- Я готов открыть память, - сказал он. Переломить ход спора можно было только сильнодействующими средствами. - Вы сами увидите, что явили нам крылья. Если же вы скажете, что и крылья тоже лгут... Тогда я сам вызову тебя на дуэль, почтенный Сивард.
Молодой волшебник поднялся.
- Похоже, ты и в самом деле готов на это, Ритор, - удивленно сказал он. - Готов, хотя и знаешь, чем это для тебя обернется. Господа совет, я думаю, наш почтенный гость не лжет.
- И потом. Ритор готов был отдать жизнь за те принципы, кои он посчитал достойными столь высокой иены, - неожиданно сказала еще одна девушка с длинными, до самого пола, распущенными волосами цвета танцующего пламени - Он стал Убийцей Драконов, потому что этого требовала его совесть. Точно так же, как наша требовала, чтобы мы сохранили верность Крылатым Властителям. Нет смысла спорить, чьи принципы лучше, и тем более - лить сейчас из-за этого кровь или вызывать гостя на дуэль, попирая закон гостеприимства. Я верю Ритору и добровольно вызываюсь идти с ним. Убийце нет места в нашем мире... тем более если Властитель должен вернуться, - Хорошая речь, Лиз. - Щека Сиварда нервно дернулась. - Ты и в самом деле готова идти? А что, если почтенный Клеарх прав и... и Убийца совсем не Убийца?
Ритор усмехнулся про себя. Кое-кто из Огненных слишком уж сильно жаждет возвращения Властителя. Настолько сильно, что любого пришедшего с Изнанки уже готов объявить возрожденным Драконом.
Такое порой случалось.
Ритор покачал головой. И рассказал о безумном вагоне.
Ответом было гробовое молчание. Против такого аргумента возразить нечего. На подобные фокусы Драконы не способны. Они никогда не унижались до манипулирования сознанием подданных. Предпочитали, чтобы их ненавидели - чем магией поддерживать любовь к себе.
Он видел, как напряглись лица Огненных. Ну что вы теперь сделаете, господа?
- Мне кажется, надо разрешить Лиз идти, - не слишком уверенно сказал Сивард.
Значит, огненноволосую зовут Лиз... Лиз? Елизавета? Элизабет? Человек с Изнанки? Но почему бы, если это Убийца, не поднять весь клан? - тотчас откликнулась девушка.
- Потому что мы воюем с Торном! - рявкнул Сивард. Брал реванш за недавнюю растерянность и нелепую стычку с Ритором. - Мы сожгли у него три крепости, надо ждать ответного удара! Я не могу оставить клан. Чтобы отпустить тебя и закрыть брешь, нам придется поставить в строй всех мальчишек и девчонок из старших классов!
Ритор дернул уголком губ. Даже десять волшебников пятой-шестой ступеней не заменят одного второй. Плохо, если Сивард этого не понимает...
- Я постараюсь вернуть Лиз как можно скорее, - пообещал Воздушный маг. - И гарантирую ее безопасность.
- Мы полетим? - спросила вдруг девушка. Вроде бы с чисто деловым интересом, но Ритор почувствовал и затаенное, детское ожидание удовольствия от чужой, неподвластной магии.
Ритор улыбнулся.
- Конечно. Вот только дождемся часа Силы.
Глава 13
- Ты чего... а... ты что удумал?
Виктор чувствовал, как тормошат его за плечо. Но так не хотелось просыпаться...
- Вставай! Вставай немедленно!
Он наконец открыл глаза. Обжора нависал над ним, суетливо всплескивая пухлыми руками. На лице было прямо-таки истинное страдание.
- Что творишь, что творишь! - затараторил он, увидев, что Виктор проснулся.
- А в чем дело?
- Ты ведь и так спишь!
***
Вздохнув, Виктор сел. Протер глаза.
- Ну и что? Надоело мне. Шуточки у тебя тупые, развлечений никаких. Я лучше на берегу поваляюсь.
Обжора похватал ртом воздух. Возмущенно развел руками:
- Это как - развлечений никаких? Ты думай, что говоришь!
- За базар отвечу, - мрачно отозвался Виктор. Как ни странно. Обжора явно был рад такому повороту беседы;
- В натуре?
Что-то в Викторе надломилось. И он с удовольствием загнул такую фразочку, от которой в нормальном расположении духа покраснел бы сам.
Обжора просиял:
- Вот таким тебя люблю я!
Прежде чем Виктор успел опомниться, коротышка удостоил его снисходительным похлопыванием по плечу.
- Вот таким тебя хвалю я!
Виктор поднялся. Угрожающе спросил:
- Что тебе надо от меня?
