- как две капли воды...
еще при Союзе, начались эксперименты со снятием психической составляющей
разума.
ответ потенциальным противникам. Новейшие военные разработки".
да кого угодно. Считалось, что информационные психоматрицы можно будет
накладывать на сознание других людей - и те будут приближаться к эталонам.
Не учли только одного - психоматрица не инертна.
сквозь зубы.
Причем - не в том "ящике" - а рядом с прототипами. У двух матриц
прототипов уже не было в живых. Они не смогли воплотиться. Вот... такие
канделябры...
давным-давно и порой упрямо всплывающего в разговоре. "Канделябры". Над
такими фразами ухахатываются студенты на военных кафедрах, потом они
начинают бродить в анекдотах. Канделябры...
останется в живых лишь один - он обретет силу. Способность влиять на
людей, на их сознание, мечты. Повелевать.
первый раз, Шедченко покачал головой.
вот с той, что пришла к ней, с копией, разговор иной. Ее кредо - "мир
станет лучше, если много говорить о добре". Это чушь. Когда тупорылые
политики столкнут лбами наши страны, когда тебе прикажут вести войну...
автоматом в руках...
будет война - поступишься принципами. Другие пойдут умирать! И все потому,
что ты готовишься воевать лишь руками восемнадцатилетних пацанов! Видеть
стрелочки на карте и циферки в отчетах! Россия развалится на куски, и
умные дяди в Киеве вспомнят про Великую Украину! На одной шестой Земли
будет такая каша, что весь мир вздрогнет и заскулит!
отклоняясь обратно.
сделать. Но запомни, я - это и ты одновременно. Я знаю, о чем ты думаешь.
Знаю, что сейчас ты уйдешь, не ответив. Но когда лет через пять ты
отойдешь от карты со стрелочками, выпьешь полстакана водки, остатки
зальешь в ствол пистолета и вставишь его в рот...
теней, которые надо было развеять, чтобы не наступила ночь.
домике хоть какого-то тепла. Странно, еще лет двадцать назад они порой
ночевали на даче даже зимой, и вроде бы особо не мерзли...
тряпки, тихо, свистяще похрапывая. Огонь давно погас. Зальцман тихо обулся
и вышел на веранду. Было непривычно, неестественно тихо. Едва заметно
моросил дождь. Что за осень... ни одного ясного дня...
поздней осенью, профессор философии расстегнул мятые брюки и помочился с
крыльца. Вернулся в домик.
самим собой...
друга по-разному. Вот, например, писатель. Он оперирует картинками,
сценами. Может, к примеру, воссоздать нашу беседу. Девушка... просто
знает.
доброты, замешанной на полной уверенности в своей правоте. Вспомни костры
инквизиции и крестовые походы. Она... словно оттуда пришла. Мне надо было
понять сразу - ничто не возвращается неизменным. Остается та же самая
суть, но - словно меняется знак.
Но странный наемник...
шевелился. Вздохнув, Зальцман вытащил из угла старую сумку из
кожзаменителя. Расстегнул заедающую молнию, достал палку колбасы, нож,
консервную банку.
пищи? Сколько раз порежешься соскользнувшим ножом?
на стол, - тебя тревожит наша физическая слабость?
катастрофой. Он мог бы позволить нам... дожить.
уничтожения Посланников. Хороших планов. Но осуществить даже самый простой
из них...
отозвался болью в онемевших от холода пальцах.
раскаиваться нам не в чем. Ты верил в правоту коммунизма. Ты видел, что
творила толпа на улицах. А откажись ты стрелять - дальнейшая судьбы
молодого еврейского диссидента была бы понятной.
Без кнута, задающего направление и оправдывающего каждый шаг. Знание,
разум - лишь прислуга власти. Такова истина... Давай я тебе помогу.
рукояти ладонью. Масло брызнуло на стол.
подумай, что я брезгую сам себя, но опускаться не стоит.
припасенные еще вчерашним утром. Как тоскливо ей было тогда, как печально
и безнадежно. Теперь все изменилось. Мир был праздником. Мир был светом и
радостью. Все вокруг стало понятно и легко.
- она бы и не смогла больше уснуть. Но ему... ей... надо было поспать. Она
сама так сказала. Ночью, в тишине и покое, приходит истина.
которой стоял чайник. В очередной раз включила его, присела рядом,
терпеливо ожидая, пока Мария проснется. Замерла, не отрывая взгляда от
лица на подушке. Там можно было сидеть вечно.
этот взгляд, в эту улыбку. Все краски мира соединились воедино.