маленький ялик. Дубок то и дело озирался по сторонам, увертываясь от
ударов чужих весел.
длинную набережную, выложенную белым ракушечником.
апельсинов и ананасов. Лодочники, грузчики, матросы всех национальностей и
мастей грузили в лодки, выгружали из них мешки, ящики и корзины. Все
толкались, ссорились, разговаривали и ругались на десятке языков.
на нос свою испанскую шляпу и поскреб пятерней в затылке.
боярышня!
Азиаты!..
отряхивая свои плисовые штаны. Тяжелый груженый четырехвесельный баркас
надвинулся на ялик, чуть не перевернув его. Стоявший на носу баркаса
толстый мужчина с золотой серьгой в ухе что-то заорал на Дубка.
толстяка по ногам. Тот подскочил, зашипел яростно, однако крикнул гребцам,
те притабанили и пропустили ялик.
народу там поменьше, да и лодку есть где приютить.
береговые камни, и перевернул. Подсунул под него весла. В полусотне шагов
от берега поднимались вверх мощные, позеленевшие внизу стены форта с
квадратными бойницами, из которых выглядывали на рейд черные стволы пушек.
Уведут ялик, как есть уведут.
с вами что дорогой случится?
шпага ни при чем. Охнуть не успеете.
поглядите сами: разбойник на разбойнике. Нет, пропади он ялик, а одну вас
не отпущу.
пистолетов, поглубже, нахлобучил шляпу и, расправив плечи пошире, двинулся
в толпу.
негров, которые несли подвешенную к жерди здоровенную свинью, которая
истошно верещала на всю пристань, и начали пробиваться через толпу к
выходу в город.
следом хорошо одетый молодой человек в завитом парике и при шпаге -
видимо, дворянин! - производили впечатление на встречных, дорогу им
уступали, хоть и не без труда. Нерасторопных Дубок просто брал "на плечо",
кто-то гневно оборачивался, раскрывал было рот, но, приглядевшись,
замолкал в нерешительности.
тесаным камнем, когда-то белую, как и большинство построек вокруг, а
сейчас затертую грязными подошвами сапог, замазанную давлеными банановыми
и апельсиновыми корками и ореховой скорлупой.
набережной, да и народ был уже другой. Если на берегу все были заняты
каким-то делом, а толкотня и суета были результатом хлопотливой торговой
или еще какой-либо деятельности, то здесь, на городской улице, никто
никуда не спешил.
кораблей. Беззаботно и бесцельно, в одиночку и группами, они бродили по
улице, от одного кабачка к другому, или сидели за бутылками, пили, кричали
и пели.
камзолы - явно с чужого плеча, - обшитые золотыми галунами и дорогими и
уже ободранными кружевами. Штаны из пурпурного и лилового шелка,
украшенные ручной вышивкой по поясу, были залиты вином и заляпаны сальными
пальцами.
вокруг.
всю эту шумную пеструю толпу. - По-моему, здесь каждый день так.
камня, как большинство местных строений, а из мачтовых бревен.
же звуки пьяного до отчаянности разгула, тяжелый топот кованых каблуков,
высокий и пронзительный дребезг мандолины и пьяный визгливый женский смех.
Литтон".
черноты матрос в роскошном атласном кафтане, лопнувшем по швам на широкой
спине, тщетно пытался подняться с мостовой.
походил на встающую с земли корову, которая - это Ника помнила еще по
Марку Твену - вначале поднимается на задние ноги; но, как только матрос
уже собирался выпрямиться, кто-либо из прохожих, которым он загораживал
дорогу, небрежно отталкивал его, и он опять кулем валился на мостовую.
трудом спустившись к стене, упираясь головами.
зазорно. Куда идти-то?
Однако сейчас ей нужна церковь святого Себастьяна. Ника не знала, где ее
искать, и не видала, у кого бы о ней спросить.
разговорного языка своих случайных хозяев: он тут же поймал за шиворот
куда-то спешащего по своим делам мальчишку с физиономией цвета "кофе с
молоком" и на смеси испанского с английским - Ника не поняла ничего, но
Дубок как-то разобрался - тут же получил нужную информацию.
попавшуюся под руку монету, - Дубок даже охнул, увидя золотую гинею,
вместо нее дал мальчишке подзатыльник, и тот умчался, довольный хотя бы
тем, что оказался полезным таким важным джентльменам.
небольшой улочки. Плотная заросль неизвестных Нике кустарников -
стреловидные листья с гроздьями ярко-желтых цветов - надежно отгораживала
церковь от кабацкою шума, здесь было тихо и покойно, и сама церковь,
сложенная из серою песчаника, выглядела скромно и незаметно, видимо, была
построена еще в давние времена, до того, как Порт-Ройял стал
флибустьерской столицей в Карибском море на перекрестке водяных дорог
золотых испано-португальских каравелл.
росло. Ника разобрать не смогла. Темная фигура садовника в длинном
подряснике с корзиной в руках бродила среди кустов.
изображение самого святого Себастьяна, с запрокинутым к небу лицом. Две
короткие толстые арбалетные стрелы весьма натуралистично торчали в его
груди.