- Мне? Да ничего... - Обжора мигом смутился. - Нравишься ты мне... и понимаю, что не след со своей любовью лезть... а нравишься - и все тут!
Ну, что тут поделаешь? Хочу тебе показать побольше, жизни научить...
- Спасибо, дорогой. Не нуждаюсь.
- Уверен? - Обжора хитро подмигнул. - Знания - они того... лишними не бывают. Чем бока отлеживать - прогулялся бы по лесу...
- Все равно ведь не успею ничего увидеть. Знаю я твои фокусы.
- А чего ж ты пешком ломишься? - поразился Обжора. - Понимаю, понимаю, так и за неделю не дойдешь...
- Предлагаешь транспорт?
- Тебе? - В напускном ужасе Обжора замахал руками. - Как можно! Тебе!
Ты ведь и сам теперь...
Раскинув руки, он загудел, неуклюже затоптался на месте. Напоминало это перегруженный транспортный самолет, пытающийся-таки взлететь.
Подмигнул:
- Давай... лети. Над леском, пока не увидишь белый дым. А там садись... смотри.
- Я уже не мальчик, чтобы летать во сне.
- А ты попробуй! - подбодрил Обжора. - Воздушных выдержал, а на крыло стать боишься?
Сейчас он вел себя как сержант из американских военных фильмов. Вроде бы и злой, но вообще-то - очень даже добродушный. Такой прекрасно знает, что мыть всю ночь казарму или отжиматься на раскаленном от солнца плацу - только во благо.
Испытующе глядя на Обжору, Виктор вдруг почувствовал искушение.
Полететь? В конце концов, почему бы и нет? Во сне-то... К нему уже приходило это ощущение полета - в безумии чужих воспоминаний, в ожогах чужой памяти. Пусть и перемешанное со страхом - ибо следом неслось огнедышащее чудовище...
Виктор медленно раскинул руки. И успел поймать ухмылку Обжоры.
Не так!
Не изображая из себя обколовшегося ЛСД летчика, не воображая себя самолетом!
Просто - лететь!
Он потянулся к низкому, слабо мерцающему небу. К мутной дымке, накрывшей куполом мир.
И позволил воздуху поднять себя.
Обжора выругался - далеко внизу. По его лицу пробежала гримаса ярости.
Виктор летел.
Тело легло на невидимую опору. На бесконечную опору - протянувшуюся над берегом и лесом, окутавшую горы и накрывшую море. На воздушный мост, встававший от Серых Гор до Теплого Берега, на безумную мощь стихии.
Он чувствовал каждое движение воздуха. Ураган, бушующий над морем, рвущий в клочья паруса незадачливому корвету... Смерч, жадным хоботом дробящий хрупкие домишки... Самум, раскаленным саваном укрывающий караван...
Воздух баюкал его, нес над лесом. Послушный, скованный, готовый на все.
Виктор засмеялся ~ так легок и сказочен был полет. Он стал одним целым с воздушным океаном. Пусть лишь во сне. Пусть лишь на миг.
Обжора, продолжавший бесноваться, остался на берегу. Теперь он топал ногами, будто балованный ребенок, потом, в припадке ярости, схватил полузасыпанный песком валун и швырнул в море. Ого, вот это силища...
Виктор даже не успел подумать, как он это делает. Потянулся к морю, уже принимающему в себя камень. Почувствовал бегущую к берегу волну - тугую, бьющуюся на месте силу. И встретил валун ударом Камень, ныряющий в воду, вздрогнул и вылетел обратно. Плюхнулся под ноги Обжоре, смешно отпрыгнувшему в сторону. Вот так-то...
Воздух нес его все дальше. Мелькнула затерянная в лесу полянка с покинутым домом. Секундное искушение - снизиться, войти, вдруг хозяева вернулись - отозвалось немедленной потерей высоты Нет. Вперед. Что там говорил Обжора?
Белый дым?
А вдали, у подножия гор, и впрямь дымилось. Вот только не белым - дымы шли черные, серые, сизые - будто догорала свалка.
Виктор ускорил полет. Это оказалось неожиданно просто - и даже не было ощущения встречного ветра. Воздух расходился перед ним, воздух нес его к дымным столбам... к веселым раскаленным сквознякам, раздувающим пламя...
Он почувствовал боль. Резкий, пронзающий тело укол. Так замирает сердце, окатывая волной ужаса и отвращения, при взгляде на что-то... что-то, невыносимое для глаз...
Дымное марево колыхалось совсем рядом. И видно уже было, что горит.
Город.
