звон Диких Лезвий, голоса Блистающих и людей, конское ржание и топот...
теперь ученые! Опять, небось, развлекаются с утра пораньше!.."
дело нехитрое; а вот Чэну...
соблаговолили выбраться из шатра.
какие-то незнакомые шулмусы, шулмуски и шулмусята, старавшиеся друг друга
перекричать (впрочем, для нас с Чэном и свои, и чужие были на одно лицо!),
и всех их было не много, а очень много - вместе с лошадьми, повозками,
поклажей...
люди Джамухи и Дикие Лезвия Чинкуэды! Сейчас заметят нас..."
воины Джамухи. Не видишь, что ли?! Вон их тут сколько... Даже баранов с
собой пригнали!..
надо, куда я смотрю!..
лохматые шкуры поверх своей обычной одежды, а Огненный Меч Гвениль
разлегся на его плече, и сиял эспадон, надо заметить, во весь клинок, явно
нисколько не смущаясь окружающим столпотворением.
того спрашиваете. Вы лучше у Махайры спросите, у Жнеца нашего Бронзового!
Вон он за Гвенилем прячется - боится, наверное... А раз боится - значит, у
него и надо спрашивать!
всех сил старался выглядеть как можно более неприметным - только от Дзю не
спрячешься, хоть за Гвенилем, хоть за кем, и пришлось Махайре вместе с
Диомедом двигаться к нам.
пропадали?!
но тут его перебил Махайра, а потом его, в свою очередь, перебил Гвениль,
а Диомед с Беловолосым вообще говорили, не переставая и почти
одновременно...
образом.
мире существует еще кто-то и что-то, кроме нас самих, и что наши ориджиты
с их Дикими Лезвиями как-то жили и до встречи с нами. То есть, мы совсем
не подумали, что у детей Ориджа здесь есть семьи; но сами ориджиты об этом
ни на минуту не забывали. И поскольку напрямую к Асмохат-та и Пресветлому
Мечу они обращаться не решились, то обратились сперва соответственно к
Фальгриму-эцэгэ с Гвенилем Могучим и Диомеду-эцэгэ с Махайрой Хитроумным.
Асмохат-та и Пресветлый Меч сияют, и обращаться к ним по пустякам не
следует, а поскольку для божеств все мирские дела - пустяки, то...
деле, подтвердив, что не стоит беспокоить Асмохат-та и Пресветлый Меч по
столь незначительному поводу.
невероятное: Фальгрим с Диомедом покраснели, услышав это в Чэновом
переводе, а Гвениль с Махайрой смущенно звякнули за миг до того, поскольку
им перевода не требовалось.
Жнецом снесли и этот перл творчества неугомонного Обломка), вместе с
ориджитами и их Дикими Лезвиями отправились освобождать родственников
Кулаева племени, которых взял заложниками Джамуха.
заложники"... маалеи, опять же, какие-то! И что главное - нам с Чэном
слова эти особо дикими уже не кажутся! Привыкаем, что ли? Ох, привыкаем...
что ж в тебе такого, Шулма?!."
объявились двое кабирцев и двое Блистающих, а также дюжина ориджитов с
примерно двумя десятками Диких Лезвий.
лучшие-то дни уступали в численности раза в три...
не считает, но Чэн живо оборвал Беловолосого, предложив истинному мужчине
не отклоняться от повествования.
везет - героям или дуракам - но нашим приятелям несомненно повезло:
маалеев на месте не оказалось. Ориджиты немедленно обнюхали близлежащую
степь, и это их отнюдь не утешило: маалеи ни с того ни с сего собрались и
двинулись в сторону ставки гурхана Джамухи.
повезло как раз маалеям, но Махайра предупредительно зашелестел, и эспадон
умолк, предоставив продолжать Жнецу).
Лезвиями ускакали вперед, а герои-освободители нагнали их обоз: скрипучие
повозки с нехитрым и хитрым шулмусским скарбом, блеющие овцы, вопящие дети
- а также женщины, старики и подростки, в том числе и из семей
ориджитов-заложников.
всего восемь молодых Диких Лезвий со столь же молодыми
Придатками-маалеями.
- безоружный в знак миролюбия - и стал вещать недоверчиво притихшим
маалеям о великом Асмохат-та, а настороженно обнаженные Дикие Лезвия
внимали убедительному свисту Гвениля и Махайры, затеявших незамысловатую
Беседу.
хитрец Тохтар-кулу. Пока Махайра Беседовал с Гвенилем, вызывая всеобщее
восхищение, а ориджитские Дикие Лезвия с визгом пытались вбить в
нечищенные маалейские клинки истину о Великом и Единственном Пресветлом
Мече ("Вбить?" - переспросил я, но Гвениль сделал вид, что не расслышал),
Тохтар-кулу спешился, невозмутимо подошел к ближайшей повозке и извлек из
нее чей-то кобыз - ту самую палку со струнами, которая была способна
рождать столь любимые шулмусами звуки, более всего похожие на скрип
немазанной телеги и мяв прищемившего хвост кота одновременно.
и пусть... сойдет.
сподобились услышать "Джир об Асмохат-та" в исполнении соловья степей,
старого Тохтара.
что сочинял на ходу, опуская несущественные с его точки зрения подробности
и добавляя к Моим-Чэновым деяниям неисчислимое количество новых подвигов.
Тем более, что слухи о появлении Асмохат-та каким-то непонятным образом
уже разнеслись по степи, и лишние подвиги в изложении Тохтара пришлись как
раз кстати!
Гвениль Могучий напрочь испортил не то две, не то три телеги, причем
последнюю оглоблю перерубил не поперек, а чуть ли не вдоль - во что
верилось с трудом, зная скорого на выдумку Махайру.
шулмусских подростков, ахавших женщин и одобрительно цокавших языками
седобородых патриархов) быстро прониклись величием Асмохат-та и
Пресветлого Меча, а поскольку догонять своих сородичей и сообщать о
похищении ориджитских семейств было для воинов-маалеев позором - то и
увязались молодые маалеи со своими Дикими Лезвиями, а заодно и с
маалейским обозом, вслед за освободителями и освобожденными к священному
водоему, дабы лицезреть и приобщиться...
понятно, но бараны! Бараны-то откуда?! Их что, маалеи тоже в заложниках
держали?!
Ты шулмусов своих чем кормить собираешься? - а они, знаешь, какие
прожорливые! Вот и угнали мы по стаду-другому! Там, за холмом, еще табун
Володихин Дмитрий
Акунин Борис
Куликов Роман
Конан-Дойль Артур
Прозоров Александр
Смоленский Вадим