Чтение 27–й страницы книги ~Вторжение в Персей~

Еще быстрей нас засосало в недра "Волопаса" и здесь, на причальной
площадке, веером поразбросало - дракона в одну сторону, Мэри с Лусином в
другую, а меня с Петри в Третью.

- Берегитесь! - закричал Петри, проворно увлекая меня с площадки. На
нее в это время валились другие драконы, засосанные гравитационной трубой.

Я не сумел быстро отскочить, и на меня упал Ромеро, а на Ромеро -
Камагин.

К счастью, ни один из гигантских ящеров не свалился нам на голову -
все счеты с нами были бы тогда покончены сразу. У разрушителей имелись
аппараты, следящие, чтоб захваченная живая добыча при подобных
обстоятельствах не раздавливалась всмятку. Но мы этого не знали и с
облегчением вздохнули, когда выбрались на улицу корабельного городка.

- Дома! - сформулировал Осима наше общее чувство.

Мы шли вдоль знакомых зданий, еще недавно наших квартир; во
Вселенной, вероятно, не было уголка более нам близкого, чем этот.

И разрушители ничего не тронули у нас в комнатах, то один, то другой
из пленников выбегал на улицу и радостно сообщал, что все сохранено, как
было до высадки на зеленую планету.

- Загляни, как у нас, - попросил я Мэри, когда мы подошли к нашей
квартире. - А я пойду в обсервационный зал. Не беспокойся, мне хорошо.

Я не сделал и двух шагов, как мимо меня промчался Астр со склянкою в
руке. Я окликнул его, он не отозвался.

- Куда умчался наш сын? - с беспокойством спросил я Мэри. - В такое
время разгуливать по звездолету небезопасно!

Она лукаво улыбнулась.

- Ничего с ним не будет. Подождем здесь его возвращения.

Астр возвратился минут через пять. Он сиял.

- Все исполнено, мама! - закричал он издали. - Выбраться наружу не
удалось, но я выплеснул склянку через канал анализаторов. Планета
заражена.

Я ничего не понимал.

- Заражена? Может, все-таки объяснишь, Мэри, что происходит?

Оказалось, Астр по просьбе Мэри распылил на планете заряд
жизнедеятельных бактерий, питающихся никелем и его солями. Планета теперь
заражена жизнью.

Процесс вначале будет совершаться незаметно, потом убыстрится, пока
эпидемия жизни не забушует на поверхности и в никелевых недрах. И тогда
оборвать жадное разрастание жизни будет возможно, лишь полностью уничтожив
планету.

- Ты знаешь, кто я? - с гордостью спросил Астр. - Я теперь
жизнетворец, отец!

- Ты молодец! - сказал я и похлопал его по плечу.

В обсервационном зале на экранах разворачивалась звездная сфера. Мы
находились не в центре скопления, а где-то на окраине, северная полусфера
была беднее яркими светилами, чем южная.

Я навел умножитель на Оранжевую. Это был сверхгигант такой неистовой
светимости, что он представлялся скорее крохотною луной, чем сравнительно
далекой звездой.

Была хорошо видна и единственная планета, быстро вращавшаяся вокруг
звезды, странная планета, она то сверкала желтым, то синевато-белым,
словно ее отражающая способность менялась при повороте вокруг оси.

После кратковременного оживления мне вновь стало плохо. Петри первый
заметил, что я теряю сознание. Пришел в себя я уже на улице. Петри нес
меня на плечах, рядом шли друзья. Я попросил опустить меня наземь, Петри
отказался. Неподалеку от обсервационного зала мы повстречались с Мэри, и,
чтобы успокоить ее, Петри пришлось все-таки поставить меня на ноги.

В комнате я лег на диван. Друзья настроились на мое излучение,
мыслями беседовать было не только безопасней, но и легче - мне, во всяком
случае.

- Произошли удивительные происшествия, надо в них разобраться, -
сказал я. - Я хотел бы знать ваше мнение, Павел.

Ромеро не успел начать, в комнату вошли Астр с Лусином и Андре. Андре
был одет в новое пальто, выбрит, причесан - все это проделали Лусин с
Астром, когда добрались до квартиры Лусина. Он теперь больше напоминал
прежнего Андре, постаревшего и похудевшего, - такими, вероятно, люди в
прошлые времена поднимались с постелей после болезни. Одно лишь лицо,
отсутствующее, подергивающееся то в лукавой ухмылке, то испуганно
перекашивающееся, да бессмысленно-тусклые глаза выдавали, что разум к
Андре не возвратился.

- Можно побыть с вами? - спросил Астр за троих.

Против Астра, хоть он был малыш, я возразить не мог, но Андре меня
смущал.

