Чтение 27–й страницы книги ~Сегодня, мама!~

- И что же, я всю жизнь буду жить одна?

- Почему одна?! Станешь старше, сама себе мужа найдешь. Который
понравится.

Тут Стас сделал вид, как будто что-то уронил и принялся лазить по
глиняному полу камеры. Но я-то понял, зачем он там лазает: чтобы мы не
заметили, как он покраснел.

Но Лина на него вовсе не обращала внимания. Она напряженно думала.
Наконец, повторила брезгливо:

- Сама найду мужа? Но ведь это стыдно! Женщина не должна искать себе
мужа.

Прямо "Белое солнце пустыни" какое-то. Только паранджи не хватает.

- Ладно, - продолжал я, чувствуя, как удача ускользает между пальцев.
- И с мужем тоже, Сет с ним. Главное - не убьют тебя. А нужно жить, потому
что никакого царства мертвых нет.

- А ты откуда знаешь?

- От верблюда, - огрызнулся я, хотя слова "откуда" и "от верблюда" на
древнеегипетском совсем не рифмуются. Но почему-то именно это ее сразу
убедило. Может быть, в этом совсем древнем и отсталом Египте вместо кошек
священные животные - верблюды?

- Хорошо, - сказала она. - Только как вы спасетесь? Отсюда не
убежишь.

- Ты с фараоном можешь поговорить?

- Могу, конечно. Только я стараюсь лишний раз с ним не встречаться.

Стас к этому времени уже оправился от смущения и с любопытством
прислушивался к нашему разговору.

- Придется встретиться. Передай ему сегодня же, что я - великий
лекарь своего народа и могу исцелить его за пять минут.

- Это правда? - не поверила она.

- Честное слово, - ответил я. - С помощью волшебных браслетов...

- ...и специальных заклинаний, - влез Стас.

- А это еще зачем? - спросил я его по-русски.

- Пусть думают, что без нас не справятся, а то браслеты отберут, а
нас все равно поджарят.

"Умен", - удивился я мысленно. А Хайлине, подумав, сообщила:

- Сегодня я ему ничего передать не смогу, он сегодня свадебную юбку
примеряет. Только завтра утром.

Времени оставалось в обрез.

- Постарайся пораньше, - попросил я.

- Хорошо, - кивнула она. - Только мне кажется, фараон тебе не
поверит.

- А ты скажи ему, пусть попробует. Если я наврал, меня все-равно на
костре сожгут, так ведь? А вдруг не наврал?

- Хорошо, попробую, - пообещала она и, попрощавшись, вышла.

- И какое заклинание мне читать прикажешь? - спросил я Стаса, когда
дверь за ней закрылась.

- Да какая разница, - махнул он рукой. - Главное - по-русски. Хоть
считалочку какую-нибудь возьми. Например, "эники, беники ели вареники..."

- Ладно, годится, - согласился я.

4. Я ВСПОМИНАЮ ПРО ДВОЙНУЮ УХУ

- Ну и как это, интересно, вы меня лечить будете? - спросил фараон,
когда Улик и Ергей привели нас утром к нему. Мы в это время, само-собой,
лежали у его ног. Традиция такая. Традиции уважать надо.

Пульты-оживители мы предусмотрительно отстегнули от браслетов и
сунули в карманы.

- О всеблагой фараон, попирающий... - начал я, но забыл, чего он там
попирает, - попирающий...

- Стопами небо, а головой - земные недра! - помогая мне, выкрикнул
Стас. Окружающие фараона вельможи и советники ахнули и в ужасе закрыли
лица руками.

- Так, - сказал Неменхотеп, - по-вашему выходит, я стою вверх ногами.
Хорошее начало. Поехали дальше.

- Не слушай моего бедного брата, - сказал я торопливо. - Он слегка
ослеплен твоим сиянием, вот и двинулся рассудком.

Стас недобро зыркнул на меня, но благоразумно промолчал. А я
продолжил:

- Недуг твой, о фараон, проистекает от чрезмерной мудрости твоей и
величия.

Неменхотеп понимающе покивал.

- То-то я гляжу, все мои советники такие здоровые.

Советники потупили взоры.

- Говори, - благосклонно кивнул мне фараон.

- Для полного исцеления нужно надеть на запястье вот этот браслет, -
я поднял над головой руку. - После чего я прочту особое заклинание.

- И все? - недоверчиво поджал губы фараон.

- Все.

- А вместе с болезнью мои мудрость и величие не того...

- Нет-нет, не бойся, - заверил я.

