почетом принимали здесь прекрасную Королеву. Сейчас она, как на троне,
сидела на самом удобном бревне и прихлебывала из большой кружки душистый
чай с травками, которые девы Гондора насобирали где-то по овражкам. Надо
сказать, что в Гондоре знали толк в травах и с наступлением лета полностью
переходили на настой из зверобоя, душицы и малины.
красиво склоненную голову, на пламя костра, отражающегося в глазах
Королевы и камнях алфениллового листка. Потом его взгляд скользнул влево
от Ариэль и вдруг встретился с другим - темным, настороженным, зовущим...
На секунду Гилморну показалось, что ему уже где-то приходилось видеть эти
глаза, но девушка сидела слишком далеко от костра, и он не сумел
разглядеть ее как следует.
луна, и звезды сверкали так, словно каждая была Сильмариллом, и алые блики
костра красиво смешивались с прозрачным полотном лунного сияния. И так же,
как тогда, тревожно и маняще звенела гитара в руках одного из дунаданцев.
В руках Ариэль она уже побывала, и сидящие у костра уже встречали
радостным воем "Зеркало Галадриэль" и песню Эовин, "Золотые листья" и
"Тревожную тайну". А теперь дружный хор, по традиции, орал на весь лес
ристанийскую песню Арагорна "Где теперь лошадь и всадник?"
было хорошо от звуков гордой песни, и от сознания того, что вокруг много
друзей, и от того, что время от времени кто-то из гондорцев вставал и изо
всей силы вопил в ночь: "Роха-ан!", а затем ветер из-за поворота реки
приносил, как еле слышный звук рога, ответ: "Гондор!". Невыразимое
блаженство наполняло душу Ариэль светлым сиянием, и ей хотелось излить это
сияние на всех сразу, поделиться с этими людьми смеющейся в ней радостью.
воцарилась тишина, и в ней неожиданно четко прозвучал взволнованный голос
девушки:
показалось, что тот, первый, голос произносящий именно эти слова, она уже
слышала не раз - и беспокойство пробудилось в ее душе. Алкар с готовностью
коснулся струн - и десятки голосов подхватили медленный и величественный
напев:
лишь раз услыхав. Мешал голос за ее плечом, тревожный и взволнованный,
неожиданно переходящий от почти молитвенного трепета к яростному надрыву:
метнулась из-за плеча Ариэль и растаяла во мраке ночи. А Ариэль, непонятно
почему, вдруг бросила торопливое: "Я ненадолго, вернусь через пару минут",
- и осторожно последовало за тенью на берег реки.
луны заливали его, и лишь у самой стены притаилась полоска тени. А в этой
тени Ариэль даже не увидела, а ощутила стройную фигурку в длинном плаще.
Несколько секунд она стояла, оцепенело неподвижная, а затем резко
взмахнула рукой, при этом на пальцах сверкнули кольца с тяжелыми
кристаллами. Какой-то небольшой предмет на миг полыхнул в лунном свете
густым кровавым огнем и с громким плеском скрылся в волнах Оки. Догадка
пришла внезапно, как удар, и Ариэль негромко позвала:
беззащитная, она стояла вполоборота к Королеве и даже не собиралась
испытывать какой-либо подобающей случаю почтительности.
не содержал. И Ариэль не ушла, а спросила вместо этого:
найденный на свалке. Вторая подмосковная микрозона, стеклокаменные отвалы.
выглядел не лучше.
счастлива!
катились по шее, серебряными каплями падали на ее одежду из черного
бархата. Но в голосе девушке не звучало рыданий, и лицо оставалось вполне
спокойным. И все равно не могла Ариэль поверить, что не в глупой
мелодраме, а наяву видит слезы счастья. Она осторожно коснулась плеча
Таллэ:
все могу. У меня ведь и фамилия такая - Мунлайт.
и Ариэль поймала себя на мысли, что раньше за Таллэ не замечалось привычки
носить по три-четыре кольца на одной руке. Началось-то это с кинопроб -
Стэнли почему-то торчал и лез от кадра, где эта хрупкая рука в тяжелых
кольцах сжимает эфес меча. Но почему она стала носить их и не на съемочной
площадке? Ариэль заново оглядывала Таллэ и замечала многое из того, что
прежде ускользало от ее взгляда. "Если женщина не нуждается в украшениях,
тогда откуда взялись в вырезе черного бархата эти стразки, нашитые на
свитер в виде ожерелья? Или пересекающий лоб сребропластовый обруч с
обрамляющими лицо подвесками из радужных кристаллов? Ведь раньше голову
Таллэ охватывала просто черная ленточка. Господи, неужели..." И Ариэль,
сама ругая себя за это, сказала полувопросительно-полуутвердительно:
момента, как только книгу прочитала! Только не этого, не вашего, а своего!
А тебе... а тебе я советую остановиться на ком-нибудь одном, и желательно
не на нем. Мало тебе Рози Шелл?
глаз, и она была готова проклясть себя. Черт возьми, надо было головой
думать, а не хвататься за листок, надеясь, что приснится Наталия Эрратос и
скажет что-нибудь умное! Рука Ариэль снова непроизвольно нашарила листок
на груди, и он показался ей странно теплым. И вдруг, повинуясь внезапному
порыву, она рывком сдернула цепочку со своей шеи и надела подарок Наталии
на грудь Таллэ.
счастья и великого чуда", - проговорила она виновато. - Счастье уже было,
чудо тоже. Мне он уже не нужен, а тебе может пригодиться. У этой вещи свой
характер, и, видно, пришла пора ей поменять владельца.
вспыхнули - но лишь два, а самый нижний продолжал лишь слабо блестеть.
Впрочем, Ариэль это не очень удивило, так как во время операции "Стрелка
Леголаса" листок угодил в щель между рамой и косяком окна, и один из
камней вполне мог повернуться в оправе, подставив свету хуже ограненную
сторону.
Едва листок коснулся ее груди, как бешеное волнение покинуло ее и стало
казаться, что теперь все будет хорошо, да, очень хорошо!..