- Разве вы не заметили, что у Андре умопомрачение не болтливое? -
опроверг мои сомнения Ромеро. - Когда-то утверждали, что каждый сходит с
ума по своей системе. Система безумия нашего несчастного друга -
замкнутость. Присутствие Андре вреда не принесет. Поговорим о ваших снах,
Эли.

- Сны адмирала относятся, по древней терминологии, к вещим, сейчас
против этого не восстанет даже скептик Камагин, - сказал он дальше. -
Сновидения Эли - своеобразная форма информации, примененная тайными нашими
друзьями в среде разрушителей.

- В расчете на приобретение таких друзей среди угнетенных зловредами
народов и среди рядовых разрушителей я и вызвал верховного чурбана на
открытый спор. Похоже, какой-то успех есть, - сказал я.

Ромеро не согласился. Речь не о друзьях среди рядовых верноподданных.
Мы приобрели тайных союзников в непосредственном окружении Великого
разрушителя.

Откуда, в противном случае, мог бы я узнать, что происходило на
военном совете врагов? И если форма передача фантасмагорична, - он тоже
сомневается, что стратеги разрушителей разрастаются кронами, взрываются и
разливаются ручьями, - то содержание подтверждено фактом эвакуации.

Он высказывает такую мысль - в нашу пользу действуют не отдельные
разрушители, но организация друзей. Не кроется ли за неполадками на
Третьей планете сознательная диверсия? Если так, то где эта Третья
планета? И кто из приближенных властителя причастен к ней?

Ромеро закончил так:

- Единственным достоверным источником информации сегодня являются
сновидения адмирала. Я отдаю себе отчет, что нелепо просить Эли видеть
побольше снов. Но запоминать все, что вы увидите во сне, друг мой, я
намереваюсь просить - абсолютно все, до самого тихого звука, до самого
бледного силуэта! А теперь отдохните. И пусть вам приснятся новые сны -
удивительней прежних.

Они поднялись сразу все. Мэри хотела остаться, но я отослал ее. Я
догадывался, что ей не терпится в лабораторию. Я отлично посплю сейчас,
заверил я.

Лусин с Астром тормошили Андре, тот отстранялся с таким испугом, что
мне его стало жаль.

- Оставьте Андре, он будет тихонько сидеть, я буду тихонько дремать,
мы превосходно поладим друг с другом.

Вначале я и вправду хотел поспать, но сон не шел. Меня тревожило
ощущение чего-то важного, случившегося во внешнем мире. Я вызывал в себе
картину атак кораблей Аллана, но вскоре убедился, что лишь мысленно
пересказываю себе содержание вчерашнего сновидения.

Я стал присматриваться к Андре.

Он уныло сидел в уголке, монотонно покачивался туловищем, голова его
была опущена, локоны, причесанные и помытые, метались, как живые. Уже
десятки раз я наблюдал Андре в таком же состоянии полного отрешения от
окружающего, разница была та, что до меня не доносился дребезжащий голос,
тоскливо бубнящий о сереньком козлике.

- Что же ты не советуешь мне сойти с ума? - спросил я. - И разве
глупая бабушка уже отыскала пропавшего козлика?

Он приподнял голову, вслушался, от напряжения у него отвалилась
нижняя челюсть. Посторонние голоса уже проникали в него. Но смысл слов
оставался темным, глухие заборы по-прежнему прикрывали те части мозга, где
творилось понимание.

- Андре, возвращайся! - сказал я, волнуясь. - Прошу тебя,
возвращайся, Андре!

И это он услышал, не только услышал, но и что-то понял, ибо
испугался. Он еще дальше отодвинулся в угол и там боязливо замер. Было
жуткое противоречие между его лицом, озаренным отблеском далекого
понимания и смятения, и невидящими глазами идиота.

- Не бойся, не укушу! - устало проговорил я и опустил веки - сон
сковал меня бурно и крепко. Во сне я видел склонившегося Орлана, а рядом с
ним ухмылялся и хихикал Андре, и так подмигивал, словно намекал на
известную лишь нам обоим тайну.

Ромеро, когда я рассказал этот сон, со вздохом определил, что
информации в нем маловато.

Порою казалось, что тюремщики отсутствуют на корабле, - так свободно
было ходить по городу и парку. Зато чуть мы приближались к помещению
служебному, как невесть откуда появлялся сторожевой головоглаз.

В обсервационном зале и днем и ночью было полно наших.

Я часто ломал голову над тем, для чего разрушители пускают нас сюда,
раскрывая тем самым тайны укреплений Персея.

Петри считал, что раскрытие этих тайн входит в план покорения людей.

- Демонстрируют могущество. Расчет такой - устрашимся и запросим мира