его слова пронзительно скрипнула входная дверь. Я был
готов к встрече - но все равно вздрогнул.

- Входите,- сказал Черно.

Он был завернут в лохматую шубу до пят, но голова его, вызывающе нагая,
ловила глянцевой поверхностью отсветы зимнего дня. Черные, малость сумасшедшие
глаза глядели безо всякого выражения; я невольно вспомнил хватку холодной руки в
глубинах замшевого мешочка.

Мы вошли, причем Кливи пришлось тащить едва ли не силой.

Внутри огромного дома было даже холоднее, нежели снаружи. В уже знакомой
мне зеркальной комнате потолок покрыт был инеем, а сами зеркала подернулись
изморозью, красиво и жутковато. Кливи начал дрожать - все сильнее и сильнее,
вроде бы от холода, хотя щеки у него горели, как манишки снегирей.

- С возвращеньицем, Ретано.

Чонотакс уселся, похожий в своей шубе на лесное чудовище из детской
сказки. Из объемистых рукавов вынырнули тонкие белые руки; Черно Да Скоро сплел
пальцы и уперся локтями в колени - чтобы было куда водрузить чисто выбритый
подбородок.

Рад тебя видеть,- солгал я с улыбкой.- Я свое обещание выполнил.

Бледные губы Черно растянулись, будто резиновые. После такой ухмылки уже
не требовалось ничего говорить - она была красноречивее речи.

- Надеюсь, ты тоже выполнишь свое обещание? - спросил я вкрадчиво.

И без того узкие глаза господина мага сощурились еще больше:

- А почему ты не принес... вещь? О которой сговаривались?

Я улыбнулся еще шире:

- Не все сразу... то есть, конечно, она твоя. Но вот в чем загвоздка...
Есть мнение, что выполнить услугу, о которой мы с тобой договаривались... что
выполнить ее в принципе невозможно,- я перевел дыхание, потому что слова эти
были, по сути, моим приговором.

В лице Черно ничего не изменилось. Как будто я говорил с железной
болванкой.

- Я хочу быть уверенным, что ты в состоянии выполнить обещанное,- сказал
я уже с нажимом.- Как твой... клиент, я имею на это право.

Кливи, молча дрожащий в углу нервно потянул носом. Чонотакс медленно
перевел на него взгляд - парнишка испуганно икнул.

- Имеешь,- подтвердил Черно все так же бесстрастно.- Собственно, я с
самого начала понял, зачем ты притащил сюда этого... Мельничонка. Поди сюда.

Последние слова относились к мальчишке; Кливи дернулся и подошел - будто
его тянули на веревочке.

Не обращая внимания на икания, сопение и прочие производимые парнем
звуки, господин маг взял его руку и обернул ладонью к себе. Тихонько
присвистнул:

- Да... Ретано, ты пришел ко мне вроде как с ультиматумом. Докажи, мол,
маг, свою невшивость, тогда по- смотрим, иметь ли с тобой дело...

Я открыл рот, будто желая возразить. Черно покачал головой:

- Да ладно, молчи... Ничего особенного в этом нет. Никакой это не
ультиматум. Так, нормальные деловые отношения... Можно, в принципе, представить
себе колдунишку, который объявит тебе, что приговор снят, ты полгода прогуляешь
в счастливом неведении, а тут трах-бах, несчастный случай...

Я проглотил слюну.

- Да,- продолжал Чонотакс, задумчиво глядя на Кливи,- я знаю, что мне
надо от тебя, ты должен понимать, насколько я состоятелен... Парень, подойди,
будь добр, к тому вот зеркалу, и подыши на него.

Кливи повиновался - как кукла, которую дергают за ниточки. Старательно
вытянул губы и подышал на изморозь; белая струйка пара моментально проела
зеркальную полынью, но не круглую, как следовало ожидать, а какой-то
грибоподобной неправильной формы.

- Ладно,- Чонотакс снова опустил подбородок на сплетенные пальцы.

- Иди, Ретано... Иди к жене, завтра получишь своего воспитанника...

Парню повезло. Он тебе по гроб должен сапоги лизать, эдакий подарочек...
задаром...

Я помедлил, потом, строго кивнув на прощанье, двинулся к двери; на пороге
меня догнал отчаянный вопль Кливи:

- Господин Ретано! Не оставляйте меня! Заберите меня, я не хочу!..

В крике был такой непритворный ужас, что моя занесенная нога так и
зависла в воздухе.

- С ума сдурел,- невозмутимо констатировал Чонотакс.- Эх, парень, тебе бы
знать свою выгоду...

Я ушел. неся в груди неприятное сосущее чувство. Как будто я отдал живое
существо алхимику для опытов.Кливи дотопал до замка наутро - голодный, ошалелый
и совершенно ничего не помнящий. Последним его воспоминанием был двор, пустынный
и как будто безжизненный; о чем мы говорили с Чонотаксом, что и как проделывал
господин маг с ним, непутевым Кливи- ничего этого он не знал и сам здорово
удивлялся.

Надо сказать, что к этому моменту благоустройство замка, начатое с таким
размахом, понемногу затихло - кончились деньги. Идею большого пира в честь
приезда молодой жены пришлось отложить до лучших времен по счастью, Алане замок
нравился несмотря ни на что. Она находила удовольствие в том, чтобы блуждать по
стылым комнатам, подниматься на башни и изучать покрытые паутиной святыни
древнего рода; я немного опасался, не встретится ли ей в ее странствиях призрак.
То есть бояться, конечно, было особенно нечего - но и радости мало, я не имел