распять себя иудеям? Почто и раны и поношения прия, и ничтоже человеческое
отверг? Почто в страданиях окончил подвиг земной жизни своей? - Константин
костистым длинным пальцем постучал по обтянутому красной кожей переплету
дорогого Евангелия, писанного в Рязани еще до Батыева погрома. - Пото! -
сурово примолвил он, - что не в силе правда, а в правде Бог!
грамоту, все одно не выпущу тебя из затвора!>
полоняника. - Не от Христовых ли заповедей твои бояра на Москву сбежали?
ним, на аналое, лежала малая книжица, в коей торжественною славой были
повиты дела рязанцев лет минувших, недавней еще, грозной и величавой поры,
но не этому же князю-смерду баять о том! И все же и вновь не сдержал себя.
Честь прадедню всего языка русского спасли мы, рязане! На нас что ни год,
то поход! А вы? Коему хану ордынскому не кланялись, и коему даров не
дарили, и коему не переветничали из разу в раз? Да кто и бежит от нас
сюда, в залесье, в тихие ваши Палестины? Един трус жалкий да отметник
родины своея! Таковыми и полнится земля московская!
москвичи в Коломне! И сам ты в нятьи московском!
не довод в споре о правде, якоже прежде сказано! Мелок ты, батюшки своего
мизинного перста на нозе его не стоишь! Да, встал ты предо мной,
величаяся, в аксамитах и бархатах, и грады заял, и меня утеснил нужею
токмо в покое едином... А мне отсель виден ты весь и конец твой смрадный!
И грады падут, и полки исчезнут, яко дым, и сам не устоишь, - погубит тебя
Михаил! И меня тогда с поклоном изведешь из затвора сего!
кривая усмешка, - лицо побелело и стало страшным, - вдруг круто
поворотясь, решительно вышел из покоя. Константин, обессиленный и слегка
досадуя, что наговорил лишнего, опустился на столец. Он сгорбился, уже не
читалось, не думалось. Бесполезно оплывала свеча в свечнике, и не было сил
ни потушить ее, ни лечь в постель.
глядеть в глаза рязанскому боярину, приказал:
наказано уже, пропустят. До утра штоб и тело убрать.
так было ясно, о чем речь.
только:
пугающую вышину небес. Сменный ратник ежился у покрытых инеем ворот.
Завидя Петра, начал торопливо отодвигать воротные запоры. Во дворе иной
сторож сунулся было встречу.
железо замка. Отомкнули малую дверь узилища, и Петр со слугою полезли по
лестнице внутрь.
ко входу и вдруг, прислушавшись (<С нами крестная сила!>), задрожав,
поскорее отошел в глубину двора...
трепетно раздвигала густой мрак покоя. Заслышав внизу возню с замком,
князь проснулся и, невесть с чего испугавшись, начал торопливо ударять
кресалом, стараясь разжечь трут и все не попадая ладом. Он продолжал
возиться с трутом и уже надумал было зажечь свечу от лампадки, как дверь
медленно отъехала и влезли две молчаливые фигуры. Константин, стоя у ложа,
вдруг затрясся весь, не попадая по кремню, казалось: скорей, скорей зажечь
свет, и сгинет ужас, сгинет явившееся в ночи наваждение. Но те пошли к
нему, и тут Константин, уронив бесполезное кресало, молча, пытаясь
остановить, протянул скрюченные пальцы встречу пришельцам. Те сопели,
подбираясь ближе и ближе. Хрипло дышал князь, и молчали все трое. Не
столько увидя, сколь ощутив протянутые к нему длани, Константин изо всей
силы ударил незнакомца по руке и тотчас крикнул:
внезапною силой отпихнул первого, вырвавшись, отбросил второго и тут узнал
наконец, кто перед ним.
Про-кли-наю род твой...
гадких, безжалостных, потных рук, прянул в сторону и теперь стоял в углу,
громко возглашая:
ты мя, господина твоего!
уста, но тотчас удар в низ живота сбил его с ног. Князь согнулся, и враз
холодное железо с чужим хрустом вошло в его тело. Он еще попробовал
закричать, но захлебнулся кровью, рванулся было вновь вверх, к свободе, из
ухвативших его когтистых рук и, слабея, начал опадать вниз, умолкнув и
обмякая. Послышались странные булькающие звуки, сменившие хриплое дыхание
старика, словно выливалось масло из корчаги, да смутно обозначилась на
полу черная ширящаяся теплая лужа...
после убиения Константина, так же ударит и его и свалит в паркую лужу на
полу подле князя, коего он хоть и ненавидел давно и долго, но и в
ненависти своей робел, ощущая, что перед ним - князь, с высшею волей и
высшею властью над ним, Петром Босоволком. И теперь, прервав эту жизнь и
на несколько долгих мгновений как бы осиротев, стоял он, сам изумляясь
содеянному. Слуга вывел Босоволка из столбняка, спросил буднично:
руки. Слуга и тут нашелся. Вышел, зачерпнул снегу.
возились, поминутно наступая в кровь, натоптали всюду черные следы.
все равно - не скроешь уже!), пошел вон, едва притворив двери.
вглядываясь в темноте в белое лицо рязанского боярина.
церковь, нарядить холопок вымыть изгвазданный покой, прибрать все, что
разбили и перевернули в драке... И еще раз подумал Петр, что уже до
восхода солнца об убийстве рязанского князя узнает вся Москва...
вымыться в бане, напиться крепкого меду и завалить в пуховики с женою ли,
а еще лучше иной какою бабой из холопок, лишь бы молчала в постели, не
подавая даже и голоса, и самому молча, стиснув зубы, яро и страшно тискать
живое - живое и теплое! - бабье тело, и чтобы до одури, чтобы до предела
сил, и после уснуть наконец мертвым, без видений, сном.
столбами дотянулось до середины изложницы. Борис тряс его за плечо:
вожделенным удовольствием представил себе сегодняшнюю охоту, снег в искрах
серебра, горячий бег хортов, красные промельки лисиц, уходящих от погони
между пушистых от инея стволов Серебряного бора, и решительно намерился
вскочить, чтобы нагонять упущенное время. Но первое, что увидел он, подняв
ресницы, было белое, с расширенными, темными от ужаса глазами, лицо брата,
и только тут понял, что и в голосе будившего его Бориса сквозь сон уже
слышалось что-то странное. (<Пожар? Беда? Какая?>) Александр рывком сел на
постели, встряхнул головой, прогоняя остатки сна.
Александр и - осекся. - Кто?! Князь Константин!.. Убийца! - выкрикнул он
бешено. Борис вдруг заплакал:
Мятущимися пальцами он застегивал серебряные пуговицы ферязи. Вбежавшему
слуге крикнул:
своею волею не отпустили Константина на Рязань, что не остановили брата
еще тогда, в самом начале... Что мирволим ему... терпим... Словно нас и
нет... По охотам вс°, за зайцами! А Москва, она общая, наша Москва! Мы все
господа тут! И без нас, без нас... Как он посмел? - Александр наконец
справился с ферязью и теперь, уже обутый и одетый, пристегивал поданное
слугою оружие.
Свержин Владимир
Русанов Владислав
Пехов Алексей
Русанов Владислав
Лондон Джек
Никитин Юрий