- Ну давай, попробуем, - протянул он руку. И я было начал отстегивать
браслет, но меня остановил Стас:

- Пусть сначала гарантии даст, - шепнул он по-русски, - а то мы его
вылечим, а он на радостях нас опять же зажарит.

Резонно. Я остановился.

- А как я могу быть уверен, что когда тебя вылечу, ты нас отпустишь?

- Фараон сидит перед ним с протянутой рукой, а он еще смеет
рассуждать! - поднял густые брови Неменхотеп. - Вообще-то я с самого
начала подозревал, что вы - непочтительные отпрыски пустынного шакала, а
теперь окончательно убедился. Давай сюда, говорю! - и он слегка
наклонился, вытянув руку еще ближе ко мне.

Но отступать было некуда, и я упрямо сказал:

- Гарантии нужны, гарантии.

- А слово фараона тебе, значит, не гарантия? Все слышали? - обернулся
он к придворным. - Писец, занеси-ка в протокол: "Слово фараона ему до
светильника".

В этот момент в зал влетел воин, согнувшись в три погибели, пробрался
вдоль стенки к верховному жрецу Гопе и что-то зашептал ему на ухо.
Выслушав воина, тот выступил вперед и, сначала в знак обожания поднял обе
руки вверх, а затем, пав ниц, разразился речью:

- О всеблагой фараон, взглядом испепеляющий врагов Египта и при этом
даже ни капельки не потеющий! Эти непочтительные дети пустынного шакала с
самого начала не внушали мне доверия. А только что стало известно, что они
взяли да и отравили предводителя твоей гвардии. Вот.

Это было чистейшей воды враньем. Но я так опешил, что просто онемел.
Зато фараон прямо-таки развеселился:

- Да ты что?! - воскликнул он обрадованно. - А как это они сумели?
Ну-ка, ну-ка, расскажи поподробнее.

- Пусть говорит очевидец, - заявил жрец смиренно и отступил на шаг,
пропуская вперед воина. Тот рухнул наземь и заголосил:

- О всеблагой фараон, благостью своей веселящий Осириса, гневом же
устрашающий Апопа, мудростью же поражающий...

- Ладно, ладно, - остановил его Неменхотеп, - богов у нас много.
Давай по делу.

- Короче, когда мы их взяли, - заикаясь от волнения начал воин, - мы
их обыскали. И наш начальник - Доршан - что-то на вид съедобное нашел. И
пахнет аппетитно. А вот этот, - кивнул он на Стаса, - говорит: "Пожуй,
пожуй, вкусно". Но мы тогда сытые были, и Доршан это съедобное припрятал.
А сегодня за завтраком взял да и съел. И тут же уснул мертвым сном. Спит и
спит, и разбудить его никто не может.

- Где он сейчас?

- А здесь, за дверью, мы его принесли.

- Внесите тело.

Воин кинулся вон из зала, а через мгновение с другим копьеносцем внес
тростниковые носилки со сладко спящим начальником. Лицо Доршана озаряла
блаженная улыбка, из тонкогубого рта тянулись слюнки.

Неменхотеп закашлялся, а прокашлявшись и отхаркавшись в поднесенную
рабом плевательницу, протянул:

- Да-а, - а потом еще раз, - да-а... - и обернулся к Стасу: - А ты,
значит, так и сказал ему: "Пожуй, мол, пожуй, вкусно"?

- Сказал, - подтвердил Стас виновато и беспомощно глянул на меня.

- Занеси в протокол, - кивнул фараон писцу. - Перед словом "сказал"
добавь "коварно". - И, вновь обернувшись к нам, потер ладони: - Ну,
братцы, это в корне меняет дело. Я и так-то вам не верил, а вы,
оказывается, еще и отравители.

Он встал и, приняв величественную позу, обратился ко всем:

- В конце концов, у меня сегодня свадьба с прекрасной Хайлине, и мне
давно пора готовиться к этому судьбоносному событию, а не тратить мое
драгоценное время на этих опасных шарлатанов. Готовьте костер. А над ним
котел с оливковым маслом подвесьте. Лучше их сварим, так интереснее будет.
Правильно?

Вельможи подобострастно зааплодировали. Неменхотеп скромно
раскланялся. Громче всех хлопал жрец Гопа, и я почему-то сразу понял, что
он-то поверил в наши медицинские способности, а теперь радуется, что мы
лечить фараона не будем, и тот скоро умрет.

И тогда я возопил (а что мне оставалось делать, как не возопить?):

- О всеблагой и всемогущий! Мы не отравили твоего военачальника! Он
просто спит, а когда проснется, будет еще сильнее и отважнее, чем раньше!
Клянусь отцом твоим - сияющим богом Ра, мы не обманываем тебя. Силой,