Закопченные, чуть скособоченные дома. Не такие, как в Срединном Мире, скорее Изнаночные. Бетонные иглы, которые и на улицах американского мегаполиса выглядели бы уместно. Кварталы коттеджиков, вылизанные огнем до фундамента. Геометрически выверенный микрорайон чисто российского обличья - невысокие здания, раскинувшиеся вширь, а не ввысь. Мятый, искореженный асфальт. Озерцо пылающего битума на месте чего-то, напоминающего остатки бензоколонки. Город не вызывал каких-то конкретных ассоциаций и в то же время казался знакомым. Некий усредненный город...
Виктор опустился посреди улицы. Асфальт под ногами был мягкий и липкий, его пересекали рубчатые полосы, подозрительно похожие на следы танковых гусениц. Полосы оканчивались в накренившемся здании, в стеклянных осколках витрины.
Господи, да что тут происходит?
Он сделал шаг - чувствуя, как вокруг напрягается воздушный кокон.
Будто невидимая броня, хранящая от жара и копоти... Трещали в домах последние очажки пожаров - видимо, все, что могло сгореть, уже сгорело - Из стены совсем уж развалившейся пятиэтажки торчала скрученная, оплавленная труба. Чахлый венчик голубого пламени трепетал в последних судорогах - остатки газа уже не в силах были поддерживать огонь - Виктор как зачарованный двинулся вперед.
В развалинах пятиэтажки что-то хрустнуло - звук был слаб и не страшен, так ломаются пластмассовые игрушки под ногой взрослого человека, так хрустят сухие ветки в лесу. Обращенная к Виктору стена задрожала и ссыпалась внутрь здания - обнажая пустое, выбитое взрывом или просто выгоревшее нутро. На остатках перекрытий, на высоте третьего этажа, открылась комната, ободранная, заваленная горелой щепой и горами мусора.
Уцелевший потолок выгнулся внутрь бетонными сосульками. Словно в насмешку, сохранилась в углу кровать - древняя металлическая кровать с панцирной сеткой, вся вычерненная огнем.
Непроизвольным жестом Виктор вскинул руку - что-то уцелевшее в этих руинах казалось насмешкой, вызовом. Тугой кулак ветра ударил в комнату, и та будто вскипела - накаленный металл кровати вспыхнул будто в кузнечном горне, прошел цветами побежалости и оплыл огненной лужей.
За спиной раздался негромкий звук. Он обернулся.
Посреди улицы стояла собака. Здоровая, не то доберман, не то ротвейлер, оскалившаяся, с окровавленным хребтом. Когда-то, наверное, откормленная и могучая, псина пребывала в ужасном состоянии. Даже оскал пасти был жалким и молящим, пес не угрожал, а скорее пытался обратить на себя внимание.
Виктор присел на корточки. Протянул руку, глядя собаке в глаза Пес неуверенно шагнул вперед. Попытался завилять обрубком хвоста.
- Плохо? - тихонько сказал Виктор. - Иди сюда. Хорошая собака.
Хорошая собака...
Собака тихонько заскулила. Повернулась и бросилась бежать.
- Не доверяешь? - сказал вслед Виктор. - Я бы на твоем месте никому не доверял...
Обрушилось еще одно здание. На этот раз - гораздо громче, расплескав по улице волну пыли, мусора, копоти. Виктора удар не коснулся, обтек по границам воздушной брони.
- Насмотрелся?
Обжора стоял за спиной. Тяжело дыша, утирая пот с лоснящейся физиономии. Нелегко ему далось, похоже, догнать Виктора.
- На что? - спросил Виктор, поднимаясь.
- И впрямь... - Обжора деланно зевнул. - На что тут смотреть-то? Вряд ли кто остался... ой! Он покачал головой:
- Вру, однако... вру...
Виктор проследил за его взглядом. Он не боялся сейчас удара исподтишка - не в том была цель Обжоры, да и в нежданно появившуюся Силу Виктор верил.
По улице брел паренек. Лет девятнадцати-двадцати. Тощий, близоруко щурящийся. В форме защитного цвета, перемазанной так, что и не поймешь - реальной армии солдат или такой же усредненной, как город вокруг. Автомат на груди был обычным "Калашниковым", но слишком уж популярен в мире этот предмет. На плечах у парня горбился самодельный рюкзак - точнее, что-то вроде мешка, с прорезями для ног - потому что в "мешке" обмякло человеческое тело. Такой же молодой парень... только мертвый. Голова безвольно раскачивалась, темные пятна пропитали форму.
- Дойдем... - бормотал солдат. Он был еще далеко, но услужливый ветер доносил до Виктора каждое слово. - Хрен ли не дойти... а?
Похоже, что он не видел ни Виктора, ни Обжоры.
