большинство людей на Земле соразмеряло свои дела и занятия с
интересами человечества, нам нечего было бы опасаться за это открытие.
Но этого нет. И поэтому, окажись сейчас в опасной близости от него
хоть один влиятельный и расторопный подлец - наше открытие обернется
страшилищем.
Когда-то техника была выдумана для борьбы человека с природой. Теперь
ее легко обратить на борьбу людей с людьми. А на этом пути техника
никаких проблем не решает, только плодит их. Сколько сейчас в мире
научных, технических, социальных проблем вместо одной, решенной два
десятилетия назад: как синтезировать гелий из водорода?
будет нам "слава": каждый человек будет точно знать, кого и за что
проклясть.
видели, ничего не знаем. Хватит с людей страшных открытий, пусть
управятся хоть с теми, что есть. Вырубим напряжение, перекроем
краны... А?
работе отчитаюсь как-нибудь. И займусь чем-то попроще, поневиннее..."
сказал дубль.
Плакала где-то кошка голосом ребенка. В тишине парка висела высокая
воющая нота - это в Ленкином КБ шли стендовые испытания нового
реактивного двигателя. "Работа идет. Что ж, все правильно: 41-й год не
должен повториться... - Я раздумывал над этим, чтобы оттянуть решение.
- В глубоких шахтах рвутся плутониевые и водородные бомбы -
высокооплачиваемым ученым и инженерам необходимо совершенствовать
ядерное оружие... А на бетонных площадках и в бетонных колодцах во
всех уголках планеты смотрят в небо остроносые ракеты. Каждая нацелена
на свой объект, электроника в них включена, вычислительные машины
непрерывно прощупывают их "тестами": нет ли где неисправности? Как
только истекает определенный исследованиями по надежности срок службы
электронного блока, тотчас техники в мундирах отключают его, вынимают
из гнезда и быстро, слаженно, будто вот-вот начнется война, в которой
надо успеть победить, вталкивают в пустое гнездо новый блок. Работа
идет".
ядерной энергии, для космических полетов - так что? Открытие - это
объективная реальность, его не закроешь. Не мы, так другие дойдут -
исходная идея опыта проста. Ты уверен, что они лучше распорядятся
открытием? Я - нет... Поэтому надо думать, как сделать, чтобы это
открытие не стало угрозой для человека.
баке делается.
заработала сразу после сборки, добра не жди. Если она на испытаниях не
забарахлит, то перед приемочной комиссией осрамит разработчиков; если
комиссию пройдет, то в серийном производстве начнет объявляться
недоделка за недоделкой. Слабина всегда обнаружится.
мной, непосредственным источником информации, а со всей информационной
средой, о которой узнала от меня, со всем миром. Поэтому возникала
Лена, поэтому появился отец.
отдыха целую неделю. Эта деятельность машины была продолжением прежней
логической линии развития; но технически это была попытка с негодными
средствами. Вместо "модели мира" в баке получился бред...
он был в день смерти: рыхлый, грузный старик с широким бритым лицом,
размытая седина волос вокруг черепа. Машина выбрала самое последнее и
самое тяжелое воспоминание о нем. Умирал он при мне, ужо перестал
дышать, а я все старался отогреть холодеющее тело...
тру холодное на ощупь тело отца - и оно теплеет, батя начинает дышать,
сначала прерывисто, предсмертно, потом обыкновенно - открывает глаза,
встает с постели. "Прихворнул немного, сынок, - говорит извиняющимся
голосом. - Но все в порядке". Этот сон был как смерть наоборот.
Разумом мы понимали, что никакой это не батя, а очередной
информационный гибрид, которому нельзя дать завершиться; ведь
неизвестно, что это будет - труп, сумасшедшее существо или еще что-то.
Но ни он, ни я не решались надеть "шапку Мономаха", скомандовать
машине: "Нет!" Мы избегали смотреть на бак и друг на друга.
стало темно и тихо.
работала. Но в баке все исчезло.
в 5-м классе Елизавету Моисеевну; девочку Клаву из тех же времен -
предмет мальчишеских чувств; какого-то давнего знакомого с поэтическим
профилем; возчика-молдаванина, которого я видел мельком на базаре в
Кишиневе... скучно перечислять. Это была не "модель мира": все
образовывалось смутно, фрагментарно, как оно и хранится в умеющей
забывать человеческой памяти. У Елизаветы Моисеевны, например, удались
лишь маленькие строгие глазки под вечно нахмуренными бровями, а от
возчика-молдаванина вообще осталась только баранья шапка, надвинутая
на самые усы...
чтобы вовремя надеть "шапку" и приказать машине: "Нет!"
наблюдать, в какое довольное настроение привел его первый
самостоятельный творческий акт!). Температура оказалась 40 градусов.
колбы и бутыли хинин. Температура упала до 39 градусов, но бред
продолжался. Машина теперь комбинировала образы, как в скверном сне, -
лицо начальника первого отдела института Иоганна Иоганновича Кляппа
плавно приобретало черты Азарова, у того вдруг отрастали хилобоковские
усы...
появляться плоские, как на экране, образы политических деятелей,
киноартистов, передовиков производства вместе с уменьшенной Доской
почета, Ломоносова, Фарадея, известной в нашем городе эстрадной певицы
Марии Трапезунд. Эти двухмерные тени - то цветные, то черно-белые -
возникали мгновенно, держались несколько секунд и растворялись.
Похоже, что моя память истощалась.
золотистой жидкости упала до 36,5.
он растолкал меня:
Пришлось пойти.
пузыри. Но это были глаза - белые шарики со зрачком и радужной
оболочкой. Они возникали в глубине бака, всплывали, теснились у
прозрачных стеной, следили за нашими движениями, за миганием лампочек
на пульте ЦВМ-12: голубые, серые, карие, зеленые, черные, рыжие,
огромные в фиолетовым зрачком лошадиные, отсвечивающие и в темной
вертикальной щелью - кошачьи, черные птичьи бисеринки... Здесь
собрались, наверно, глаза всех людей и животных, которые мне
приходилось видеть. Оттого, что без век и ресниц, они казались
удивленными.
выпячивались мускулистые отростки, заканчивающиеся веками и ресницами.
Веки раскрывались. Новые глаза смотрели на нас пристально и с каким-то
ожиданием. Было не по себе под бесчисленными молчаливыми взглядами.
побеги бамбука, стали расти щупы и хоботки. Было что-то наивное и
по-детски трогательное в их движениях. Они сплетались, касались стенок
колб и приборов, стен лаборатории. Один щупик дотянулся до оголенных
клемм электрощита, коснулся и, дернувшись, повис, обугленный.
машина переходила от созерцательного способа сбора информации к
деятельному и строила для этого свои датчики, свои исполнительные
механизмы... Вообще, как ни назови ее развитие: стремление к
информационному равновесию, самоконструирование или биологический
синтез информации - нельзя не восхититься необыкновенной цепкостью и
мощью этого процесса. Не так, так эдак - но не останавливаться!
академического любопытства. Мы догадывались, чем это может кончиться.
удастся ли заставить ее делать то, что мы хотим...