Вскоре из нижних этажей, где суетились, как перед праздником, возбужденные
слуги (добрые духи, зачем князю такая уйма слуг?!), он пробрался в
верхнюю, аристократическую часть замка.
здесь прогуливались, позвякивая доспехами, плечистые молчаливые стражники.
Гобелены здесь были расшиты золотом и серебром, на стенах против узких
окон помещались картины - темные, маслено поблескивающие, заключенные в
тяжелые рамы.
какое-то время - тишина. Тогда он выбрался и, неслышно ступая, двинулся по
коридору, напоминавшему скорее длинный зал.
картинах, таких больших, что они не влезли бы ни в один сельский дом,
представлены были бесконечные батальные сцены - блеск оружия, кони,
латы... Побежденные, умирающие в ногах победителей, раны, перевязанные
чужими флагами... Позы бойцов были изысканно красивы, но Станко неприятно
было на них смотреть, ему казалось, что нарисованная кровь сейчас
прольется с рам на каменный пол...
спрятаться, и то ненадежно. Стражники прошли - хмурые, сосредоточенные, и
Станко дрожал, вжавшись лопатками в стену, и стена стала мокрой в том
месте, где касалась его спины.
Станко вернулся к своему занятию.
вскинутой головой, с холодным блеском в глазах, и женщины - красивые,
холеные, с россыпями драгоценных камней на платьях и надменно-злыми,
бледными лицами. Станко становилось не по себе под их равнодушными,
ледяными взглядами.
ближайшему рыцарю (у него, как и у многих мужчин, сидел на голове тонкий
четырехзубый венец). - Вы - мои предки, и я вас вовсе не боюсь!
их пронизывали Станко насквозь. Тогда он испугался собственной смелости и
поспешно огляделся; коридор-зал был пуст. Дерзкий потомок оставался
наедине с надменными предками.
четырехзубом венце. На плечах его небрежно лежал складками пурпурный плащ;
ткань отбрасывала на лицо чуть зловещий, царственный отблеск. Глаза были
слегка прищурены, и невозможно было разобрать их цвет.
безбородом лице. Сердце его вдруг заколотилось, как подстреленное;
дрожащими руками он извлек из-за пояса кошелек и вытащил единственную
оставшуюся там серебряную монетку.
на что-то надеясь, Станко вглядывался то в портрет, то в серебряный
профиль. Самым важным делом в жизни ему казалось сейчас опознание: он? Не
он? Неужели он-таки?
профиль, встретиться лицом к лицу с изображенным на ней властителем.
Наконец, он встал на цыпочки и протянул руку к человеку на портрете,
вопросительно заглядывая ему в глаза...
он даже не успел потянуться к оружию - и в то же мгновение трое скрутили
ему руки, а четвертый, мрачно кривясь, вытащил из ножен и брезгливо
покрутил в руках его меч:
ответит, а мне неохота...
перестал сопротивляться. Тот, что держал его меч - видно, старший - рукой
в перчатке взял его за подбородок и рывком запрокинул лицо:
Кто-то ж пропустил, ж-жабья уха...
скрученного, как ягненка, Станко, а по коридорам, отдаваясь эхом,
раскатывался нервный, зовущий звук рога - трубили тревогу.
дерзкого, несчастного потомка.
Палач, невысокий, обстоятельный умелец, возился в дальнем темном углу -
оттуда звенело железо.
железными, вмурованными в стену кольцами. Низкая комната с тяжелым
нависающим потолком пропахла гарью и потом; подручный палача в кожаном
переднике принес две трехногих табуретки - для капитана стражи и для
писца. Вдоль стен молча стояли еще трое или четверо стражников.
обращаясь к кому-то у стены.
приходилось торопливо отводить взгляд, натыкавшийся на дыбу, плети,
колодки с винтами, сидение с выдвижным шипом...
со сросшимися на переносице бровями. У этого человека была большая
неприятность, которая могла стоить ему положения, карьеры и самой жизни -
прямо в сердце замка был схвачен неведомо как пробравшийся туда лазутчик.
оттого, что в камере было душно. Он глупо улыбнулся - бессмысленно, как
мог. В деревне был дурачок, бродивший обычно со двора во двор, он улыбался
так же - бессмысленно и жалко, и обидеть его считалось грехом...
спросил ровным голосом:
вопрос может ответить, не таясь.
блуждающими глазами Станко. Тот часто задышал:
кухне, и просто, случайно... Я не виноват, я хотел посмотреть картины...
правдоподобную версию, путь если не к спасению, то хоть к избавлению от
пыток. Если ему суждено умереть, не выполнив миссии, то пусть он умрет
достойно...
что я буду сейчас делать. Я прошу тебя избавить меня от этого грязного,
нудного, неблагодарного занятия. Ты будешь отвечать на мои вопросы?
Палач стоял в стороне, задумчиво массируя правой рукой локоть левой; писец
удобно устраивал на коленях бумагу, а те, что стояли у стены, молча
поблескивали оружием.
Это твой меч?
руках у подручного палача.
возможна, все не приходила, - да, это мой меч.
Это очень хорошее оружие. Откуда оно у тебя, ты ведь простолюдин?
себя:
спиной, чуть повернув голову, так что Станко видел, как бьется жилка у
него на виске. Резко обернулся:
последовало.