- Еще посчитаемся... ты не сомневайся... Голос был хриплый, словно парень давно не пил, кричал, срывая голос, и сказал уже все, что только можно было сказать.
- И за ребят, и за нас... посчитаемся... дойти только... тут рядом...
Он прошел совсем близко, Виктор даже посторонился, но, похоже, это было излишне - солдат прошел сквозь скалящегося Обжору, не заметив того. И в то же время парень не был призраком - Виктор слышал не только голос, но и шаркающий звук шагов, и звяканье автомата, цепляющего рожком пряжку ремня, чувствовал запах гари и пота.
- С кем он хочет посчитаться? - сквозь зубы спросил Виктор.
- Откуда мне знать, - поразился Обжора. Небрежно облокотившись о стену здания, он выковыривал кривым пальцем из оспины-вмятины смятую пулю.
- Разве важно, кого бояться и ненавидеть?
Сорвался еще один кусок стены, обрушился совсем рядом с Обжорой. Тот и ухом не повел.
- Фантазия незатейливая, - глядя вслед солдату, посетовал он. - Города горят, дома рушатся; дети плачут, женщин насилуют, мужчин убивают...
- Фантазия?
Обжора подумал, разминая в руках пулю. Свинцовый комочек выправлялся, обретая прежние очертания.
- Ну... не совсем фантазия... - неохотно признал он. - Ты прав, наверное... Глаза у него вспыхнули.
- А что, - с жадным любопытством спросил он, - доводилось?
Описав руками круг, он словно предъявил Виктору окружающий пейзаж.
- Нет, - ответил Виктор. - Нет.
Обжора понимающе покивал.
- Он - дойдет? - кивая вслед удаляющемуся солдату, спросил Виктор.
Парень как раз упал и томительно медленно пытался подняться. Мертвый груз мешал...
- А какая разница-то? - вновь завелся Обжора. - Чем тебя трогают приключения этого тела? А? Что, полагаешь его правым?
- Не знаю.
- То-то и оно! Стал тут... глазеешь... эх! А я тебе что говорил?
Говорил - лети на белый дым. Это дальше!
- Мне и тут интересно.
Виктор сказал - и сам почувствовал неуместность слова. Интересно? Да что он несет... Зато Обжора заметно подобрел:
- Ну... смотри тогда... изучай. Неволить не стану... Он повернулся и неуклюже заковылял прямо в дымящее нутро здания.
- Не сгоришь? - окликнул его Виктор. Обжора лишь тихо захихикал, погружаясь в чад все дальше и дальше:
- Не боись... Лучше о себе озаботься... Виктор сплюнул под ноги, проклиная себя за неуместные хлопоты. Не этому обитателю страшных снов советовать, как и где поступать.
Может быть, и впрямь поискать "белый дым"? Но что-то ему не хотелось продолжать путешествие по вымороченному миру. Будто последние слова Обжоры имели под собой серьезную основу...
Тревога накатывала все сильнее и сильнее. Ничем не оправданная, но от этого еще более неприятная.
Он обернулся - и поймал чужой взгляд. На усыпанном стеклом асфальте, под разбитой витриной, сидела кошка. Рыжая кошка с пронзительно-синими глазами. Смотрела так задумчиво-изучающе, как умеют лишь люди... и кошки.
- Брысь! - в легкой растерянности от собственной реакции сказал Виктор. Казалось бы, бродячий пес был куда более непредсказуемым соседом, а вот не вызвал никакого страха...
Кошка подняла лапку - то ли готовясь шагнуть, то ли приветствуя его.
Померещится же такое!
И Виктор понял, мгновенно, разом, что пора просыпаться.
Наверное, помог страх. Помогло тошнотворное ощущение, которое навевал мертвый город.
***
Он вынырнул из сна, как тощий купальщик выскакивает из ледяной воды.
Ощутил себя лежащим на жесткой палубе, почувствовал грубую циновку под собой, колючее одеяло, тепло прижавшейся Тэль. И вскинулся, садясь. Сна не было и в помине.
Метрах в пяти стояла молодая женщина. Очень привлекательная, даже в неподвижности ее была немыслимая грация. Золотистые волосы, очень нежная матовая кожа, глаза большие, внимательные, выпытывающие. Прямо кошка из сна, но даже это неожиданное сравнение не развеселило Виктора.
В ней было что-то от магов-убийц... пусть не столь кровожадное, но не менее могучее. Сила! Именно - Сила. Превосходящая ту, что дается человеку.
***
Афанасьев Роман
Круз Андрей
Шилова Юлия
Гуль Роман Борисович
Кервуд Оливер Дж.
Суворов Виктор